- Ты у нас будешь царицей, - шептали ей цветы.
- Я и то царская дочь, - уверяла Босоножка.
Огорчало Босоножку только одно: каждое утро на задний двор приходил царский повар, выбирал самого жирного гуся и уносил. Очень уж любил царь Горох поесть жирной гусятины. Гуси ужасно роптали на царя Гороха и долго гоготали:
- Го-го-го... ел бы царь Горох всякую другую говядину, а нас бы лучше не трогал. И что мы ему понравились так, несчастные гуси!
Босоножка ничем не могла утешить бедных гусей и даже не смела сказать, что царь Горох совсем добрый человек и никому не желает делать зла. Гуси всё равно бы ей не поверили. Хуже всего было, когда наезжали во дворец гости. Царь Пантелей один съедал целого гуся. Любил старик покушать, хоть и худ был, словно Кощей. Другие гости тоже ели да царя Гороха похваливали. Вот какой добрый да гостеприимный царь... Не то, что король Косарь, у которого много не разгостишься. Красавица Кутафья, как вышла замуж, сделалась такая скупая всего ей было жаль. Ну, гости похлопают глазами и уедут несолоно хлебавши к царю Гороху.
Как-то наехало гостей с разных сторон видимо-невидимо, и захотел царь Горох потешить их молодецкою соколиною охотой. Разбили в чистом поле царскую палатку с золотым верхом, наставили столов, навезли и пива, и браги, и всякого вина, разложили по столам всякую еду. Приехали и гости - женщины в колымагах, а мужчины верхом. Гарцуют на лихих аргамаках, и каждый показывает свою молодецкую удаль. Был среди гостей и тот молодой витязь, который так понравился Босоножке. Звали его Красик-богатырь. Все хорошо ездят, все хорошо показывают свою удаль, а Красик-богатырь - получше всех. Другие витязи и богатыри только завидуют.
- Веселитесь, дорогие гости, - приговаривает царь Горох, - да меня, старика, лихом не поминайте... Кабы не мое толстое брюхо, так я бы показал вам, как надо веселиться. Устарел я немного, чтобы удаль свою показывать... Вот, спросите царицу Луковну, какой я был молодец. Бывало, никто лучше меня на коне не проедет... А из лука как стрелял - раз как пустил стрелу в медведя и прямо в левый глаз попал, а она в правую заднюю ногу вышла.
Царица Луковна вовремя дернула за рукав расхваставшегося мужа, и царь Горох прибавил:
- То бишь, это не медведь был, а заяц...
Тут царица Луковна дернула его опять за рукав, и царь Горох еще раз поправился:
- То бишь, и не заяц, а утка, и попал я ей не в глаз, а прямо-прямо в хвост... Так, Луковна?
- Так, так, царь Горох, - говорит царица. - Вот какой был удалый...
Расхвастались и другие витязи и богатыри, кто как умел. А больше всех расхвастался царь Пантелей.
- Когда я был молодой - теперь мне борода мешает, - так я одною стрелой убил оленя, ястреба и щуку, - рассказывал старик, поглаживая бороду. - Дело прошлое, теперь можно и похвастаться...
Пришлось царице Луковне дернуть за рукав и брата Пантелея, потому как очень уж он начал хвастаться. Смутился царь Пантелей, заикаться стал:
- Да я... я... Я прежде вот как легок был на ногу: побегу и зайца за хвост поймаю. Вот хоть царя Гороха спросите...
- Врешь ты всё, Пантелей, - отвечает царь Горох. - Очень уж любишь похвастать... да... И прежде хвастал всегда и теперь хвастаешь. Вот со мною действительно был один случай... да... Я верхом на волке целую ночь ездил. Ухватился за уши и сижу... Это все знают... Так, Луковна? Ведь ты помнишь?
- Да будет вам, горе-богатыри! - уговаривала расходившихся стариков царица. - Мало ли что было... Не всё же рассказывать. Пожалуй, и не поверят еще... Может быть, и со мною какие случаи бывали, а я молчу. Поезжайте-ка лучше на охоту...
Загремели медные трубы, и царская охота выступила со Стоянки. Царь Горох и царь Пантелей не могли ехать верхом и тащились за охотниками в колымаге.
- Как я прежде верхом ездил! - со вздохом говорил царь Горох.
- И я тоже... - говорил царь Пантелей.
- Лучше меня никто не умел проехать...
- И я тоже...
- Ну, уж это ты хвастаешь, Пантелей!
- И не думал... Спроси кого угодно.
- И все-таки хвастаешь... Ну, сознайся, Пантелеюшка: прихвастнул малым делом?
Царь Пантелей оглянулся и шепотом спросил:
- А ты, Горохушко?
Царь Горох оглянулся и тоже ответил шепотом:
- Чуть-чуть прибавил, Пантелеюшка... Так, на воробьиный нос.
- И велик же, должно быть, твой воробей!
Царь Горох чуть-чуть не рассердился, но вовремя вспомнил, что нужно быть добрым, и расцеловал Пантелея.
- Какие мы с тобой богатыри, Пантелеюшка!.. Даже всем это удивительно! Куда им, молодым-то, до нас...
XV
Босоножка пасла своих гусей и видела, как тешится царь Горох своею охотой. Слышала она веселые звуки охотничьих рогов, лай собак и веселые окрики могучих богатырей, так красиво скакавших на своих дорогих аргамаках. Видела Босоножка, как царские сокольничьи бросали своих соколов на разную болотную птицу, поднимавшуюся с озера или с реки, на которой она пасла своих гусей. Взлетит сокол кверху и камнем падет на какую-нибудь несчастную утку, только перышки посыплются.
А тут отделился один витязь от царской охоты и несется прямо на нее. Перепугалась Босоножка, что его сокол перебьет ее гусей, и загородила ему дорогу.
- Витязь, не тронь моих гусей! - смело крикнула она и даже замахнулась хворостиной.
Остановился витязь с удивлением, а Босоножка узнала в нем того самого, который понравился ей больше всех.
- Да ты кто такая будешь? - спросил он.
- Я царская дочь...
Засмеялся витязь, оглядывая оборванную Босоножку с ног до головы. Ни дать ни взять, настоящая царская дочь... А главное, смела и даже хворостиной на него замахнулась.
- Вот что, царская дочь, дай-ка мне напиться воды, - сказал он. Разжарился я очень, а слезать с коня неохота...
Пошла Босоножка к реке, зачерпнула воды в деревянный ковш и подала витязю. Тот выпил, вытер усы и говорит:
- Спасибо, красавица... Много я на свете видывал, а такую царскую дочь вижу в первый раз.
Вернулся богатырь на царскую ставку и рассказывает всем о чуде, на которое наехал. Смеются все витязи и могучие богатыри, а у царицы Луковны душа в пятки ушла. Чего она боялась, то и случилось.
- Приведите ее сюда - и посмотрим, - говорит подгулявший царь Пантелей. Даже очень любопытно... Потешимся досыта.
- И что вам за охота на уродину смотреть? - вступилась было царица Луковна.
- А зачем она себя царскою дочерью величает?
Послали сейчас же послов за Босоножкой и привели перед царский шатер. Царь Горох так и покатился со смеху, как увидал ее. И горбатая, и хромая, и вся в заплатках.
- Точно где-то я тебя, умница, видел? - спрашивает он, разглаживая бороду. - Чья ты дочь?
Босоножка смело посмотрела ему в глаза и отвечает:
- Твоя, царь Горох.
Все так и ахнули, а царь Пантелей чуть не задохся от смеху. Ах, какая смешная Босоножка и как осрамила царя Гороха!
- Это я знаю, - нашелся царь Горох. - Все мои подданные - мои дети...
- Нет, я твоя родная дочь Горошинка, - смело ответила Босоножка.
Тут уж не стерпела красавица Кутафья, выскочила и хотела вытолкать Босоножку в шею. Царь Горох тоже хотел рассердиться, но вовремя вспомнил, что он добрый царь, и только расхохотался. И все стали смеяться над Босоножкой, а Кутафья так и подступает к ней с кулаками. Все замерли, ожидая, что будет, как вдруг выступил из толпы витязь Красик. Молод и горд был Красик, и стало ему стыдно, что это он подвел бедную девушку, выставил ее на общую потеху, да и обидно притом, что здоровые люди смеются и потешаются над уродцем. Выступил витязь Красик и проговорил:
- Цари, короли, витязи и славные богатыри, дайте слово вымолвить... Девушка не виновата, что она такою родилась, а ведь она такой же человек, как и мы. Это я ее привел на общее посмешище и женюсь на ней.
Подошел витязь Красик к Босоножке, обнял ее и крепко поцеловал.
Тут у всех на глазах случилось великое чудо: Босоножка превратилась в девушку неописанной красоты.
- Да, это моя дочь! - крикнул царь Горох. - Она самая!..
Спало колдовство с Босоножки, потому что полюбил ее первый богатырь, полюбил такою, какою она была.
Я там был, мед-пиво пил, по усам текло - в рот не попало.
