Заплакала тут Елена Премудрая, поцеловала Ивана, мужа своего, и попросила у него прощения.
С тех пор стали жить они славно — и Елена с Иваном и родители их — и до сей поры живут.
Жили старик со старухой, и с ними внучка Дуня жила. Не такая уж Дуня была красивая, как в сказках сказывается, только умная она была и охотная к домашней работе.
Вот раз собираются старики на базар в большое село и думают: как им быть-то? Кто им щи сварит и кашу сготовит, кто корову напоит и подоит, кто курам проса даст и на насест их загонит? А Дуня им говорит: — Кто ж, как не я! Я и щи вам сварю, и кашу напарю, я и корову из стада встречу, я и кур угомоню, я и в избе приберу, я и сено поворошу, пока вёдро стоит на дворе.
— Да ты мала еще, внученька, — говорит ей бабушка. — Семь годов всего сроку тебе!
— Семь — не два, бабушка, семь — это много. Я управлюсь!
Уехали старики на базар, а к вечеру воротились. Видят они, и правда: в избе прибрано, пища сготовлена, на дворе порядок, скотина и птица сытые, сено просушено, плетень починен (дедушка-то два лета собирался его починить), вокруг колодезного сруба песком посыпано — наработано столько, словно тут четверо было.
Глядят старик со старухой на свою внучку и думают: жить им теперь да радоваться!
Однако недолго пришлось бабушке радоваться на внучку: заболела она и померла. Остался старик один с Дуней. Трудно было дедушке одному остаться на старости лет.
Вот живут они одни. Дуня за дедушкой смотрит и всякую работу в хозяйстве справляет одна; хоть и мала была, да ведь прилежна.
Случилось дедушке в город поехать: надобность пришла. По дороге он нагнал богатого соседа, тот тоже в город ехал. Поехали они вместе. Ехали-ехали, и ночь наступила. Богатый сосед и бедный Дунин дедушка увидели огонек в придорожной избе и постучались в ворота. Стали они на ночлег, распрягли лошадей. У Дуниного дедушки-то была кобыла, а у богатого мужика мерин.
Ночью дедушкина лошадь родила жеребенка, а жеребенок несмышленый, отвалился он от матери и очутился под телегой того богатого мужика.
Проснулся утром богатый.
— Гляди-ко, сосед, — говорит он старику. — У меня мерин жеребенка ночью родил!
— Как можно! — дедушка говорит. — В камень просо не сеют, а мерин жеребят не рожает! Это моя кобыла принесла!
А богатый сосед:
— Нет, — говорит, — это мой жеребенок! Кабы твоя кобыла принесла, жеребенок-то и был бы возле нее! А то ишь где — под моей телегой!
Заспорили они, а спору конца нету: у бедного правда, а у богатого выгода, один другому не уступает.
Приехали они в город. В том городе в те времена царь жил, а царь тот был самый богатый человек во всем царстве. Он считал себя самым умным и любил судить-рядить своих подданных.
Вот пришли богатый и бедный к царю-судье. Дунин дедушка и жалуется царю:
— Не отдает мне богатый жеребенка, говорит-де, жеребенка мерин родил!
А царю-судье что за дело до правды: он и так и этак мог рассудить, да ему сперва потешиться захотелось.
И он сказал:
— Вот четыре загадки вам. Кто решит, тот и жеребенка получит. Что всего на свете сильней и быстрей? А что всего на свете жирней? А еще: что всего мягче и что всего милее?
Дал им царь сроку три дня, а на четвертый день чтоб ответ был.
А пока суд да дело, царь велел оставить у себя во дворе дедушкину лошадь с жеребенком и телегой и мерина богатого мужика: пусть и бедный и богатый пешими живут, пока их царь не рассудит.
Пошли богатый и бедный домой. Богатый думает: пустое, дескать, царь загадал, я отгадку знаю. А бедный горюет: не знает он отгадки.
Дуня встретила дедушку и спрашивает:
— О ком ты, дедушка, скучаешь? О бабушке? Так ведь я с тобой осталась!
Рассказал дедушка внучке, как дело было, и заплакал: жалко ему жеребенка.
— А еще, — дедушка говорит, — царь загадки загадал, а я отгадки не знаю. Где уж мне их отгадать!
— А скажи, дедушка, каковы загадки? Не умнее они ума.
Дедушка сказал загадки. Дуня послушала и говорит в ответ:
— Поедешь к царю и скажешь: сильнее и быстрее всего на свете ветер; жирнее всего земля — что ни растет на ней, что ни живет, всех она питает; а мягче всего на свете руки, дедушка, — на что человек ни ляжет, все руку под голову кладет; а милее сна ничего на свете не бывает, дедушка.
Через три дня пришли к царю-судье Дунин дедушка и его богатый сосед.
Богатый и говорит царю:
— Хоть и мудрые твои загадки, государь наш судья, а я их сразу отгадал: сильнее и быстрее всего — так это каряя кобыла из вашей конюшни; коли кнутом ее ударить, так она зайца догонит. А жирнее всего — так это ваш рябой боров: он такой жирный стал, что давно на ноги не поднимается. А мягче всего ваша пуховая перина, на которой вы почиваете. А милее всего ваш сынок Никитушка!
Послушал царь-судья, и к старику бедняку:
— А ты что скажешь? Принес отгадку или нет? Старик и отвечает, как внучка его научила. Отвечает, а сам боится: должно быть, не так он отгадывает; должно быть, богатый сосед правильно сказал. Царь-судья выслушал и спрашивает:
— Сам ты придумал ответ, иль научил тебя кто?
Старик правду говорит:
— Да где же мне самому-то, царь-сударь! Внучка у меня есть, таково смышленая да умелая, она и научила меня.
Царю любопытно стало, да и забавно, а делать ему все равно нечего.
— Коли умна твоя внучка, — говорит царь-судья, — и на дело умелая, отнеси ей вот эту ниточку шелковую. Пусть она соткет мне полотенце узорчатое, и чтоб к утру готово было. Слыхал иль нет?
— Слышу, слышу! — отвечает дедушка царю. — Аль я уж бестолковый такой!
Спрятал он ниточку за пазуху и пошел домой. Идет, а сам робеет: где уж тут из одной нитки целое полотенце соткать — того и Дуняшка не сумеет… Да к утру, еще и с узорами!
Выслушала Дуня своего деда и говорит:
— Не кручинься, дедушка. Это не беда еще!
Взяла она веник, отломила от него прутик, подала дедушке и сказала:
— Пойди к царю-судье этому и скажи ему: пусть найдет он такого мастера, который сделает из этого прутика кроены, чтобы было мне на чем полотенце ткать.
Пошел старик опять к царю. Идет, а сам другой беды ждет, другой задачи, на которую и ума у Дуняшки не хватит.
Так оно и вышло.
Дал царь старику полтораста яиц и велел, чтобы стариковская внучка к завтрашнему дню полтораста цыплят вывела.
Вернулся дед ко двору.
— Одна беда не ушла, — говорит, — другая явилась. И рассказал он внучке новую царскую задачу.
А Дуня ему в ответ:
— И это еще не беда, дедушка!
Взяла она яйца, испекла их и к ужину подала. А на другой день говорит:
— Ступай, дедушка, сызнова к царю. Скажи ему, чтобы прислал он цыплятам на корм однодневного пшена: пусть в один день поле вспашут, просом засеют, созреть дадут, а потом сожнут да обмолотят, провеют и обсушат. Скажи царю: цыплята другого пшена не клюют, того гляди помрут.
И пошел дед снова. Выслушал его царь-судья и говорит:
— Хитра твоя внучка, да и я не прост. Пусть твоя внучка явится утром ко мне — не пешком, не на лошади, не голая, не одетая, не с гостинцем, да и не без подарочка!
Пошел дед домой. «Эка прихоть!» — думает. Как узнала Дуня новую загадку, то загорюнилась было, а потом повеселела и говорит:
— Ступай, дедушка, в лес к охотникам да купи мне живого зайца и перепелку живую… Ан нет, не ходи, ты старый, уморился ходить, ты отдыхай. Я сама пойду — я маленькая, мне охотники и даром дадут зайца и перепелку, а покупать их не на что. Отправилась Дунюшка в лес и принесла оттуда зайца да перепелку. А как наступило утро, сняла с себя Дуня рубаху, надела рыбацкую сеть, взяла в руки перепелку, села верхом на зайца и поехала к царю-судье.
Царь, как увидел ее, удивился и испугался:
— Откуда страшилище едет такое? Прежде не видано было такого урода!
А Дунюшка поклонилась царю и говорит:
Вот тебе, батюшка, принимай, что принести велено было!
И подает ему перепелку. Протянул руку царь-судья, а перепелка порх! и улетела.
Поглядел царь на Дуню.
— Ни в чем, — говорит, — не отступила: как я велел, так и приехала. А чем вы, — спрашивает, — кормитесь с дедом?
Дуня и отвечает царю:
— А мой дедушка на сухом берегу рыбу ловит, он сетей в воду не становит. А я подолом рыбу домой ношу да уху в горсти варю!
Царь-судья рассердился:
— Что ты говоришь, глупая! Где это рыба на сухом берегу живет? Где уху в горстях варят?
А Дуня против ему говорит:
— А ты-то ль умен? Где это видано, чтобы мерин жеребенка родил? А в твоем царстве и мерин рожает!
Озадачился тут царь-судья:
— А как узнать было, чей жеребенок? Может, чужой забежал!
Осерчала Дунюшка.
— Как узнать? — говорит. — Да тут бы и дурень рассудил, а ты царь! Пусть мой дедушка на своей лошади в одну сторону поедет, а богатый сосед в другую. Куда побежит жеребенок, там и мать его.
