Дневник пустоты - Эми Яги

Одиннадцатая неделя

Первым заметил брелок Хигасинакано. Стоило мне зайти в офис в понедельник, как Хигасинакано, уже сидевший за своим столом, прекратил трясти ногой и посмотрел на меня.

– Наконец-то почувствовала себя беременной, а?

Я неопределенно кивнула.

– Мне почему-то кажется, что у тебя будет мальчик, Сибата.

Я собиралась ответить что-то вроде «Правда?», но тут у Хигасинакано зазвонил рабочий телефон. Я не поняла, что произошло, но Хигасинакано много раз произнес в трубку извинения. Он почти каждый день перед кем-то извиняется.

Благодаря брелоку мне стали уступать место в транспорте. Я стараюсь отказываться, поскольку хорошо себя чувствую, но, когда человек встает со словами «Пожалуйста, садитесь», я все же соглашаюсь. Иногда мне хочется задрать блузку и показать живот – вот, мол, смотрите, обо мне заботиться не нужно, – но я сдерживаюсь, потому что этим лишь поставлю всех в неловкое положение.

Тринадцатая неделя

Я почувствовала, что у меня пошла кровь. Ну вот. Теперь понятно, почему утром так мерзли руки и ноги. Я чуть не надела сегодня белые брюки – и мысленно похвалила себя за то, что в итоге выбрала черную юбку. Я запустила руку в косметичку, лежащую в сумке, огляделась и торопливо сунула руку в карман. У меня ведь не должно их быть.

Я быстро прошагала по пустому коридору и, услышав голоса из женского туалета, остановилась перед дверью. В это время сотрудницы, которые не успели дома собраться как следует, наносят макияж. Особенно много таких по понедельникам и пятницам. Раньше мне было все равно, но сегодня обстоятельства особые. В здешних туалетах не установлена система «Отохимэ [8]». Значит, все услышат, как я вскрываю упаковку. Мне хотелось избежать сплетен о возможном выкидыше. А может, беременные женщины тоже пользуются прокладками? Надо было изучить этот вопрос.

Пока я размышляла, что-то снова выпало из глубины моего живота. Теплое и скользкое. Наверное, так вываливаются потроха у разделанной курицы. Вспоминая куриные потроха, которые ела на прошлой неделе, я пошла к лифту.

Думаю, для человека с кровотечением я держалась достойно. Туалетами на первом этаже, который арендовало туристическое агентство, пользовались не только сотрудники, но и клиенты, поэтому там я не привлеку ничье внимание.

Я вышла из кабинки, слушая рекламу поездки на Гавайи. Не спеша вымыла руки теплой водой. Горячая вода и подогреваемые сиденья унитазов (кроме сезона летней жары) почти компенсируют отсутствие «Отохимэ». Закончив мытье рук, я достала из косметички обезболивающее и проглотила таблетку. Мне всегда приходилось принимать лекарства в первый день менструации, но, вероятно, во время беременности их рекомендуют избегать. Поэтому я не могла выпить обезболивающее на глазах у Хигасинакано.

«Восьмидневная поездка по трем городам: Риму, Флоренции и Венеции – всего от ста девяноста тысяч иен! Дополнительную информацию вы можете получить у наших сотрудников или прочесть в буклете!»

Почему сейчас, чувствуя себя отяжелевшей и вялой, я вынуждена слушать самую раздражающую рекламу в мире? Я надела на шею шнурок с удостоверением сотрудника. Пока я возвращалась к своему столу, живот скручивало так, будто меня выворачивало наизнанку, а руки и ноги настолько замерзли, что тоже начали болеть.

– Сибата, ты себя хорошо чувствуешь? Выглядишь болезненно. У меня есть «Бафферин» и «Локсонин». А, тебе их лучше не принимать, наверное.

Хигасинакано стал рыться в ящиках. Я заметила у него на рукаве рубашки коричневое пятно, похожее на огромную родинку.

– Все хорошо, не беспокойтесь, – ответила я, стискивая косметичку в кулаке.

Живот все еще болел, даже когда я вернулась домой. Я решила принять ванну погорячее и, пока набиралась вода, я подсчитала расходы за прошлый месяц. Раньше я пользовалась специальным приложением для телефона, но в него сложно вносить, например, снятие денег с кредитной карты, поэтому пришлось самостоятельно сделать таблицу на компьютере.

Выяснилось, что за месяц я потратила чуть больше, чем планировала. Я не ездила в дальние поездки, не покупала одежду, а с тех пор как забеременела, обеды себе готовила сама… Я просмотрела свои записи – довольно много ушло на медицинские расходы.

А, теперь вспомнила. Мне же приходило извещение об оплате годовой медицинской страховки. Ее, по словам мамы, оформлять надо как можно раньше, чтобы сэкономить, поэтому я решилась незадолго до тридцатилетия. К счастью, серьезными заболеваниями я не страдаю и веду здоровый образ жизни, даже если меня никто к этому не принуждает.

Потом я нашла еще одну трату. В колонке «хобби и развлечения». Так и знала. Я же ездила на музыкальный фестиваль под открытым небом. Собирались вместе с Момои, но у ее младшего ребенка накануне поднялась температура, так что я осталась одна. Отменить бронь двухместной палатки не получилось, и, хотя Момои предложила оплатить половину, я слышала, как громко рядом с ней плачет ребенок, поэтому отказалась. На фестивале в итоге было весело.

Что ж, программу страхования уже не изменить, а фестивали проводятся нечасто, – на сей раз можно махнуть на расходы рукой. Однако скоро предстояло оплачивать аренду квартиры. У меня есть сбережения, поэтому сейчас беспокоиться не о чем, но я, забеременев, перестала работать сверхурочно, и рано или поздно придется урезать расходы. На отпуск по уходу за ребенком тоже нужно откладывать деньги.

Я покосилась на папку, все еще лежавшую на краю книжной полки. Несколько месяцев назад мама прислала мне коробку, в которой я обнаружила нож для чистки авокадо из недавно полюбившегося ей магазина, рис, яблоки и папку. В ней лежали распечатки о недвижимости в Токио и схемах кредитования. Подумав, что распечатки оказались в коробке случайно, я уже хотела их выбросить, когда заметила на папке большой стикер. На нем был расчет ежемесячного взноса за однокомнатную квартиру и приписка отцовским почерком: «Мы будем немного помогать. Подумай». У отца иероглифы получались вытянутые и узкие, похожие на рыбок. Я оторвала взгляд от папки. Окна задребезжали – по дороге у дома, видимо, проехал грузовик.

Я закрыла ноутбук и решила сделать растяжку. Поскольку