Ознакомительная версия.
"В детстве от меня ушел отец. Испытав эту боль, я думал, что никогда не смогу причинить ее своим детям… Несмотря на все мои грехи, романы, увлечения, я все равно возвращался в свое стойло. По сути дела, можно сказать, что ложь никогда не проходит бесследно. Она отравляет жизнь…
Долгое время мне казалось, что мы будем жить с женой долго и умрем в один день. Мне кажется, я помню все доброе, что было у нас. Жена сделала максимум для того, чтобы я встал на ноги, когда у меня случился инфаркт (это произошло в 1964 году. — Ф.Р.), и многое другое… Но десять лет назад наши отношения испортились. В конфликтах наших, доходя часто до предела, она нередко говорила: "Нам надо разойтись". Наверное, это надо было сделать лет десять назад. В этом моя вина перед ней.
Дело в том, что в какой-то момент мне показалось, что не уважают то, что я делаю. Не уважают. Фамильярничают. Я взял в Америку своего трудно живущего племянника, чтобы он прожил месяц там и из интроверта, может быть, стал другим человеком. Я это сделал потому, что считал нужным это сделать. А близкие мои были уверены, что это показуха. Я помогаю своему двоюродному брату. Они говорят — опять «показуха». Моим близким кажется, что вокруг меня одни холуи и подхалимы. И только одни они, то есть близкие, — носители истины обо мне, правдивого и трезвого взгляда. Но единственное, чего я не прощаю людям, — хамство в адрес моих занятий…
Я всегда воспитывал детей личным примером. Тем, как я жил. Что для меня было главным. Но мне однажды было сказано: "Ты же умрешь в одиночестве. И вообще, квартира… Я не говорю, хорошо это или плохо. Это, может, и есть ответ на вопрос, какое место я занимал в жизни моих близких…
Из мартовского интервью 1995 года: "После того как я заплатил 120 тысяч долларов отступного моей бывшей супруге и купил двухкомнатную квартиру моей дочери — Александре Олеговне Табаковой, и та и другая до сих пор прописаны в моем доме. Это не очень оригинальная история — чисто совковая. Был бы брачный контракт — и все тут же встало бы на свои места, а поскольку его нет, рождаются неадекватные притязания…
Два месяца назад мы помирились с сыном и пришли к согласию. Сегодня у нас нормальные отношения. Я рад тому, что он начал себя реализовывать. В своей первой профессии, актерской, он реализовал себя не полностью.
Оказавшись у него в дискотеке «Пилот» на дне рождения моего доброго знакомого Гарика Сукачева, я обнаружил, что огромному количеству людей мой сын приносит радость. Им там весело…
Летом 1995 года у Табакова и Зудиной родился мальчик, которого назвали Павлом. Стоит отметить, что в момент его рождения отец находился рядом с роженицей и держал ее за руку. Затем он объяснил свои ощущения от этого действа следующим образом: "Чувство полного отчаяния и невозможности помочь близкому человеку. Врагу такого не пожелаю".
И далее: "Сегодня самое сладкое для моей души — это то, как мы с сыном Антоном после рождения Павла сидели вместе и выпивали. Хотя Антону 36, а этому — 10 дней. Я горд был не знаю как! Как генерал Серпилин или как капитан Тушин, когда он отстоял батарею. Дети, внуки… Сны снятся про них. Это значит, что я возвращаюсь…
Буквально через несколько недель после этого радостного события произошло еще одно — 60-летие Табакова. В театре-студии на улице Чапыгина (там располагается "Табакерка") состоялось чествование юбиляра. Поздравительные телеграммы в его адрес прислали Б. Ельцин, И. Рыбкин, В. Шумейко.
Как живет Олег Табаков в наши дни? Приведу отрывки из нескольких его интервью:
"Мне предлагали сниматься в рекламе, но я отказался. Нет необходимости. Коллег же своих ни в коем случае не осуждаю: зарплаты в 150 тысяч не хватит никому…
С годами мне платят все больше. Иногда даже грустно бывает — вот бы эти деньги тогда, в 25 лет, когда они были так нужны…
Я никогда не был близок с властью, всегда держал дистанцию. Не был приближен, тем более вхож, никогда не обслуживал и не протягивал руку за милостыней. Я всегда следовал булгаковскому совету — не проси, дадут сами. Ну а кроме того, я экономически независим…
Я уже 16 лет, с момента первого выезда за границу (1978), содержу себя. Стираю свое белье, носки, сам все делаю. Во всяком случае, я могу сказать, что комфортность бытия всегда была для меня подарком, а не правилом жизни. Я знаю, что такое голод. Я знаю, что такое воровать от голода. Это я к тому, что никогда ничего не боялся…
Я вообще не прекраснодушный человек. Я довольно трезво смотрю на себя. Я не подарок, я эгоист, я человек, для которого работа и есть способ существования. Я люблю этим заниматься, что для близких радостным быть не может…
Ознакомительная версия.
