совета.
* * *
Все эти годы Бад и Пегги намечали съездить к ней, но за обилием дел в клинике и домашних забот так и не выкроили время. Потом Бад не мог себе этого простить. Иджи воспитала его, оплатила его обучение, всегда и во всем поддерживала. Он и Пегги мечтали, что, уйдя на покой, переберутся во Флориду и купят домик по соседству с Иджи. Вот уж будет здорово! Как в старые добрые времена, вместе станут рыбачить, бродить по лесу… Не сбылось.
Иджи не сказала им, что серьезно больна, иначе они бы все бросили и приехали. Думали, у них еще вагон времени. И сама она так думала. Вертелась, не снижая оборотов, и лишь когда так ослабла, что уже не могла себя обиходить, переехала в местный хоспис. До последних дней к ней шли толпы посетителей и друзей из общества анонимных алкоголиков.
И вот настал печальный срок – врач сказал медсестре Хелен, что пора вызвать родственников. Хелен, ухаживавшая за Иджи и очень ее полюбившая, поплакала в туалете, потом собралась с духом и вошла в палату.
– С добрым утром, солнышко, – слабо улыбнулась ей Иджи.
Притворяясь, будто поправляет цветы в вазе, Хелен сказала наигранно беззаботным тоном:
– Дорогуша, доктор считает, вам будет полезно повидаться с Бадом.
Иджи переполошилась и попыталась сесть в кровати.
– Нет, Хелен! Не вздумай ему позвонить!
– Но почему, милая?
– Нет! У него дел по горло, незачем ему тащиться в этакую даль. Да и мне огорчительно предстать перед ним мешком с костями. Дай слово, что не позвонишь!
– Ну раз вы так хотите…
– Хочу. И потом, я уже готова, так сказать, переселиться в лучший мир. – Иджи подмигнула. – Конечно, если не отправлюсь прямиком в ад. Хотя этим меня не испугаешь. Наверняка там не жарче, чем во Флориде в августе.
* * *
Она ушла тихо. Извещая Бада, Хелен объяснила, почему не позвонила раньше. Выслушав горькую весть, Бад все понял. Иджи знала, что встреча была бы тяжелой для обоих. В ее завещании он значился единственным наследником, что снимало все вопросы об отношении к нему. Ей было легче проститься, не видясь. Она не хотела никаких церковных ритуалов и пожелала одного: вернуться в Полустанок, чтобы лежать рядом с Руфью и родными. Это было исполнено.
Имоджин (Иджи) Тредгуд
1908–1989
Как хорошо дома
Бирмингем, Алабама
Руфи приехала как раз к обеду, за которым они с Эвелин обменялись последними новостями.
– Ты говорила, нам надо что-то обсудить, – напомнила Руфи.
Эвелин улыбнулась.
– Да я тут кое о чем маленько поразмыслила.
– О чем же?
– О нас с тобой и нашей ситуации. Мы же обе вдовы.
– Печальная правда.
– Скажи, ты допускаешь, что когда-нибудь снова выйдешь замуж?
– Не допускаю. Такого, как Брукс, мне уже не найти. Для меня он один-единственный. А как у тебя в этом плане?
– Абсолютно исключено. Мне нравится одиночество. Кроме того, мужчины моего возраста высматривают себе молоденьких цыпочек или няньку.
– Верно подмечено.
– Ну так что мы будем делать с остатками наших жизней?
Руфи взглянула удивленно.
– Странно, что об этом спрашиваешь ты. У меня с идеями пусто.
– Зато у меня густо. Допивай чай и поехали.
* * *
Всю дорогу с лица Эвелин не сходила широкая улыбка, все больше разжигавшая любопытство Руфи. Она пока еще неважно ориентировалась в Бирмингеме, однако заметила, что машина покинула центр и петляет по окрестностям.
– Куда ты меня везешь? Обратно в Джорджию?
– Скоро увидишь.
Следуя указаниям навигатора, Эвелин свернула налево и, проехав по узкой щебеночной дороге, остановилась неподалеку от железнодорожных путей.
– Приехали.
Руфи огляделась. Вокруг ничего, кроме мусора и кучки старых зданий, задушенных вьюнком.
– Я поняла, но – куда?
– Вылезай, сейчас узнаешь.
Руфи выбралась из машины.
– Добро пожаловать в Полустанок! – провозгласила Эвелин.
– Что? Не может быть… Это – Полустанок? Боже мой! Ты не ошибаешься?
– Ничуть. Давеча я его купила.
– Что?!
– Это моя собственность!
Руфи посмотрела на горы мусора и заросли сорняков.
– Но зачем она тебе?
– Видишь ли, мы обе ищем себе какое-нибудь занятие. Так давай возродим старое кафе «Полустанок». А то и весь городок. Наверное, Баду идея понравится.
– Конечно! Он будет в восторге! Но как это сделать? Тут же все в развалинах.
– Легко. Я дала команду своим ребятам, в архитектурном управлении они раздобудут оригинальные чертежи застройки, по которым мы что-то отреставрируем, что-то возведем заново.
– Серьезно?
– Ну, что скажешь? Затея обещает быть интересной. Я понимаю, проект большой, но нам по силам.
– На это, наверное, потребуется уйма денег?
– Пустяки, дорогуша, – отмахнулась Эвелин. – У меня полно средств для инвестиций. Деньги должны работать, а не лежать в банке.
– Правда?
– А то! Твой талант декоратора вернет городу былой облик и даже сделает его еще краше.
– Думаешь, мы справимся?
– Уверена. Сейчас мы стоим посередь неведомо чего, но вот проложим новые дороги, и народ сюда повалит валом. Через год-другой здесь будет новенький город с особняками и многоквартирными домами.
В глазах Руфи полыхало благоговение.
– Эвелин, ты не перестаешь меня изумлять!
– Однако тебе придется переехать в Бирмингем. На год как минимум. Сможешь?
– Конечно, смогу!
Вот так начался проект «Возрождение Полустанка».
* * *
На следующий день, когда состоялась встреча с подрядчиком, Руфи уже загорелась идеей донельзя.
– Какая же это радость для папы! Он так хотел побывать на родине, которой больше нет. Чуть не погиб, пока ее искал. Вообрази, как он будет счастлив вновь увидеть старое кафе, а то и весь городок!
– Вот уж он удивится!
Руфи испустила глубокий вздох.
– Так хотелось чем-нибудь его порадовать. Ему уже много лет, нас ждет разлука навсегда. Но теперь благодаря тебе я могу что-то сделать для него. Лучшего подарка просто не придумать.
– Я согласна, – кивнула Эвелин. – Только ничего ему не скажем, пока все не приведем в порядок. И вот уж тогда он получит сюрприз.
Только в Америке девушка, начавшая свой жизненный путь без гроша в кармане, могла стать мультимиллионером, у которого одна забота – решить, куда выгоднее вложить деньги. Видя, как разрастается Бирмингем, Эвелин смекнула, что всякая недвижимость в его близлежащих окрестностях всегда будет хорошей и надежной инвестицией. Многие годы она скупала пустоши, на которых потом вырастали торговые и офисные центры.
Три недели назад ей позвонил ее риелтор Тед Кэмпбелл и предложил взглянуть на загородный участок площадью в тридцать акров. Он знал, что Эвелин любит открытые пространства с хорошим обзором.
На другое утро она смотрела на
