у нее внутри что-то оборвалось, – она начала осознавать происходящее. Она еще заметила, как Бэйсуотер, скрывая за непроницаемостью лорда волнение, оглядывает палубы лайнера. Каким-то чудом он углядел в толпе пассажиров миссис Харрис, на мгновение их взгляды встретились и мистер Бэйсуотер позволил себе еле заметно пожать плечами, ясно показывая, что обстоятельства оказались сильнее его и он сожалеет о случившемся.
Обстоятельства и впрямь сложились необычайные. Бэйсуотер, малыш Генри и маркиз пали жертвой не только того уважения, которым пользовался в Вашингтоне маркиз Ипполит де Шассань, но и стремления американского правительства как-то умаслить де Голля – тот в последнее время вел себя как-то странно, – для чего его посол был принят с чрезвычайными почестями, в частности, решено было встретить его уже на рейде.
Маркиз, его багаж и свита были приняты на борт катера, и их доставили прямо в нью-йоркский порт, к Батарейной набережной, где их ждали еще один почетный караул и кавалькада «кадиллаков». Их провезли через город по ущелью Бродвея. На Бродвее высоких гостей поджидал торжественный прием с маханием флажками и осыпанием серпантином и конфетти, изготовленными из старых телефонных справочников, газет и банковских бандеролей – сохранившиеся кое-где цифры свидетельствовали о финансовом величии Америки; и маленькому Генри досталась его порция этого торжественного мусора. Затем кортеж миновал мост Куинсборо, въехал на аэродром Айдлуайлд – а там маркиза ждал личный самолет президента «Колумбия». Все, исключая лишь Бэйсуотера, которому предстояло перегнать из порта «роллс-ройс», погрузились в него и вылетели в Вашингтон.
Малыш Генри летел тоже. Это был чудесный день, быть может, лучший из всех, какие он видел до сих пор.
Итак, Генри уехал – но, разумеется, не был забыт. Уже вечерние газеты в подробностях обрисовали прибытие нового посла Франции, который приехал в США с внуком; репортажи сопровождались многочисленными фотографиями: на них Генри, которым управляли опытные газетные волки, обнимал своего милого дедушку, целовал его, сидел у него на коленях или же просто смотрел прямо в объектив огромными грустными глазами.
Строгая «Таймс» отметила присутствие Генри единственной строчкой, в которой официальным тоном сообщалось, что посла Франции маркиза Ипполита де Шассань сопровождал его внук, почтенный Генри Дартингтон (ибо именно так положено величать детей знати), младший сын лорда Дартингтона-Стоу; впрочем, остальные газеты, в особенности же пользующиеся услугами женщин-репортеров, не преминули изукрасить свои сообщения виньетками, фестончиками и кружавчиками: Элегантный седовласый посол Франции, все еще полный сил и во время морского путешествия заставлявший не одно женское сердце биться чаще, привез с собой очаровательного внука, лорда Генри Партингтона, который приходится родственником Королеве Англии.
Юный лорд Партингтон, один из лучших учащихся Итона, который в настоящее время находится на каникулах, сказал: «Я несу молодежи Америки послание от английской молодежи. Мы, дети, должны держаться вместе. Если мы не будем помогать друг другу плыть по жизни, мы утонем – каждый должен научиться плавать». Он сказал, что в Америке он больше всего хочет посмотреть бейсбольный матч и будет присутствовать на сегодняшней игре «Янки» – «Ред Сокс» на стадионе «Янки».
В пентхаусе дома шестьсот пятьдесят по Парк-авеню миссис Шрайбер в гостиной, а миссис Харрис и миссис Баттерфилд на кухне вытаращенными глазами разглядывали эти фотографии, читали подписи под снимками и давались диву.
– Боже мой, – сказала миссис Шрайбер, – такой маленький, а уже настоящий лорд! И тут написано, что он – родственник королевы. Подумать только, мы плыли на одном корабле!.. Какой симпатичный мальчик – и с такими красивыми глазами. Настоящий маленький джентльмен, правда? С первого взгляда видно, что он – настоящий аристократ. Вот что значит происхождение!
Ее взгляд встретился со взглядом мистера Шрайбера, на мгновение задержался, и оба поняли, о чем думает в этот миг другой. Чтобы отвлечь жену от невеселых мыслей, мистер Шрайбер быстро сказал:
– Вот странно, я отчего-то не заметил его на судне. Посмотри, Генриетта, как ты удачно вышла на снимке? А вот я похож на собственного деда.
(Шрайберы тоже удостоились чести быть сфотографированы для прессы в числе важных лиц, прибывших на «Виль де Пари».)
А на просторной кухне пентхауса дрожала и всхлипывала над кипой газет, с первых полос которых на подруг смотрел малыш Генри, миссис Баттерфилд:
– Господи, что они теперь с нами сделают?.. Я говорила, говорила, что что-нибудь случится!..
Даже миссис Харрис не знала, что ей ответить. Она произнесла только:
– Черт меня побери, если я знаю, как быть, Ви. И чтобы уж ты знала все как есть – я забыла дать мистеру Бэйсуотеру наш адрес.
Нью-Йорк-21, штат Нью-Йорк, Парк-авеню, 650
15 апреля
Дорогой маркиз,
надеюсь, это письмо все-таки дойдет до Вас, хотя я и забыла дать мистеру Бэйсуотеру наш адрес, так что Вы даже не могли знать, где нас найти.
Мы с миссис Баттерфилд видели, как Вас увезли с нашего парохода на том маленьком кораблике – это, конечно, для всех нас и для Вас было неожиданностью. Мы Вам махали, только боюсь, что Вы нас не заметили, хотя мистер Бэйсуотер и Генри нас видели.
Нам было очень жаль, что Вы попали в такое положение с Генри. Спасибо, что Вы назвали его своим внуком, это был очень добрый поступок. Хотя я думаю, что Вам ничего другого не оставалось, а фотографии в газете получились очень милые. Ха-ха! Думаю, что в конце концов наша шутка получилась для Вас не слишком забавной, и мы об этом сожалеем.
Вы очень добрый человек. Я приеду за Генри в субботу, миссис Шрайбер обещала мне дать выходной. Я приеду утренним поездом.
У миссис Шрайбер тут очень большая квартира, а наши комнаты (они около кухни) очень хорошие. У нас пять комнат и две ванных, поэтому нам будет легко сделать так, чтобы малыш Генри никому не попался на глаза. Так что не беспокойтесь насчет этого.
Пока что у меня не было времени осмотреть город, правда, я успела побывать на кладбище Вудлон, оно очень красивое и там похоронено очень много народу. Миссис Баттерфилд очень нервничает, когда переходит улицу, потому что машины едут не по той стороне, а полисмены все время ей свистят. А вчера она пошла в супермаркет на Лексингтон-авеню купить чего-нибудь к обеду и потратила сто восемьдесят семь долларов миссис Шрайбер, потому что никогда не была в таком магазине, и все никак не могла остановиться – все накладывала и накладывала разные вещи в такую специальную тележку.
Миссис Баттерфилд тоже шлет Вам привет и спасибо за Вашу доброту, и просит меня
