Сергей, обычно молчаливый 9-летний мальчик, что-то вскрикнул и, не дожидаясь отца, бросился через дорогу. Этот вскрик и последующий за ним визг тормозов повергли Александра в ступор. Он, как в замедленном кино, увидел выбегающего на дорогу сына, тёмный силуэт автомобиля, неуклонно приближающийся к нему, и врезающийся в тело ребёнка, и только затем, как бы издалека услышал его испуганный крик. Пришёл в себя и бросился к поднимающемуся сыну. Не успел подбежать, как Сергей вскочил на ноги и радостно засмеялся. Что в тот момент пережил Александр, он и по прошествию долгого времени описать не мог. Радость, ярость и глубинный животный страх. Так, наверное, можно описать эти чувства, но дело-то в том, что все они вспыхнули разом и совершенно помутили разум. Поступок подростка настолько вывел из себя, что он замахнулся на сына. Впервые в жизни. Сергей испуганно отшатнулся, попятился и, обо что-то споткнувшись, упал на дорогу, ударившись головой об поребрик. Ударился, и так и остался лежать.
– Вставай! – как можно более спокойно сказал Александр, но сын не реагировал. Впервые в жизни не откликнулся на слова отца. Многое в этот момент было впервые.
Склонившись над телом, подсунул руку под голову и ощутил на ладони теплую липкую жидкость. Посмотрел на руку и увидел кровь. Ужас случившегося парализовал и волю, и тело. Откуда-то издали, будто уши были заткнуты ватой, услышал назойливые вопросы:
– Ну, что? Ну, как он? Ну, что?
Повернул голову и увидел испуганное окровавленное лицо какого-то мужика, повторявшего эти вопросы.
– Скорую вызови, – прохрипел Александр, и вновь склонился над сыном.
Скорая, а вместе с ней и полиция, были на месте уже через пять минут. Врачи констатировали смерть. Принесли полиэтиленовый пакет для трупов, положили в него Серёжку, и загрузили в машину. Александр, находясь всё в таком же состоянии, хотел поехать вместе с ними, но его остановил простой вопрос фельдшера:
– В морг-то вам зачем? Будете хоронить, заберёте.
Да и полицейские воспротивились. Единственный свидетель. Как такого отпустить?
Дорогу перегородили и все машины направляли в объезд, а сами полицейские что-то измеряли, записывали, спрашивали. Провозились около часа. Закончив необходимые процедуры, усадили Александра и мужика с разбитым лицом в свой автомобиль, и повезли в отдел, где продолжилось составление протоколов допросов. Александр не очень хорошо понимал, что у него спрашивают и что он отвечает, но то, что водитель, сбивший сына, был трезв услышал.
Домой пришёл около полуночи. Встревоженная мать не спала. Узнав о смерти внука, рухнула в беспамятстве на пол. Опять пришлось вызывать скорую. Кое-как привели в чувство. Хотели госпитализировать, но она наотрез отказалась, понимая, как тяжело сыну. Едва придя в себя, села рядом с ним, и стала как в детстве гладить, что-то приговаривая, пытаясь успокоить его боль. Так и гладила, пока сын не заснул прямо за столом. И сейчас, именно в этот момент времени, можно было воочию увидеть и понять, что из себя представляет родительская любовь и самопожертвование, ибо и Александр готов был отдать свою жизнь собой ради сохранения сына, и мать его готова была принести себя в жертву ради сына и внука. Высшее проявление любви, к которому дети привыкают и просто не обращают на неё внимания, впитывая между тем это чувство в себя без всяких нравоучений и подсказок. Это и есть самая главная ценность! Любовь! От Неё и жизнь зародилась, от Неё и продолжается. От любви! Не внешней и показушной, а глубинной и молчаливой.
Глава 4
Серёжку хоронили вдвоём. Он и мама. Никого не хотели видеть, потому никому не сообщали. Внешне похороны прошли быстро и буднично. Отца к тому времени уже год, как не было в живых. Инфаркт.
Жили теперь вдвоём с матерью. Александр продолжал работать, а мама потихоньку угасала. Слишком уж тяжела была ноша. Да и возраст брал своё. Изредка вызывали к следователю уточнить какие-то детали. В том, что водителя, сбившего Серёжку, посадят следователь не сомневался. Нерегулируемый пешеходный переход. Должен был быть внимательным. Ну, и что, что трезвый? Для всех законы одни. Сел за руль, значит взял на себя ответственность. А не хочешь брать, так ходи пешком. Что здесь непонятного?
Только на суде Александр ясно и чётко увидел того, кто сбил сына. На этот раз он был предельно внимателен и вдумчив. Выслушал заключение медэксперта-криминалиста. В результате наезда сын получил несколько травм: ушибы бедра и живота, неопасные для жизни, и черепно-мозговая травма затылочной части головы, явившаяся причиной смерти. Выслушал, как данность и запомнил. У водителя было двое детей и беременная жена. Это послужило смягчающим обстоятельством, но всё-таки приговорили к трём годам колонии-поселения. Иск о возмещении морального ущерба подавать не стал. Зачем? Вместо сына бумажки? Не для него это! Да и водителя было жалко. И семью его. И жену беременную. И детей. Всех было жалко. Он бы даже и простил его, водителя, да не ему решать. Вот и дали три года. С тем и вышел из суда. Неудовлетворённый и почему-то взволнованный. Что-то здесь было не так. Что-то было несправедливо, а вот что, никак не мог понять. И только вечером, в постели, прокручивая в памяти тот страшный момент, который изо всех сил гнал из памяти, понял. Понял и ужаснулся. А ведь это он убил сына. Он и никто другой. Он убил, значит ему и отвечать! И перед людьми, и перед Богом. А посадили невинного! Александр хотел было тут же встать и броситься исправлять несправедливость, но вовремя спохватился, решив прямо с утра пойти к следователю и рассказать об всём.
Как решил, так и сделал. Предупредив на работе, что задержится, поехал к следователю, который смог его выслушать только около 11 часов. Выслушал, помолчал какое-то время и спросил:
– А что ж вы раньше-то думали?
– Дак откуда я знал, от чего он умер? Я ведь о причине смерти узнал только на суде! Потому и думал, что смерть наступила в результате наезда. А тут услышал, и начали меня грызть сомнения. Вспомнилось всё – и как Серёжка упал, и как поднялся и засмеялся, и как я замахнулся на него, и как он отпрянул, споткнулся и ударился головой о бордюр. От этого он умер. Понимаете?
– И что вы от меня хотите?
– Ну, как что? Человека ни за что посадили, а вы спрашиваете, что я хочу.
– Ну, хорошо. Пусть даже то, что вы рассказали правда…
– Правда, конечно. Зачем мне себя оговаривать?
– А свидетели у вас есть?
– Какие свидетели?
– Которые подтвердили бы ваши слова?
– Откуда ж там свидетели? Не было ведь никого, кроме меня и водителя. Странно, что он этого не помнит.
– Увы! Он во время резкого торможения ударился головой
