-- Herr, -- отвечал бюргер с величественностью, -- вы должны были знать, что наш город, это самый гостеприимный город во всей Германии и мне, как бургомистру этого города, вдвойне и втройне надлежит оказать гостеприимство гостю. Впрочем, позвольте узнать, о какой беде, грозящей сторожу ратуши, изволите вы говорить?
-- Herr, -- отвечал Швериндох с нежностью прикладывая руку к сердцу, -- сам Яков Шпренгер не мог бы ожидать в вашем городе такого счастья, которое посетило меня, в виде встречи с одним из самых высоких его представителей. Я -- ученый схоласт Освальд Швериндох, а, впрочем, упоминая незадолго перед тем о стороже ратуши, я имел ввиду некоторое странное событие случившееся на моих глазах в пределах вашего города.
-- Herr, -- отвечал бургомистр, -- поверьте, ничто не заставило бы нас нарушить святые законы и что сам Яков Шпренгер остался бы доволен тем приемом, который мы оказали бы ему в нашем городе. Впрочем, Herr, что именно подразумеваете вы под странным событием, случившемся на ваших глазах?.
-- Herr бургомистр, -- отвечал Швериндох, глядя на него с сожаленьем. -- Наука бессильна перед законами природы, ничто не в силах задержать собою их течение, и лишь великий Аристотель est praecursor Christi in rebus naturalibus. Впрочем, уважаемый Herr бургомистр, под странным событьем, случившимся на моих глазах, я считал нечто действительно странное, случившееся действительно на моих глазах.
-- Herr scholast, -- отвечал бургомистр, -- я вполне согласен с истиной, только что высказанной вами. И тем более, что сам я именуюсь в грамотах города "Magister civium". Впрочем, позвольте также узнать, что именно подразумеваете вы под чем-то действительно странным, случившемся действительно на ваших глазах?...
Так, говоря, они дошли до дома бургомистра и лишь подходя к своему дому бургомистр узнал о проступке сторожа Фрунсберга из Шмалькальдена. И он вернулся и отправился в магистрат, а к вечеру сторожа повесили, потому что часы не останавливались со времени короля Карла и король Карл завел их своими руками.
2.
-- Гомункулюс, -- говорил Швериндох, поздней ночью ложась в постель в доме бургомистра, -- Гомункулюс, ты слышишь меня, Гомункулюс. Я принят в доме бургомистра, я -- учитель его сына, но минет год и я должен буду вернуться в Вюртемберг с пустыми руками. Я говорю тебе, а ты не слышишь.
Он с горечью смотрел на колбу, а в ней по-прежнему плавал голенький человечек и во всех членах его тела видна была полная беззаботность.
-- Схоласт, -- промолвила медная статуя воина, что стояла в углу комнаты, отведенной схоласту, -- каждую секунду я ощущаю шлемом, как мимо меня протекает время и пройдет еще 600 лет, прежде чем ты оживишь своего Гомункулюса.
-- Рыцарь, -- отвечал ночной колпак, с горделивым видом сидевший на голове Швериндоха -- опустите забрало и крепче сожмите губы. Я говорю: нет ничего проще, как оживить Гомункулюса.
-- Я сплю, -- сказал Швериндох, -- я боюсь, что мне это только снится.
-- Ночь еще только что началась, -- отвечал рыцарь, -расскажите мне, что думаете вы об этом.
-- Ночь приходит к концу, -- сказал колпак, -- еще не время оживить Гомункулюса. Четыре странника еще не прошли предназначенного им пути.
-- Освальд Швериндох, баккалавр, magister scholarium -- ты спишь? -- И он ответил сам себе: -- Я сплю, но вижу странные сны похожие на правду.
-- Вижу лишь одного странника, -- ответствовал рыцарь, -- и не знаю, спит он, или бодрствует. Ночь еще только что началась, расскажите мне о том, как оживить Гомункулюса.
-- Ночь приходит к концу, -- повторил колпак, -- но чтобы оживить Гомункулюса, стоит лишь подыскать для него подходящую по размеру душу.
-- Это надо запомнить, -- сказал Швериндох, натягивая одеяло до подбородка, -- это мне нужно запомнить.
И он уснул окончательно.
3.
Бургомистра города Кельна звали Иоганн Шварценберг и он имел сына Ансельма, школьника. На утро Швериндох дал первый урок своему ученику.
-- Sub virga degere, -- сказал он, усаживаясь в кресло и кладя подле себе огромную розгу, -- sub virga -- magistiri constitutum essue.
Ансельм выкатил глаза и поглядел на него со страхом.
-- Так, так, -- сказал бургомистр, -- точно, Herr Швериндох, вы говорите святые истины.
-- Ансельм, -- продолжал учитель, -- вот книга, которую ты будешь читать вместе со мной.
Ансельм издал звук весьма неопределенный и во всяком случае не вполне одобрительный.
-- Первое, что ты должен будешь изучить, -- продолжал схоласт, -- это наука грамматики. Septemplex sapientia заключает в себе семь наук и на первом месте -- грамматика.
-- Точно -- повторил бургомистр, с удовольствием поднимая палец, -- на первом месте -- грамматика.
Gram. loquitur; dia. Vera docet; ih verba colorat.
Mus. canit; ar. numerat; geo ponderat; as colit astra.
Пропел Швериндох.
-- Grammatica loquitur, -- повторил он, -- грамматика читает.
Ансельм снова издал довольно гулкий звук, на этот раз неясный по месту своего происхождения.
-- Точно -- сказал бургомистр, и с одобреньем посмотрел на Ансельма, -- точно, Ансельм, повтори ка.
-- Способный мальчик, -- вскричал Швериндох, -- у него удивительная память.
Ансельм повторял теми же звуками и так они занимались много дней.
4.
Однажды ночью схоласт сел на постели и принялся укорять себя.
-- День проходит за днем, скоро уж минет положенный срок, а ты не достиг еще намеченной цели. К чему ведет тебя пребыванье в доме бургомистра? Если память не изменила тебе, то ты должен похитить для Гомункулюса небольшую, но добротную душу. Но у кого же тебе похитить эту душу, схоласт?
Он сидел на кровати и чесал голову в недоумении.
-- У бургомистра, -- сказал колпак шопотом, -- я отлично знаю все качества характера бургомистра Шварценберга. Он в меру чувствителен и в меру благороден.
-- Я полагаю, -- продолжал схоласт думать вслух -- что лучше всего похитить душу у бургомистра. Я его знаю. Он обладает чувствительной и благородной душой. Но как это сделать? Какие меры принять для этого, схоласт?
-- Я думаю, щипцами для сахара, -- сказал колпак, -- щипцами для сахара, бургомистр спит с полуоткрытым ртом.
-- Эта мысль делает честь твоей сообразительности, схоласт. Щипцами для сахара, поздней ночью.
-- Ты присваиваешь себе мои мысли, -- сказал колпак, огорчившись.
Но схоласт повернулся на другой бок и уснул.
5.
Дом бургомистра был очень велик и имел предлинные коридоры. В начале каждого коридора горела свеча и всего в доме бургомистра каждую ночь горело 17 свечей.
Схоласт зажег восемнадцатую, оделся и отправился по коридору от комнаты, ему отведенной, до лестницы, над которой помещалась комната бургомистра.
-- Gloria tibi, Domine -- сказал Швериндох, когда добрался до этой лестницы, -- самая трудная часть пути пройдена.
В одной руке он держал свечу, а в другой большие щипцы для сахара. И в кармане имел еще свечу и еще щипцы, поменьше.
-- Не торопись, схоласт, -- говорил он, поднимаясь по лестнице и, от дуновенья, в его руках колебалось пламя свечи. Он поднялся и уже собирался проскользнуть в комнату бургомистра, как вдруг на повороте он встретился с Анной-Марией, молоденькой служанкой в доме. Она, увидев учителя в таком странном виде, со свечой и со щипцами в руках, очень удивилась, но сказала со скромностью:
-- Добрый вечер, Herr Швериндох.
-- Добрый вечер, -- Анна-Мария, отвечал смущенный схоласт.
Так они стояли молча, покамест кто-то не затушил свечу. И схоласт, хоть и не вернулся до утра в свою комнату, однако же не дошел в эту ночь до комнаты бургомистра.
Но в следующую ночь он снова собрался итти и снова зажег свечу и взял с собою щипцы для сахару и другие щипцы поменьше и повторяя в уме молитвы, он добрался до комнаты бургомистра.
Маленькая лампочка горела над кроватью бургомистра и он спал, полуоткрыв рот и вытянув вперед губы.
-- Sanctum et terribile nomen ejus, -- прошептал схоласт, -initum sapientia timor domini.
Колпак плясал на его голове, потому что голова тряслась неудержимо. Но он плясал от радости.
-- Памятуя гостеприимство, -- прошептал он на ухо Швериндоху, -- вы не должны бы были, разумеется, этого совершать. Но Гомункулюс оживет, а пути судьбы неведомы нам совершенно.
-- Nisi dominus custodierat civitatem, -- шептал схоласт, наклоняя свечу и пытаясь осветить бургомистра, -- frusta vigilat, qui custoditeam.
-- Щипцами для сахара, -- говорил колпак, размахивая кисточкой, -- стоит только поглубже засунуть щипцы, покрепче сжать их в своей руке, и вы, дорогой ученый, непременно вытащите душу. И эта душа соединившись с вашим детищем узами химических соединений, подарит миру нечто вполне необыкновенное. Решайтесь, решайтесь, любезнейший Швериндох.
И видя что Швериндох уже просунул щипцы сквозь полуоткрытые губы, он засмеялся и заплясал на его голове снова.
-- Conquissabit capita -- шептал схоласт, зажимая концы щипцов и переступая охладевшими ногами -- conquissabit capita interra multorum.
И он потащил щипцы.
Душа бургомистра, со одной стороны как бы коренастая и неуклюжая, с другой являла вид вполне очаровательный. Она повисла на щипцах с необыкновенной легкостью и переливалась всеми цветами радуги и не-радуги, при свете свечи и лампы.
