Спаси моего сына - Алиса Ковалевская

— Зайка, — бросилась к ней, увидев на полу, рядом с кошачьим лежаком. — Инга, девочка моя…

Коснулась плеча. Дочь открыла сонные глаза, и у меня отлегло от сердца.

— Ой… — она приподнялась. — Уснула, кажется. И киска тоже уснула.

Я села на пол и подтянула к себе ноги. Инга зевнула, потёрла кулачками глаза. Глядя на неё, я тоже зевнула. За окном было ещё совсем светло, а силы подходили к концу.

— Давай ляжем в постельку?

— Угу, — согласилась дочь без раздумий.

Вместе мы устроились на кровати с балдахином.

— Мам, а сделай мне стульчик, — попросила она.

Я прижала дочь спиной к груди и согнула в коленях ноги.

— Мы всё-таки останемся тут? — спросила она сонно. — Пожалуйста, давай хотя бы немножко.

— Посмотрим.

Дочь ещё что-то сказала сквозь сон, но я не разобрала слов. Поглаживала её и смотрела сквозь тюль на решётку балкона, на серо-голубое небо. Остаться? Закрыла глаза, наслаждаясь сладким запахом детского шампуня. Если я останусь, это будет дорогой в один конец — в никуда.

Инга ещё спала, а я не смогла отключиться и на несколько секунд. Укрыла её одеялом и, бросив взгляд на свернувшегося в лежаке котёнка, вышла из детской. Завтра же утром мы должны вернуться в Ессентуки. Захар не имеет права удерживать нас, как бы сам он ни считал. Если будет нужно, я наряд ОМОНа вызову, но уеду сама и дочь увезу из этого дома.

В коридоре было тихо. Ни звука, словно бы дом вымер. Именно такое чувство было у меня, когда я попала сюда в первый раз.

Спустилась вниз и, идя к кухне, заметила, что одна из дверей на первом этаже приоткрыта.

— Они все уходили, — услышала голос Игната и подошла ближе.

Захар сидел на постели, сын рядом с ним.

— Пап, выгони её. Она тоже скажет, что ничего не сделаешь.

— Не скажет.

— Почему? Все говорят, что не могут мне помочь. И она тоже скажет, что не может.

Захар обнял Игната, потрепал по волосам.

Я смотрела на них и не могла заставить себя отойти от комнаты. Таким Захара я не видела никогда, не представляла его в роли отца.

— Вика тебе поможет.

— Но почему? Если те не помогли.

— Потому что она… — он вдохнул. — Она лучше других. Я отвечаю.

* * *

Войдя следующим утром в кухню, я не сомневалась, что застану Захара. Так оно и оказалось.

— Ты — само постоянство, — вместо «доброе утро, как дела», сказала сидящему за столом Захару.

Судя по полной чашке, он только приступил к завтраку. Сына с ним не было. Удивительно, что он подчинял всё и всех своему распорядку.

— Расхлябанность порождает анархию.

— Анархия — мать порядка, — ответила я небрежно и включила кофемашину.

Захар хмыкнул, но не ответил.

— Я останусь, Захар, — сказала, поймав его взгляд. — Но не из-за твоих угроз, а из-за Игната. Если ты считаешь, что я могу ему помочь, я постараюсь. Но дай слово, что после этого ты оставишь нас с Ингой в покое.

— Смотря, что значит в твоём понимании покой.

— В моём понимании покой значит, что мы уедем обратно и будем жить, как раньше. Ничего этого, — махнула на окно, за которым виднелись детские качели и сад. — Никаких приказов, никаких заборов. Твоя жизнь отдельно, моя отдельно.

— Договорились. Моя отдельно, твоя — отдельно.

Я почувствовала, что где-то здесь кроется подвох. Но где именно, понять не успела. Захар подошёл и протянул руку. Я вжалась в столешницу, начисто растеряв мысли.

— Хлеб, — показал он багет.

Он вернулся на своё место, а мне потребовалось время, чтобы собраться. Его близость всегда была опасной. Я не могла контролировать себя, когда он дотрагивался до меня. Как оказалось, ничего не изменилось. И всё же я отогнала волнение.

— Расскажи мне, что случилось с Игнатом? Это же у него не с рождения?

— Не с рождения, — сухо ответил Захар, мигом изменившись.

С ожесточённостью разломил багет вместо того, чтобы воспользоваться лежащим рядом ножом. У меня мурашки побежали. Показалось, что он прикончил кого-то, а не расправился с несчастным хлебом.

— Тогда что случилось?

— Это не важно. Сделай так, чтобы мой сын избавился от этих проклятых ходунков. Остальное тебя не касается.

— Как это не касается?! Я тебе гадалка или ясновидящая?! Чтобы хоть что-то сделать, я должна понять, что именно. Где рекомендации? Где бумаги из клиники? Ты понимаешь, что это не шутки?! Или ты из-за своего тупого упрямства готов здоровьем сына рисковать?! Ты в курсе, что при таких проблемах массажем можно и навредить?!

Захар стиснул зубы, по скулам заходили желваки. Я грохнула о столешницу ложкой.

— Авария, — нехотя сказал Захар. — Чуть больше полугода назад. Я дам тебе выписки и рекомендации.

— Уж сделай одолжение, будь добр.

Он сдвинул брови, как вчера Игнат. Инга тоже порой так делала, когда ей что-то не нравилось. Что не нравится Захару я не догадывалась — знала наверняка. В его представлении я должна была ходить перед ним на полусогнутых, ещё и вставать из-за стола только тогда, когда разрешит он. Только в правила пришлось внести корректировку. Взяв кофе, я пошла к задней двери. Скоро нужно поднимать Ингу, но прогуляться в саду я ещё успею.

— Вика, — позвал Захар.

— Я выпью кофе в саду, а завтракать буду с дочерью, — сказала твёрдо, не дожидаясь приказа сесть за стол.

— Я не об этом. Спасибо.

Я остановилась. Спасибо? Не помню, чтобы это слово раньше присутствовало в его словаре.

— Это ради Игната.

— Да. Поэтому я и говорю — спасибо.

От помощи горничной я отказалась. Сама накормила дочь завтраком и разрешила ей поиграть во дворе. Цветастый мячик весело прыгал в траве, а Инга беззаботно носилась за ним.

Захар подошёл ко мне и отдал папку.

— Здесь всё, что есть. Разберёшься.

— И всё-таки, Захар, почему я? — не удержалась от вопроса, забирая документы. — Ты бы мог увезти сына в Германию или Израиль. Это было бы куда разумнее.

— Не всё разумное на первый взгляд является таким на деле.

Я нахмурилась.

— Не слишком сложно?

— Нет. — Показал на документы. — Не затягивай. Я хочу, чтобы мой сын вернулся к нормальной жизни как можно скорее.

Инга вскрикнула, сильно ударив по мячику. Тот покатился к нам и остановился буквально в метре. Захар поднял его и кинул обратно.

— Давай поиграем? — предложила Инга и, не получив согласия, пнула снова. — А теперь ты мне бросай. Ты умеешь?