Мы бы чудно провели время. Ты очень сердишься? – прибавила она с таким выражением, словно каждое новое ее слово вызывало у нее страх.
– Оставь, – сухо ответил Шахар.
Девушка в испуге взглянула на него. В тоне его голоса было нечто настораживающее.
– Любимый, прости меня! – завопила она, кидаясь ему на шею. – Я люблю тебя больше всего на свете, я хочу тебя!
Парень нежно развернул ее к себе и положил руки ей на плечи. Глаза его были влажными.
– Ну, что теперь? Займемся сексом? Думаешь, нам это поможет?
– Я не знаю… Но тогда мы, хотя бы, спасем этот день, вернее, то, что от него осталось. У нас есть еще часок. Бывает, любящие ссорятся, но по-прежнему хотят друг друга. Разве не так?
Галь говорила с упованьем, с тоской, тревогой, мольбой. Шахару стало жалко свою девчонку. Она так боялась его потерять, что была готова отдаться ему даже сейчас. Он и сам желал хоть немного расслабиться, но не решался использовать ее беспомощное и взвинченное состояние.
– Ах ты, моя глупая, взбалмошная девочка! – произнес он с чувством. – Надо же тебе было закатывать сцену, чтобы прийти к исходной точке? Ну, ладно, раз ты того хочешь. Иди ко мне, моя взъерошення кошка!
И он привлек ее к себе.
Все случилось в трансе спешки, волнения, обиды и раскаянья. Галь никак не могла получить привычного наслаждения не только для тела, но и для души, а Шахар, пытаясь подарить ей это наслаждение, все время спрашивал себя, было ли этого достаточно для того, чтобы вернуть их отношениям их былую легкость. От избытка нервозности он нехотя причинил ей боль, сделав несколько резких и мощных толчков. Но Галь стерпела. Казалось, она даже боль приняла как должное, только бы не нарушать этот страстный момент. Весь тот час она позволяла своему яростному любовнику вытворять с ее телом все, что он только пожелает.
Домой она пошла одна, чувствуя себя совсем разбитой. Ей было необходимо излить кому-то душу. Матери еще не было, и Галь, свернувшись в клубок на диване в гостиной, позвонила Лиат. Там было занято. Девушка несколько раз тщетно повторяла попытку. Тогда она набрала Шели.
Шели только что вернулась из похода по магазинам, и, не дав Галь возможности объяснить причину ее звонка, затрещала о своих новых лаковых красных сапогах, в которых она блеснет на ближайшей дискотеке, о том, стоило ли ей подкрасить пряди у висков, и о сиреневой помаде, увиденной в торговом центре. После навязанного ей бурного обсуждения нарядной мишуры, Галь посчитала неуместным жаловаться Шели на Шахара, тем более, что она немного успокоилась. Она ограничилась намеком, что ей было скучно, и Шели тут же предложила ей пойти завтра вместе с ней на дискотеку. Нет лучшего средства от хандры, сказала Шели, чем танцы и легкая выпивка. Галь пообещала дать ответ и перезвонила Лиат.
– Наконец-то ты освободилась! – с облегчением воскликнула она, услышав в трубке голос подруги детства. – Я битый час тебя дозваниваюсь.
– Я разговаривла с Томером, – удивленно ответила та. – А что?
– Да так… понимаешь, поссорилась с Шахаром.
И она рассказала ей все по порядку.
Лиат Ярив проявила большое участие, интересовалась всеми деталями, не успокоилась, пока не представила себе полную картину прошедшего дня Галь и ее любимого. Галь, задыхаясь от эмоций, жаловалась своей поверенной на его невнимание к ней в последнее время, на его проклятое эссе, забившее ему голову, на его потрясение, когда он узнал о ее злополучном модельном контракте.
– А я тебя предупреждала, – строго сказала Лиат. – Я знала, что тебя прорвет, тогда как он поставит карьеру превыше всего. Теперь тебе придется держаться героиней!
Сердце Галь похолодело и рухнуло. Неужели все было кончено? Если даже Лиат предвидела весь этот кошмар и предупреждала ее, то горе ей! Как же Лиат была права, а она не пожелала ее слушать!
Лиат почувствовала в трубке ее ужасное волнение, и ласково утешила ее словами:
– Не бери в голову! Женщин, которых любят по-настоящему, не покидают. Этим ты и проверишь теперь твоего разлюбезного Шахара. Кстати, знаешь, – добавила она, выдержав таинственную паузу, – мой Томер такой славный! Он только что сказал, что выслал мне какой-то подарок.
* * *
Оставшись в одиночестве после ухода Галь, Шахар долго еще пребывал в отупении. То, что произошло между ними сегодня, казалось ему каким-то бредом. Он задавал себе вопрос, чем же он мог за такие короткие сроки разрушить все то большое, глубокое и устоявшееся, что между ними было на протяжении нескольких лет? И все ведь было прекрасно! Вплоть до того рокового дня, когда Галь прельстило заманчивое карьерное предложение, которым она пожертвовала, судя по ее словами, ради него.
Как только Шахар понял глубинный смысл ее поступка, как он почувствовал, что в его сердце поселилось невольное чувство вины перед подругой. Ему сразу стало ясно, почему она невзлюбила его эссе, почему так бурно реагировала теперь на его общение с Хеном и его компанией, почему не желала говорить о его планах на будущее. Молодой человек не знал, как ему теперь с этим быть. Вроде, он ничего плохого ей не сделал, а выходило, что ничего между ними не осталось уже таким, как прежде.
Мысль об этом не давала юноше, нервно слонявшемуся по квартире, покоя. Ему вспоминалось надрывное утверждение Галь, что дело вовсе не в примерах, а в ощущениях. А интуиция у Галь, несмотря на ее наивность, была развита сильнее, чем у любой другой ее ровесницы. Она вполне могла уловить в его отношении к ней нечто такое, в чем он сам не отдавал себе отчета. Но что?
В надежде разрешить эту загадку, Шахар начал сосредоточенно раздумывать над последними неделями своего общения с подругой. Шаг за шагом, он отступал все дальше и дальше, к началу их романа. Внезапно его как будто что-то дернуло изнутри, и он ринулся в свою комнату, где достал все альбомы с фотографиями и принялся их листать. В огромной свалке перемешанных по времени, контексту и качеству снимков он находил их совместные, и раскладывал перед собой на кровати и на полу. Фотографий его с Галь было столько, и все они были такие разные, что впервые произвели на Шахара не поддающееся описанию впечатление. Оно подхватило его, закружило вихрем и унесло ко всему пережитому им ранее, пройденному и оставленному позади…
…В двенадцать лет, придя в новую школу, он встретил ученицу, которая сразу же оценила его по достоинству. Будучи довольно замкнутым из-за своих интеллектуальных преимуществ среди одноклассников, Шахар мечтал о симпатии со стороны хотя бы нескольких из них. Он отплатил ей искренней привязанностью в ответ на ее привязанность, и, чем больше проходило
