- ...Снятый Боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас!..
Сзади на Бабкина налетел Толян, вдавливая его в дом. Бабкин шагнул, не посмотрев, куда, и сокрушил стоявшие в междверье кастрюли.
- ...Слава Отцу и Сыну...- дорокотал невидимый из передней бас, и следом впритык раздраженный женский голос крикнул:
- Что там еще?
- С благоприятной погодкой вас, граждане! Каструлю тут...
Из трапезной шикнули и продолжили религию.
Бабкин оглядел переднюю. Справа от двери шумел отопительный котел с осколком водомер-ной трубки, рядом стояли два ведра с углем и таз со шлаком. На котле сушились поленья. В углу кипел чайник. Толян по-хозяйски выключил плитку.
- Все кипит и все сырое.
В переднюю выходили три комнаты. Бабкин заглянул в ближайшую: шесть застеленных раскладушек, икона, лампадка, на подоконнике старинная книга в протершем кожу деревянном переплете.
Толян замел веником пролитые щи и бухнулся на раскладушку.
- Толковище!..- усмехнулся он, прислушиваясь к соседней комнате.Опять ругаются.
- На всё, Леночка, надо испрашивать благословение батюшки,- спешил раздраженный женский голос.- А ты?.. Мы с таким трудом собрали церковное собрание. Батюшка сам по избам ходил, чтобы был кворум. Из райисполкома человек специально приехал. Зачем ты за нее высту-пила? Если бы не ты ноги ее здесь не было! Какой это староста?!
- Прекрати, мать! - мужской голос был низкий и хрипловатый.- Читай, Женя, не отвлекайся.
- "...Не должно у других искать истины, которую легко заимствовать от Церкви. Ибо в нее, как в богатую сокровищницу, Апостолы в полноте положили все, что принадлежит истине, так что каждый желающий может принимать от нее питие жизни..."
- Книги читают,- сказал Толян.- Сейчас отмолотят - попу представлю. Батя путный. Садись, чего стоишь?
Бабкин сел.
- Здесь Димка спит, детский врач, регентует у нас.- Толян хлопнул по соседней раскладуш-ке.- И за дьякона. У бати сын, кстати, тоже дьякон, недавно врукоположение принял. Здесь Женька-сумасшедший. Артист бывший. Жизофрения. Остальные - пацаны с Москвы, певчие. Новые ребята. Прежних-то батя выгнал, которые при отце Валентине пели. Шадаев фамилия. Про него в газете писали. Духарной мужик был. В Орепьеве стройбат бабу отодрал, ну и побили малек. Он к ним в рясе, с крестом, во всем обличье в часть поперся. Разговоры разговаривать. Чудной. Андропова отпевать отказался. Его архирей за рубеж выпер. Он теперь во Франции. Перестройка, еж твою медъ! Сажать хотели. Плюрализьм и альтернатива. Слышал, нет: "Что ты жалобно поешь, Алла Пугачева? Хрен теперь вина попьешь у Миши Горбачева".- Толян постучал по стене, за которой храпели.- Там баба Димкина. Она неграм французский язык преподает. Скоро третьего родит.
- От негра?
- Зачем? От Димки. Баба-то его.
- Сколько у нее времени? - тупо спросил Бабкин, вспомнив про свой дом, беременную жену Светлану и про то, что она его выгнала.
- Не знаю, пузо - во! - Толян дотронулся до батареи.- Не греет, падла!.. Иди пошуруй! Я бы сам кочегаром пошел, да батя боится: запью спалю халупу. А чего, запросто.
Бабкин присел на корточки перед котлом, потыкал в топку лыжной палкой. В прихожую вошла старуха в кителе.
- Значит, истопником у меня будешь,- утвердительно сказала она, сваливая возле котла охапку дров.- Я знакомства-то так и не произвела: Вера Ивановна.
Бабкин не успел представиться, в трапезной вспыхнул шум, задвигались стулья.
- Пошли! - скомандовал Толян.- Отыграли девки Пасху, откатали яйца! Батю отец Валерий звать.
- Шапку сними,- спохватилась староста.
Бабкин стащил с головы шлем и робко шагнул вслед за Толяном в трапезную. На торце стола натуральный священник в черной рясе, лысый, с седой бородой, накладывал в чашку гранулирова-нный кофе из иностранной банки. Рядом на устаревшем диване немолодая женщина в гуцульской душегрейке с неприятным культурным лицом что-то вышивала. Бабкин почему-то сразу понял: раздраженный голос - ее. Дальше столетняя ведьма обсасывала сухарь, девушка в дымчатых очках сидела, опустив голову. По правую руку от священника восседал молодой носатый бугай, наверное, обладатель баса. За ним по всей длине стола расположился народ помельче, изможден-ный парень, похожий на Гоголя, уткнулся в раскрытую книгу.
- Женя,- сказал ему отец Валерий,- рубашку застегни.
- Благодарю вас, батюшка. Большое вам сыновье спасибо.- Он послушно застегнул пуговку на расстегнутой до пояса рубашке и страдальчески взглянул на батюшку: правильно ли он сделал.
- Обои пуговки,- подсказала Вера Ивановна.- И пинжачок.
- Да-да,- благодарно затряс головой Женя и справился со второй пуговицей.
Отец Валерий отер лицо вафельным полотенцем. К нему подскочила Вера Ивановна.
- Чистое возьми, батюшка. Что ты этой гусиной плотью трешься? Опять личико запарши-веет...
- Не твое дело! - проскрипела ведьма.- Своими делами занимайся. Другим не указуй.
Вера Ивановна осеклась на полуслове, отсела на дальний край стола.
- Вот так, вот так,- прошамкала Шура,- не балуй, а то ишь раскомандовалась...
- Татьяна, что ты волнуешься по всякой ерунде? - одобрительно заметила ведьме женщина с культурным лицом.- Ешь спокойно, не обращай внимания.
- Ладно, ладно, без шума,- расправляя на коленях чистое полотенце, благодушно сказал батюшка.- Здравствуй, Анатолий. Что скажешь?
- Покушать бы,- сказал Толян.- Ну-ка, баба Груш, двигай.
Арина Маранцева, сидевшая рядом с Грушей, хотела было вылезти, уступить место сыну, но Толян одной рукой прижал мать за плечо, а другой легко, без усилия свез Грушу по скамейке в сторону, уплотняя сидевших в конце стола.
- Мисочку мою...- беспокойно заверещала Груша, протягивая руки к уплывающей тарелке.
- Какие трудности, баба Груш? - поинтересовался Толян, накладывая себе и Бабкину винегрет.
- Аринкин петух мово забил,- пожаловалась Груша, не прекращая цапать вилкой проскальзывающую баклажановую икру.
- Что ж ты, мамаш, зверей не дрессируешь? - укорил Арину Толян.- От рук отбились.
- Пусть она своего на привязи держит, раз он задиристый,- вступилась за петуха Арина Маранцева.- Дразнились-дразнились - смертью кончилось.
- ...И что характерно, батюшка,- продолжил прерванный неизвестно когда разговор носатый бугай,- когда православные рожают, не кричат, а еврейки галдят ужасно.
- Еще бы! - передернула плечами женщина в расшитой душегрейке.
- Э-э...- Отец Валерий замыкал, пожевал губами, подыскивая результирующую мысль.- Разумеется.
Толян шепнул Бабкину:
- Регент Дима Сычев. Врач по родам.
- Поешь, поешь, Димочка,- проворковала женщина в душегрейке.- Дайте ему, девочки, салат. Служба впереди такая длинная!
- Матушка,- шепнул Толян Бабкину и громко спросил священника: - А что-то машины вашей не видно, батюшка?
- Э-эа...- нерешительно начал отец Валерий, с некоторой тревогой поглядывая на жену.
- Странно, что вообще-то ездит! - процедила та, отворачивая лицо.- Ты б ее пионерам на металлолом сдал. Хоть какая-то польза.
- Ладно, мать, ты это... Не все сразу. Купим новую.
- Когда?! - Попадья вскочила, с треском выбираясь из-за стола.- На том свете?!
Она швырнула вышивание на диван и ушла. В трапезной повисло молчание, только в дальнем углу стола тихо охала Шура.
- Кому сказать,- проворчала Татьяна.- Настоятель храма за сто верст на службу пешком должен. На машину собрать не могут. В других церквах где какую копейку наслужат - несут священнику. А тут...- Она гневно зыркнула в сторону Веры Ивановны.- Ты ж неграмотная, какая ты староста! Ушла бы по доброй воле.
- Народ переберет, тогда уйду,- пробормотала Вера Ивановна, жомкая скатерть.
- Скоро на тысячелетие собор указ вынесет: священники снова во главе церквей станут, сами кассой распоряжаться будут...
- Тетя Тань, пропусти собеседника вперед,- перебил ведьму Толян.- Чего с тачкой, батюшка?
- Заглохла,- виновато сказал отец Валерий.
- Делов-то! Где ключи? Сейчас с Вованом поглядим, он разбирается!.. Заведем, пригоним, нет вопросов, куда она, на хрен, денется! Извиняюсь, бабы.- Толян хлопнул по плечу Бабкина, выбив брызги,- девушка в дымчатых очках вытерла щеку.
- Кочегар наш новый,- всунулась Вера Ивановна.- Не пьет, не курит. Русский.
- Очень приятно,- кивнул отец Валерий, выуживая из-под рясы ключи.Это хорошо, а то истопника найти никак не можем. А вы случайно не из "Автосервиса"?
- Пошли, Вован, машину пихнем!
- До свидания,- кивнул Бабкин, выбираясь из-за стола.
- Ты приходи потом-то,- забеспокоилась Вера Ивановна,- а то скроешься, исчезнешь, а завтра мороза обещали.
- Вы крещеный, конечно? - спросил отец Валерий.
- Да он в Бога верует, я те дам! - Толян стукнул себя в грудь кулаком.- У него вот с разговором напряженка. Заикает.
Бабкин покраснел окончательно и, не поднимая головы, уставился в фанерный пол, застлан-ный разъехавшимися половиками.
- Он с бабой своей поругался, она его и выставила без выходного пособия,- пояснил Толян.- Он на дачу, у них дача тут, за Марфином. А дача заперта. Ключ у тещи. Короче, Вован с харчей съехал, из города скрылся, на завод больше не хочет. У него от чертежей башка пухнет. Вон калган какой. У них завод ракеты делает...
