Эти туфли, не сказать чтобы модные или шикарные, стоят куда больше обычной бейсбольной карточки, и при этом такие простые и удобные, что я даже не сомневаюсь: Профессору они очень…
— А-а!.. — внезапно протянул Коренёк. С какой-то странной, очень взрослой интонацией человека, который только что решил в уме проблему глобальных масштабов. С интонацией настолько серьезной, что я даже не сразу сообразила, что карточка, которую он сжимает при этом в руке, и есть то, что мы с ним так упорно и долго искали.
Но Коренёк даже не подпрыгнул. И не бросился ко мне обниматься. Лишь медленно опустился на пол, не сводя глаз с карточки у себя на ладони. Он был не здесь, а глубоко у себя внутри, поэтому и я не говорила ни слова.
Перед нами была та самая, «премиальная» карточка 1985 года. С кусочком кожи от перчатки-ловушки, в которой бился Ютака Энацу.
До нашей вечеринки оставалось два дня.
Вечеринка удалась.
То был самый теплый и запоминающийся день рождения из всех, на каких я только бывала. По роскошности он мало чем отличался от первого дня рождения Коренька в приюте для матерей-одиночек. Или от рождественских вечеров, которые я столько раз делила на пару с мамой. Такое и вечеринкой-то назвать язык не повернется.
Но этот день рождения — одиннадцатилетие Коренька — останется в моей памяти навсегда. И прежде всего по двум причинам. Во-первых, мы отмечали его с Профессором. А во-вторых, то был последний вечер, проведенный нами во флигеле.
Дождавшись Коренька из школы, мы начали все втроем готовиться к торжеству. Я возилась с угощением на кухне. Коренёк драил пол, то и дело выполняя еще какие-то мелкие поручения. Профессор гладил скатерть.
Он не забыл своего обещания. Сегодня утром, прочитав записку и убедившись, что я домработница и мать ребенка по имени Коренёк, Профессор указал на обведенную мною дату в календаре.
— Сегодня одиннадцатое! — объявил он. Склонив голову, сверился запиской у себя на груди. И улыбнулся гордой улыбкой ребенка, который явно заслуживает похвалы.
С самого начала я даже не собиралась просить его погладить скатерть. Передвигался он так неуклюже, что куда безопаснее было доверить это занятие Кореньку. Задачей же Профессора, как мы и договорились, было сидеть в своем кресле-качалке и никому не мешать. Но он все настаивал:
— Как я могу сидеть сложа руки, видя, как старательно тебе помогает ребенок?!
Этот аргумент я предвидела. Но даже вообразить не могла, что Профессор и правда пойдет за утюгом. Уже то, что он помнит, где тот хранится, поразило меня не на шутку. Но когда все из той же пыльной кладовки Профессор выудил еще и скатерть, он стал и правда стал похож на фокусника. О том, что в доме есть скатерть, я узнала впервые.
— Главное, что нужно для гладкой вечеринки, — это гладкая скатерть, не правда ли? — сказал Профессор. — Ну, а я по части глажки большой мастак!
Сколько эта скатерть провалялась в углу кладовки, никто не знал, но смотрелась она так, словно ее прожевали и выплюнули.
Жара наконец-то спала, воздух был прозрачен и сух. Но тень особняка на траве, цвета листвы на деревьях были совсем не те, что в разгар лета. Хотя было еще светло, сквозь набегавшие рваные тучи уже проступили и первая звезда, и луна. И пока ночь соглашалась подождать с приходом еще немного, вечерние тени в корневищах деревьев были по-прежнему слабы. То было наше любимое время суток.
Положив гладильную доску на подлокотники кресла, Профессор закатал рукава. Вставил штепсель в розетку, выставил нужную температуру. Каждый его шаг и каждый жест говорили: он прекрасно понимает, что делает.
Расправив скатерть на доске, он тут же, как истинный математик, разбивал в уме поверхность скатерти на шестнадцать одинаковых блоков и гладил каждый блок по отдельности. В строго определенном ритме. Сбрызгивая скатерть водой из пульверизатора. Проверяя пальцем утюг — не слишком ли горячо. Хищно раздувая ноздри на каждую морщинку и разглаживая, дальше и дальше, одну за другой. Настойчиво, но мягко, чтобы не повредить кружева. Деликатно, уверенно — и с любовью… Утюг в его пальцах двигался ровно с той скоростью и под такими углами, чтобы при минимальных усилиях достичь оптимального результата. Безупречная красота решения — излюбленная тема Профессора — исполняла свой феерический танец с утюгом на этой старой гладильной доске.
Оставалось признать: свою работу Профессор и в самом деле выполняет блестяще. Похоже, наш стол украсит не просто скатерть, но скатерть с нежными кружевами…
Мы готовились к празднику, и каждый выполнял свою задачу. Но мы чувствовали дыхание друг друга и понемногу двигались к общей цели. И уже от этого становилось так радостно, что перехватывало горло. Запах жаркого из духовки, плеск воды от выжимаемой тряпки, клубы пара от утюга — все это сливалось воедино, обнимая нас своим теплом.
— Сегодня «Тигры» бьются с «Ласточками», — сообщил Коренёк. — Если победят, выйдут на первое место!
— Думаешь, они смогут выиграть кубок? — Я попробовала суп на соль и проверила мясо в духовке.
— Еще как смогут… — убежденно отозвался Профессор. И указал пальцем в небеса за окном. — Смотрите все! В ореоле первой звезды появилась зарубка, это очень счастливый знак. Он говорит нам, что «Тигры» сегодня победят и точно станут чемпионами кубка!
— Ну да, конечно… — усмехнулся Коренёк. — Еще скажите, что вы просчитали эту вероятность вашими формулами. Пальцем в небо!
— Обен в мецлап! — не растерялся Профессор.
— А выворачивать меня наизнанку — не аргумент!
Но сколько бы Коренёк ни дразнился, утюг Профессора продолжал свой танец и не сбивался с ритма, доглаживая последний блок. Коренёк, забравшись под стол, протирал ножки стульев, изнанку стола и все, на что у меня при уборке обычно не хватает ни сил, ни времени. Я копалась в посудном шкафу в поисках подходящего блюда для ростбифа. А тени в садике за окном с каждым взглядом становились все резче.
И вот, когда все было готово и мы расселись за столом, чтобы начать торжество, возникла небольшая заминка.
Случайный сбой. Девушка в кондитерской, продавшая нам торт, забыла приложить к нему свечи. Сам тортик был слишком маленьким для одиннадцати свечей, так что я заказала только две — большую и чуть поменьше. Но когда достала коробку из холодильника, никаких свечей не нашла.
— Торт рождения без свечей? Для ребенка это слишком жестоко! Какой тогда смысл в самом пожелании счастья?!
Профессор явно расстроился куда больше самого Коренька.
— Сбегаю в кондитерскую и заберу! —
