понимала. Устроилась в издательство «Современник», где после окончания школы полгода работала корректором. Ей невероятно повезло: все редакторские ставки были заняты, но одна редакторша уехала с мужем в загранкомандировку, на три года.
– Пойдете на временную ставку? Только учтите, через три года вам придется уволиться, – предупредила Вику инспектор по кадрам. Вика ее почти не слушала, была на седьмом небе от радости: она редактор «Современника»! О такой карьере можно было только мечтать: «с улицы» в издательство брали только корректоров и машинисток. А Вику взяли редактором! Пусть временно, за три года много воды утечет, увидят, как она умеет работать, и оставят в штате.
Вика, что называется, показала класс. Сказались и полгода работы корректором, и пять лет редакторской работы в НИИ, Вика работала на совесть, и начальник был ею доволен. Но через год неожиданно объявилась сотрудница, на чью ставку временно оформили Вику: что-то там не сложилось с командировкой, и они с мужем вернулись из Лаоса в Москву.
Зав. редакцией развел руками:
– Жаль, конечно, но ставку придется освободить, тебя ведь оформили на период отпуска нашей постоянной сотрудницы. Так что ты у нас больше не работаешь…
– А куда же мне теперь?
– Ну… Если только в корректорскую… Там ставка свободная есть. Пойдешь?
– Пойду, – обреченно кивнула Вика. Уходить из «Современника» не хотелось. Ничего. Она еще свое возьмет!
В корректорской она проработала три месяца. Больше не выдержала: хотелось настоящей работы, а приходилось тупо сверять машинописный текст с оригиналом. Еще хуже была вычитка рукописей, а от корректуры типографского набора Вику просто тошнило. От ненавистного петита и нонпарели (мелкий типографский шрифт, применяется в изданиях, не предназначенных для сплошного чтения: справочная литература, подписи под рисунками, библиография, небольшие тексты справочного характера) уже через час тяжелела голова, в глазах мельтешило и рябило… А еще было очень обидно: корректор с красным дипломом журфака! Золотыми слитками гвозди забивают, сказал бы Викин бывший начальник.
Вика набралась смелости и пошла в отдел кадров.
– Больше не могу. Переведите хотя бы младшим редактором, у меня же диплом… Я согласна!
– Согласна она, – передразнила Вику кадровичка. – А ставка занята. Вот когда освободится, приходи…
Но никто из издательства не увольнялся, и вожделенная ставка не освобождалась… И однажды Вику вызвали в отдел кадров.
– Вы на должность младшего редактора перейти хотели? Ставка есть, пишите заявление, – сказала Вике инспектор по кадрам. И другим, дружелюбным голосом, спросила:
–Ты Аллочку-то видела уже? Знаешь?
– Какую Аллочку?
– Что значит, какую! – возмутилась кадровичка. – Аллу Корягину, писательскую внучку. Все издательство гордится, что она у нас работает, одна ты ничего не знаешь…
– А что она окончила? Литературный институт или МГУ?
– Да какой институт… Дед у нее писатель, лауреат! Эдуард Корягин.
Вика запоем читала Эдуарда Хруцкого. Об Эдуарде Корягине она слышала впервые. Писатель! Знает она таких «писателей». Издадут с грехом пополам сборничек, который и читать никто не станет, и пыжатся всю жизнь: писатель… Озвучивать свои мысли Вика не стала, слушала молча. Она согласна на любую работу, лишь бы уйти из корректорской.
Эту самую Аллу Вика должна была «взять под крыло» и обучать всем премудростям работы редактора – «ненавязчиво», чтобы не обидеть внучку именитого дедушки. – «А институт она окончит, дадим направление от издательства и примут ее на журфак МГУ вне конкурса, – решила проблему кадровичка. – С такой-то фамилией…»
…Для Вики начался настоящий ад. Работать приходилось за двоих, и она едва справлялась. Писательская внучка приходила на работу ближе к обеду. Садилась за стол и принималась красить ногти, накладывая слой за слоем перламутровый и розовый лак. Запах в комнате стоял невыносимый, но Вика молчала. Потом Алла шла в буфет – пить кофе и строить глазки всем мужчинам моложе пятидесяти. Потом листала журналы мод и обзванивала подружек: «Ирка, привет! Как жизнь? Учишься? А где?.. А я в «Современнике» пашу, редактором… Что? Тяжело? – Да нисколько мне не тяжело, все говорят, что я прирожденный редактор, дедушкины гены по наследству передались. И зачем пять лет в институте учиться, не понимаю!»
Не понимала Алла многого. Она даже писала с грамматическими ошибками. Вика вспомнила институт, где им два года читали курс «Современный русский язык» (не тот, что учат в школе, а гораздо, гораздо сложнее…), и еще три года они раз в полугодие писали диктант – повышенной сложности, вместо зачета. Диктантов боялись все: за три ошибки (любых, включая пунктуацию) полагалась оценка «удовлетворительно» с обязательной пересдачей диктанта. За четыре ошибки ставили «неуд» и исключали из института.
Ребят на Викином факультете было мало, они учились в основном на ХТОПе (факультет художественно-технического оформления печатной продукции, говоря человеческим языком – художники-иллюстраторы). На редакционно-издательском факультете ребят было всего семеро, а к пятому курсу остались одни девчонки: последних четверых ребят отчислили на четвертом курсе, за ошибки в диктанте, к ужасу всего факультета. Вика до сих пор вспоминала диктанты с дрожью.
Писательская внучка не утруждала себя работой и развлекалась, вписывая в красивый, с золотыми уголками, ежедневник свои неотложные и важные дела. Однажды ежедневник остался лежать раскрытым на ее столе, Вика из любопытства в него заглянула – и ужаснулась. В ежедневнике значилось: «16-го позванить Юле. Идем в Илюзион на «Земленичную поляну». 20-го иду на вечер Марка Лисицкого закадрить его племяника. Юльку не возьму пойду луче с Иркой».
Читать дальше Вика не стала…
Работать Алла не любила. Когда Вика в десятый раз принималась объяснять ей обязанности младшего редактора (кстати, несложные и ничего общего с редактированием не имеющие), Алла дулась и принимала оскорбленный вид: «Да знаю я, знаю! Что ты ко мне привязалась!»
– Если знаешь, то почему не делаешь? – не отступалась Вика.
– Не нравится, как я работаю, делай тогда сама! – вспылила Алла и вышла из комнаты.
Через полчаса Вику вызвали к начальнику. – Что там у вас с Аллочкой? Она уже плачет от тебя! Ты ей создаешь невыносимые условия, нельзя так на нее давить! Ты последи за собой. Помягче, Виктория, помягче…
Вика не поверила услышанному.
– Я… создаю невыносимые условия?! Это она мне создает невыносимые условия! Да она вообще неграмотная! Не хочет работать, да и не может! Я все за нее делаю сама, работаю за двоих, а вы…
– И правильно! Ты и должна работать! – остановил разошедшуюся Вику начальник. – А обижать внучку Корягина мы тебе не позволим. Тебе что велели? Учить ее работать! Не можешь научить, делай сама. Это твои проблемы. В общем, так, Виктория. Еще одна жалоба – и будем решать вопрос о твоей работе в издательстве.
Вика вернулась от начальника с
