как они могут быть счастливы?
– Объясняю. Миша счастлив – понятно почему. Он в эйфории. Я уверена, что они распрощались не просто так, у его супруги, как ее там – Наташа? – все-таки сдали нервы, и она решила показать ему почем фунт лиха. Для него же это совсем малая доля, он наверняка и без боя отдал бы ей эти деньги, но она начала истерить и осталась с раздолбанными нервами, в стрессе и без мужика, которого, естественно, считала своей собственностью. Миша считает, что отделался от истерички легким испугом, потому что мог бы попасть на большие деньги, если бы Наташа была последовательна и не устраивала скандалов. Теперь у Миши появился шанс испытать несколько месяцев безоблачного счастья молодого семьянина и почувствовать, что наконец-то любят его, а не он вынужден пресмыкаться и исполнять прихоти. Хотя сам себе врет, его Моника проявит свои аппетиты на второй день после свадьбы. Так что причина ее счастья тоже ясна.
– Ну хорошо, Марин, все-таки один человек в этой тройке несчастлив.
– Да, но только не в тройке, а в четверке, потому что единственный несчастливец здесь – это ты. И то только оттого, что не понимаешь, что эта свадьба для тебя – возможность закончить ремонт в квартире.
– А Наташа?
– Анька, какая ты непрактичная и недальновидная. Объясняю. Наташа, если она такая, как ты ее описала, совершила типичную ошибку человека, которому все легко дается. Неудачи таких просто размазывают по асфальту. Да, она красивая, да, из хорошей семьи, да, с прекрасными манерами и образованием. В этом – ее слабость! – Поймав мой вопросительный взгляд, Маринка замахала руками, и я промолчала. – Я знаю десятки женщин, которые обладают таким комплектом приоритетов и исчезают в тумане при первых же трудностях: прочитали SMS, увидели фотографию, рассказали подружки. Один удар под дых – и они сдаются. Потому что их противницы – это закаленные жизнью гиены, которые привыкли выгрызать глотку за кусок мяса и терпеть любые унижения за тепло и еду. Секрет состоит в знании. Кто-то делает выводы из каждой своей ошибки, а кому-то не представляется возможность ошибаться, они начинают дорогу к вершине со слишком высокой ступени.
– И что, Марин, что ей теперь делать?
– Не переживай, у нее все впереди, если она уверена в себе. Если она не дура, немного попереживает и с учетом сделанных ошибок найдет себе еще более крутого, чем этот Миша. Или сама сделает карьеру и пришлет Мише его деньги с процентами. Тогда он захочет ее назад, потому что пик внезапной большой любви к Монике перерастет в рядовую бытовуху. То, что нравилось и умиляло раньше, начнет раздражать, Миша будет с тоской вспоминать интеллектуальные посиделки с академиками и все чаще называть себя мудаком. Возможно, он заходил к тебе сегодня не последний раз.
– Вряд ли Наташа сумеет вернуть ему деньги. Миша очень богат…
– Да знаю я, но поверь, с таким капиталом, как он ей оставил, если не просаживать его на стриптизеров, можно начать жизнь заново. Нужно только соблюдать правила.
– Какие правила, Мариш, она в полном ауте.
– Эти правила давно прописаны, мы, дуры, думаем, что они не для нас. Тогда жизнь подставляет нам вот такого Мишу и говорит – читай, коза, анализируй и не думай, что самая умная.
– И что, Марин, ты знаешь эти правила?
– Их знают все, но притворяются, что к ним это не относится.
– Ну не томи, скажи, что за правила? – Маринка томила, она закурила еще одну сигарету.
– Хорошо, хорошо, тебя это, кстати, тоже касается. – Уселась поудобнее и помолчала. Видимо, собиралась с мыслями. Потом вдруг, резко выдохнув дым, выпалила: – Хотя, знаешь, не скажу. Подумай сама, заодно получишь ответы на вопросы, связанные с Мишиной ситуацией. Ты ведь сама говорила мне про волшебную классификацию, которую придумала в аналитическом порыве, придумай теперь, как с этим знанием выстроить личную жизнь без проблем.
Маринка заявила, что ни за что не расскажет мне правила счастья, потому что во мне развит дух противоречия. Я поклялась, что просто выслушаю ее и буду нема как рыба.
– Ладно, первое правило я тебе подскажу: не нужно терроризировать своих благоверных звонками без необходимости, но, если вдруг ты позвонила и услышала в ответ неровное дыхание, имеет смысл подумать, что муж только что взбежал по лестнице на пятый этаж.
– Знаешь, Марин, а я ведь звонила своему Сержу по десять раз на дню. И правда слушала, что вокруг него происходит.
– И что?
– Честно, лучше бы не звонила, особенно в последние месяцы. Один раз, когда отношения были уже на спад, вернее, в глубоком кризисе, у нас начался ренессанс.
– В смысле?
– В смысле, возникли жалкие попытки вернуть нечто, ушедшее безвозвратно. Он тогда уехал на «конгресс».
– Серега – на конгресс?! Извини, конечно, Анют, но это все равно что наша собака Мэри поехала бы на заседание ООН.
– Ну да, он так сказал, но мне уже было все равно, куда он уехал, откуда приехал. Короче, мы играли с ним в такую остепенившуюся нерушимую дружбу, – ну, ребенок, ну, может быть, все вернется. И как-то раз он позвонил мне, полный оптимизма, в отличном настроении. А мы тогда, если помнишь, сидели в «Пепперони».
– Подожди, это же не так давно было. Ну да, может, год-полтора назад. И что?
– А ты не помнишь, он рассказал, как все у них обалденно: как классно, оказывается, ездить на конгрессы, что все его крутые знакомые – там, и даже некоторые из них передают мне привет, потому что я, оказывается, помогала им в организации свадьбы. А я ответила, что не стоит благодарности, потому что мой бизнес – независимый и я как раз в настоящее время занимаюсь организацией свадеб их бывших жен.
– Ну, ты даешь! А он?
– Он засмеялся, сказал: «Я тебя целую» – и повесил трубку.
– Ну и что, все нормально.
– Да, было бы, если бы я не терзала себя и не перезвонила ему через десять минут, чтобы сказать, что я пошутила, никаких свадеб для жен я не делаю.
– Сказала?
– Не смогла вклиниться, потому что по нормальному телефону он не отвечал, а когда подошел к секретному, то было слышно не только его тяжелое дыхание, но и истерические крики проститутки, или съемной телки, или очередной любимой женщины.
– Может, просто кто-то смеялся за столом?
– Может, только очень делано, ритмично и как в дешевом порнографическом фильме.
– И что ты сделала?
– Я? Сказала: «Ой, прости меня, ради бога, Сереж, я не вовремя, перезвоню попозже».
