Король Косарь вышел из палатки и махнул платком - это значило, что прощения не будет. Но как раз в это время налетела сорока, взвилась над землянкой пленного царевича и страшно затрещала. Она вилась над самой головой короля Косаря.
- Что это за птица? - рассердился король Косарь.
Придворные бросились отгонять птицу, а она так и лезет - кого в голову клюнет, кого в руку, а кому прямо в глаз норовит попасть. И придворные рассердились. А сорока села на золотую маковку королевской палатки и точно всех дразнит. Начали в нее стрелять, и никто попасть не может.
- Убейте ее! - кричит король Косарь. - Да нет, куда вам... Давайте мне мой лук и .стрелы. Я покажу вам, как нужно стрелять...
Натянул король Косарь могучей рукой тугой лук, запела оперенная лебединым пером стрела, и свалилась с маковки сорока.
Тут у всех на глазах свершилось великое чудо. Когда подбежали поднять убитую сороку, на земле лежала с закрытыми глазами девушка неописанной красоты. Все сразу узнали в ней прекрасную царевну Кутафью. Стрела попала ей прямо в левую руку, в самый мизинец. Подбежал сам король Косарь, припал на колени и в ужасе проговорил:
- Девица-краса, что ты со мной сделала?
Раскрылись чудные девичьи глаза, и прекрасная царевна Кутафья ответила:
- Не вели казнить брата Орлика...
Король Косарь махнув платком, и стража, окружающая царевича, расступилась.
Х
Ведет Босоножка двух царей да царицу Луковну, а они идут да ссорятся. Всё задирает царь Пантелей.
- Ах, какое у меня отличное царство было!.. - хвастается он. - Такого другого царства и нет...
- Вот и врешь, царь Пантелей! - спорит Горох. - Мое было не в пример лучше...
- Нет, мое!..
- Нет, мое!..
Как ни старается царь Горох сделаться добрым, а никак не может. Как тут будешь добрым, когда царь Пантелей говорит, что его царство было лучше?
Опять идут.
- А сколько у меня всякого добра было! - говорит царь Пантелей. - Одной казны не пересчитаешь. Ни у кого столько не было.
- Опять врешь! - говорит царь Горох. - У меня и добра и казны было больше.
Идут цари и ссорятся. Царица несколько раз дергала царя Гороха за рукав и шептала:
- Перестань, старик... Ведь ты же хотел быть добрым?
- А ежели царь Пантелей мешает мне быть добрым? - сердится славный царь Горох.
Всякий думает о своем, а царица Луковна - всё о детях. Где-то красавец царевич Орлик? Где-то прекрасная царевна Кутафья? Где-то царевна Горошинка? Младшей дочки было ей больше всего жаль. Поди, и косточек не осталось от Горошинки... Идет царица и потихоньку вытирает материнские слезы рукавом.
А цари отдохнут и опять спорят. Спорили-спорили, чуть не подрались. Едва царица Луковна их разняла.
- Перестаньте вы грешить, - уговаривала она их. - Оба лучше... Ничего не осталось, так и хвалиться нечем.
- У меня-то осталось! - озлился славный царь Горох.- Да, осталось... Я и сейчас богаче царя Пантелея.
Рассердился царь Горох, сдернул перчатку с правой руки, показал царю Пантелею свои шесть пальцев и говорит:
- Что, видел? У тебя пять пальцев всего, а у меня целых шесть - вот и вышло, что я тебя богаче.
- Эх, ты, нашел чем хвалиться! - засмеялся царь Пантелей. - Уж если на то пошло, так у меня одна борода чего стоит...
Долго спорили цари, опять чуть не подрались, но царь Пантелей изнемог, присел на кочку и заплакал. Царю Гороху сделалось вдруг совестно. Зачем он хвастался своими шестью пальцами к довел человека до слез?
- Послушай, царь Пантелей... - заговорил он. - Послушай... брось!..
- Никак не могу бросить, царь Горох.
- Да ты о чем?
- А я есть хочу. Лучше уж было остаться в столице или идти к злому королю Косарю. Всё равно помирать голодною смертью...
Подошла Босоножка и подала царю Пантелею кусок хлеба. Съел его царь Пантелей да как закричит:
- А что же ты, такая-сякая, щей мне не даешь?! По-твоему, цари всухомятку должны есть? Да я тебя сейчас изничтожу...
- Перестань, нехорошо... - уговаривал царь Горох. - Хорошо, когда и кусок хлебца найдется.
XI
Долго ли, коротко ли вздорили цари между собой, потом мирились, потом опять вздорили, а Босоножка идет себе впереди, переваливается на кривых ногах да черемуховой палкой подпирается.
Царица Луковна молчала - боялась, чтобы не было погони, чтобы не убили царя Гороха, а когда ушли подальше и опасность миновала, она стала думать другое. И откуда взялась эта самая Босоножка? И платьишко на ней рваное, и сама она какая-то корявая да еще к тому же хромая. Не нашел царь Горох девицы хуже. Такой-то уродины и близко бы к царскому дворцу не пустили. Начала царица Луковна посерживаться и спрашивает.
- Эй ты, Босоножка, куда это ты нас ведешь?
Цари тоже перестали спорить и тоже накинулись на Босоножку:
- Эй ты, кривая нога, куда нас ведешь?
Босоножка остановилась, посмотрела на них и только улыбнулась. А цари так к ней и подступают: сказывай, куда завела ?
- А в гости веду... - ответила Босоножка и еще прибавила: - Как раз к самой свадьбе поспеем.
Тут уж на нее накинулась сама царица Луковна и начала ее бранить. И такая и сякая - до свадьбы ли теперь, когда у всякого своего горя не расхлебаешь. В глаза смеется Босоножка над всеми.
- Ты у меня смотри! - грозилась царица Луковна.- Я шутить не люблю.
Ничего не сказала Босоножка, а только показала рукой вперед. Теперь все увидели, что стоит впереди громадный город, с каменными стенами, башнями и чудными хоромами, перед городом раскинут стан и несметное войско. Немного струсили цари и даже попятились назад, а потом царь Пантелей сказал:
- Э, всё равно, царь Горох! Пойдем... Чему быть - того не миновать, а может, там и покормят. Очень уж я о щах стосковался...
Царь Горох тоже не прочь был закусить, да и царица Луковна проголодалась.
Нечего делать, пошли. Никто и не думает даже, какой это город и чей стан раскинут. Царь Горох идет и корит себя, зачем он хвастался перед царем Пантелеем своими шестью пальцами, - болтлив царь Пантелей и всем расскажет. А царица Луковна начала прихорашиваться и сказала Босоножке:
- Иди-ка ты, чумичка, позади нас, а то еще осрамишь перед добрыми людьми...
Идут дальше. А их уже заметили на стану. Валит навстречу народ, впереди скачут вершники. Приосанились оба царя, а царь Пантелей сказал:
- Ну, теперь дело не одними щами пахнет, а и кашей и киселем... Очень уж я люблю кисель!..
Смотрит царица Луковна и своим глазам не верит. Едет впереди на лихом коне сам красавец царевич Орлик и машет своей шапкой. А за ним едет, тоже на коне, прекрасная царевна Кутафья, а рядом с ней едет злой король Косарь.
- Ну, теперь, кажется, вышла каша-то с маслом... - забормотал испугавшийся царь Пантелей и хотел убежать, но его удержала Босоножка.
Подъехали все, и узнал славный царь Горох родных детей.
- Да ведь это моя столица! - ахнул он, оглядываясь на город.
Спешились царевич Орлик и царевна Кутафья и бросились в ноги отцу и матери. Подошел и король Косарь.
- Ну, что же ты пнем стоишь? - сказал ему славный царь Горох. - От поклону голова не отвалится...
Поклонился злой король Косарь и сказал:
- Бью тебе челом, славный царь Горох!.. Отдай за меня прекрасную царевну Кутафью.
- Ну, это еще посмотрим! - гордо ответил царь Горох.
С великим торжеством повели гостей в королевскую палатку. Все их встречали с почетом. Даже царь Пантелей приосанился.
Только когда подходили к палатке, царица Луковна хватилась Босоножки, а ее и след простыл. Искали-искали, ничего не нашли.
- Это была Горошинка, мама, - шепнула царице Луковне прекрасная царевна Кутафья. - Это она всё устроила.
Через три дня была свадьба - прекрасная царевна Кутафья выходила за короля Косаря. Осада с города была снята. Все ели, пили и веселились. Славный царь Горох до того развеселился, что сказал царю Пантелею:
- Давай поцелуемся, царь Пантелей... И из-за чего мы ссорились? Ведь, ежели разобрать, и король Косарь совсем не злой...
XII
Когда царь Горох с царицей Луковной вернулся к себе домой со свадьбы, Босоножка сидела в царицыной комнате и пришивала на свои лохмотья новую заплатку. Царица Луковна так и ахнула.
- Да откуда ты взялась-то, уродина? - рассердилась старуха.
- Вы на свадьбе у сестрицы Кутафьи веселились, а я здесь свои заплатки чинила.
- Сестрицы?! Да как ты смеешь такие слова выговаривать, негодная!.. Да я велю сейчас тебя в три метлы отсюда выгнать - тогда и узнаешь сестрицу Кутафью...
- Мама, да ведь я твоя дочь - Горошинка!
У царицы Луковны даже руки опустились. Старуха села к столу и горько заплакала. Она только теперь припомнила, что сама Кутафья ей говорила о Горошинке. Весело было на свадьбе, и про Горошинку с радости все и забыли.
- Ох, забыла я про тебя, доченька! - плакалась царица Луковна.-Совсем из памяти вон... А еще Кутафья про тебя мне шепнула. Вот грех какой вышел!..
Но, посмотрев на Босоножку, царица Луковна вдруг опять рассердилась и проговорила:
