- Тетя Тоня.
- Так она ж полмесяца назад померла! Если не больше.
- Почему? - удивился мужик и протянул руку к двери, как бы призывая покойницу подтвердить.- Позавчера! А тогда у ней первый удар был. Да вон она, тетя Тоня, поди проверь.
Вера Ивановна не стала дослушивать, вышла из церкви. Вернулась недовольная.
- Не может эта Тонька без проказ!.. Молебен полным чином?
- Как положено.
- Двадцать рублей.
Мужик полез за деньгами. Вера Ивановна обернулась к Бабкину.
- У тебя мотоцикл не балует, на ходу? Ехай к Катерине на почту, пошли батюшке телеграмму или позвони. А лучше ехайте в Москву вместе, разом и свечей купите. Пока погода, пока дорога, хоть дело сделаете. Покушай мигом и ехай, а то потом батюшка деньги побегит зарабатывать, не застанешь.
В трапезной бормотала Шура. Она поклонилась Бабкину и продолжала крошить яйцо в миску с молоком.
- Вот мужчина обходительный, всегда и покушать предложит, и бранного слова не услы-шишь... Влиятельный мужчина... ох, ох... Белток сама покушаю, а желток отдам кисе... Спасибо вам за ваше доброе...
- Чего? - не напрягаясь, спросил Бабкин. Шуру он давно уже слушать перестал. Но и Шура не слушала Бабкина.
- Сегодня уезжаете, больше не приедете? - с непонятной надеждой, не вяжущейся с преды-дущим воркованием, заулыбалась она.- В городе хорошо... На праздник портретов нарядют... Все со шпагами выступают, военный парад...
В трапезную вбежала Вера Ивановна с деньгами в руках.
- Деньги большие, спрячь на теле. И рыбы кошкам купи, а то они вон с ног валятся. Колбасы себе возьми сухой, рулон. По одиннадцать.
Бабкин завел мотоцикл. Из-за церкви выскочил Бука и понесся к нему. Вера Ивановна на всякий случай прихватила подол.
- Запер бы кобеля.
Бука подлетел к Бабкину, но, как всегда, по дурости не успел вовремя сбросить скорость и боком стукнулся о его ноги. Бабкин почесал Буку за ухом.
- Не надо з-запирать. Пусть так.
Вера Ивановна распахнула ворота. Бабкин крутанул газ.
- Стой! - вдруг крикнула Вера Ивановна.- Картошки мешок возьми батюшке!
Катерина Ивановна сдавала смену на коммутаторе.
- В Москву позвонить не желаешь?
- Д-дорого?
- За бесплатно. Номер в Москве?
- 152-38-46.
Катерина Ивановна протянула ему трубку.
- А-ало!
- Мой папа Вова? - ясным голосом спросила Таня.
Бабкин понял: не надо было звонить, потому что сказать он ничего не сможет. Заклинило.
- Т-таня? - с трудом вытолкнул он.- Ты... босиком?
- Босиком... Мамочка в магазин ушла... А у тебя ухи мерзнут? У Буки тоже, что ли, мерзнут?
- Д-до свидания, Таня.- Бабкин положил трубку и закрыл глаза, почувствовав лютую одинокость и подступившие слезы.
- Позвал бы жену-то,- посоветовала Катерина Ивановна.- Все равно помиритесь, чего друг дружке нервы рвать?
- Слышь, Кать,- сказала сменщица, регулируя наушники по голове,- а Магомаев-то сейчас в браке, не знаешь?
- Да у него Синявская из Большого театра.
- А чего он тогда воет: "Прощай, прощай..."
4
Возле храма в Сокольниках Бабкина чуть не смял трайлер.
- Я маму твою!..- начал было усатый в кепке, выкинув в окно волосатый кулак с перстнем, но, заметив на заднем сиденье женщину, пресекся.
- Грузин,- сказала Катерина Ивановна.- Тоже за свечами приехал. Ты вот что. Пока я все выпишу, ты к батюшке поезжай. Картошку отвезешь и про покойницу скажешь.
...Бабкин переложил мешок с картошкой на другое плечо и позвонил в нужную дверь. Дверь открылась.
- Здрасьте,- сказал Бабкин и оторопел: перед ним стоял певец Александр Малинин, даже коса такая же. Бабкин хотел было заглянуть сбоку: у Малинина еще серьга должна быть в том ухе,- но мешок мешал зрению.
- Отец, к тебе! - крикнул через плечо парень. Серьги не было.
- Пусть подождут! - донесся из глубины квартиры недовольный матушкин голос.- Он обедает!
- Подождите,- незаинтересованно сказал парень, оставляя Бабкина в прихожей.
Бабкин послушно стал ждать, только мешок перетащил на другое плечо, поставить на лакированный пол не решился.
Отец Валерий стремительным шагом вышел в переднюю, отряхивая на ходу бороду.
- Э-э, здравствуй, Владимир! - потирая руки, сказал он.
- Здрасьте,- буркнул Бабкин, пряча глаза. Ему было неудобно видеть батюшку одетым не по религии: ковбойка, джинсы... Как будто перед Бабкиным стояла полуодетая женщина.- Картошка вот, Вера Ивановна...
- Э-э... очень прекрасно,- с неожиданным ускорением после долгого "э-э" поблагодарил священник.- Ты на мотоцикле? Мешок-то сними.
Бабкин знал, что у него у самого неприятный взгляд: то ли глаза друг от друга близко, то ли глубоко посажены. Но у батюшки с глазами было еще хуже. Чуть прищурив один глаз, склонив голову набок, он сверлил Бабкина, как учитель двоечника. Как будто Бабкин уже наврал выше крыши и намерен врать дальше. И вот сейчас, с мешком на плече, в очках, закиданных дерюжной трухой, Бабкин вдруг понял, что отец Валерий все время чего-то боится и все время в себе не уверен. Точно так же, как и он сам, Бабкин. Бабкин поставил картошку в угол.
- За свечами мы. С Катериной Ивановной.
- Чтоб она сдохла! - донесся матушкин голос.
- Прекрати, мать! - крикнул батюшка, но так, чтобы матушка не услышала. И добавил погромче: - Поставь нам чайку!
- Сам поставь, я гобелен вышиваю.
- Борис! - позвал отец Валерий сына.- Иди познакомься.
- Не трожь Борю! - отозвалась матушка.- У него через час обедня.
- Не надо,- замотал вспотевшей головой Бабкин. Ему очень хотелось в туалет, но проситься было совестно.
Послышались шаги, в прихожую вышла Ариадна Евгеньевна.
- Ну что ты человека задерживаешь, отец? Пусть едет.
Вязаная юбка на матушке сзади была длинней, чем спереди. У Светланы тоже так задиралась юбка во время беременности.
- Ты, э-э... поздоровайся,- посоветовал отец Валерий жене.
Ариадна Евгеньевна метнула в мужа презрительный взгляд и, уведя лицо в сторону, процедила:
- Здравствуй.
Бабкин кивнул и, используя кивок, внимательно оглядел Ариадну Евгеньевну: нет, не беремен-на. Да вроде и не по возрасту. Хотя Софья Андреевна Толстая чуть ли не в семьдесят лет рожала? Бабкин вспомнил почему-то, как недавно по "Голосу Америки" папа римский запретил верующим пользоваться противозачаточными средствами.
Катерины Ивановны на месте не было. Бабкин вошел в собор. Храм был пустой. В дальнем углу строгий молодой священник отпевал дешевый гроб. На правом клиросе репетировали женские голоса. Один голос был знакомый. Бабкин остановился у колонны, заслушался. Потом голос оборвался, и с клироса по ступенькам легко спустилась высокая, чуть прыщавая девушка в платочке и дымчатых очках, опустив глаза, бесшумно прошла мимо Бабкина. Бабкин узнал: на нее орала матушка в трапезной, когда Толян привел его устраиваться истопником.
- Л-лена! - негромко крикнул ей вслед Бабкин.
Девушка остановилась.
- Вы теперь здесь р-работаете?.. Я Бабкин, истопник в Алешкине.
- Здравствуйте.- Девушка улыбнулась, смиренно прижав руки к груди.
- А мы за свечами приехали.
- Как Вера Ивановна себя чувствует?
Бабкин пожал плечами:
- Не знаю.
- Она ведь не скажет. В прошлом году молчала, молчала, чуть не умерла. Как осень, у нее астма начинается. Ей нельзя топить котлы, угольной пылью дышать. Не позволяйте ей, пожалуйста. Кофе пусть не бережет, я ей еще... пришлю, ей полезно.
- Вы больше совсем не приедете? - вдруг выкрикнул Бабкин, и даже без заикания.- Совсем?
- Совсем,- ответила Лена тихо, но твердо.- Не приеду.
Она постояла молча: может быть, Бабкин захочет еще что-нибудь сказать,- но сказать Бабкину было нечего.
- Простите,- опустив голову, сказала девушка,- мне надо идти.- И боком, чтобы не повернуться к Бабкину спиной, скрылась за колонной.
Катерина Ивановна ждала его возле мотоцикла.
- Отвез картошечку? Ну молодец. Им бы еще свеколки подвезти, морковки, а то, бедные, совсем с голодухи пухнут! Давай грузиться.
Пока грузчики носили в люльку мотоцикла шестигранные упаковки свечей, Катерина Ивановна справилась у мордатой кладовщицы, когда будет ладан натуральный. Та лениво ответила, что розовый ладан не поступал, есть только зеленый - химический.
- Все, мамаш,- сказал грузчик,- десять пачек. Ладан будешь брать?
Катерина Ивановна поморщилась.
- Ну давай два кило... Не ладан, я не знаю, прям как шампунь. Ничего божественного. А по сорок рублей.
Грузчик положил в люльку зеленовато-желтый обломок, похожий на мыло.
- Два кило.
- Восемьдесят рублей? - не поверил Бабкин.
- А то! - ухмыльнулась Катерина Ивановна.- И свечи - упаковка по сорок рублей, и уголь для кадила - таблетка пятачок.
Сзади гуднул грузовик с ленинградским номером.
- Ты знаешь, где метро "Щербаковская"? - забираясь на заднее сиденье, спросила Катерина Ивановна.- Надо нам одним разом уж в управление заехать, отчет сдать. Узнать, сколько на Афганистан в этом году.
