Николаевскому было запрещено работать в немецком партийном архиве как представителю ИМЭ. Завершился короткий, но весьма интенсивный и результативный этап сотрудничества русского историка-архивиста с ИМЭ, Институтом Ленина.
В СССР на рубеже 20-30-х годов формируется тоталитарная система. Независимый прежде ИМЭ взят под партийный контроль, а в апреле 1931 г. ликвидирован. Не у дел оказался и Б.И. Николаевский, которого перестают печатать в СССР, а в феврале 1932 г. лишают советского гражданства.
Тем не менее его многочисленные публикации в советских изданиях не утратили научного значения и сегодня. "Мне, конечно,- писал Николаевский, приходилось считаться с цензурными условиями, но я всегда писал только то, что считал правильным, и никогда не написал ни одной фразы, которая содержала бы элементы прославления диктатуры"
В 1933 г. с приходом Гитлера к власти почти все русские эмигранты покинули Берлин. Николаевский остался. Остался, чтобы спасти Русский архив. На заседаниях ЗД РСДРП неоднократно обсуждался план спасения архива и библиотеки при нем. Первоначально было принято предложение Николаевского передать все материалы в Прусский государственный архив, директор которого, однако, не желая неприятностей, отказался принять документы. Николаевский до окончательного решения о судьбе архива с риском для жизни стал выносить наиболее ценные материалы и переправлять их в Париж.
Большую помощь в этом ему оказали соратники по партии Т.И. Вулих, И.Г. Церетели и его жена А.М. Бургина, принимавшие на хранение посылки, поступавшие в Париж через Прагу, куда их переправлял дипломатической почтой советник Чехословацкого посольства Гофман. Николаевский обратился к правлению СДПГ с предложением вывезти Русский архив и архив партии за границу. В результате переговоров с О. Вельсом и П. Гертцем Николаевскому вначале запретили выносить из здания какие-либо материалы партийного архива, но затем Вельс лично дал указание не препятство-вать его работе.
Один из руководителей французской компартии В. К. Суворин предложил перевезти Русский архив в Париж. При поддержке министра культуры А. де Монзи был разработан план: продать его Национальной библиотеке, которая брала на себя расходы по его вывозу из Берлина. Николаевский принял этот план легального вывоза Русского архива как якобы купленного Францией, дабы избежать трений по дипломатическим каналам. Посол Франции в Берлине А. Франсуа-Понсе и атташе по культуре Вайтц помогли его осуществить. По свидетельству Николаевского, 27 или 28 апреля он встретился с Вайтцем и обсудил все детали вывоза архива. Незадолго до этого Вельс от имени правления СДПГ обратился к русскому архивисту с просьбой взять в Париж и немецкий партийный архив. 29 апреля на встрече О. Вельса, П. Гертца и А. Фогеля Николаевский получил все полномочия на реализацию плана вывоза архивов. Заведующему партийным архивом И. Хинрихсену было поручено выдать руководителю Русского архива все те материалы, которые им будут отобраны.
Николаевский прежде всего взял все рукописи и печатные материалы Маркса и Энгельса, оставшиеся после их вывоза в марте-апреле в Копенгаген, архив I Интернационала, документы Бебеля, Бернштейна, а также архив СДПГ. Ему помогали Хинрихсен, П. Кампфмейер, П. Пойман. 8 мая 1933 г. автомашины, груженые ящиками с документами, выехали из ворот здания по Линденштрассе, 3 и взяли курс на Рутельсберг (пригород Берлина). "Я не помню,- писал Николаевский,- теперь точного количества ящиков, тюков и мешков разных материалов, знаю лишь, что из Берлина мною тогда было отправлено два больших жел. дор. вагона, полностью набитых материалами, причем материалы немецкого партийного архива, тщательно упакованные в небольшие пакеты (их было свыше ста), были заложены внутрь ящиков с материалами Русского архива, так, чтобы гитлеровский контроль, если бы он был проведен, найти эти немецкие материалы смог бы лишь в том случае, если бы гитлеровцы стали опоражнивать до дна ящики с русскими материалами...".
А 11 мая в здание правления СДПГ, где до этого были документы, ворвался отряд штурмовиков. Архив в это время был уже на пути в Париж, где его вскоре разместили в двух комнатах, специально освобожденных по распоряжению директора Национальной библиотеки Ж. Кена. В Париж прибыл и хранитель Русского архива. Он работал в Институте исторических исследований и одновременно являлся официальным представителем Международного института социальной истории (МИСИ), продолжал поиск новых документов. К вывезенным Николаевским архивам проявили интерес в Москве.
Летом 1933 г. французские газеты сообщали о предстоящем якобы обмене историческими документами между СССР и Францией. Москву, точнее Институт Маркса - Энгельса - Ленина (ИМЭЛ) при ЦК ВКП(б), интересовало прежде всего наследие Маркса и Энгельса в обмен на документы Наполеона. Но этого не произошло, хотя в Кремле и не оставляли надежду получить интересующие документы. В апреле 1934 г. к архиву СДПГ проявил интерес МИСИ. И сразу же поступило предложение от ИМЭЛ купить архив за значительную сумму либо принять его на хранение, предоставив Заграничному центру СДПГ в Праге "Сопаде" крупную беспроцентную ссуду.
Николаевский советует руководству "Сопаде" в августе 1935 г. потребовать за архив 200-250 тыс. долларов. В сентябре правление "Сопаде" приняло решение не продавать большевикам свой архив. Узнав об этом, заведующий Центральным партийным архивом ИМЭЛ Г.А. Тихомирнов по поручению ЦК вступил в контакт с Николаевским с целью возобновить его сотрудничество с институтом. Вскоре ЗД РСДРП получила от ЦК ВКП(б) предложение начать переговоры о судьбе архива и выделила для этого своих представителей - Дана и Николаевского. В феврале 1936 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление о покупке архива СДПГ, прежде всего наследия Маркса и Энгельса, и направило в Париж специальную делегацию в составе: Н.И. Бухарина, директора ИМЭЛ В. В. Адоратского, председателя ВОКС А.Я. Аросева и Г.А. Тихомирнова.
Сталин, по свидетельству Николаевского, с самого начала был в оппозиции этим переговорам, которым Адлер намеренно придал политический оттенок, включив в состав немецкой делегации Р. Гильфердинга, Дана, Л. Блюма, Модильяни, Пернстофера, а также в качестве эксперта Николаевского. Более двух месяцев шли напряженные переговоры, которые завершились безрезультатно. Немецкие социал-демократы отказались продавать архив. Приказ из Москвы прекратить переговоры пришел около 10 апреля. 19 мая 1938 г. по поручению Вельса и Фогеля был подписан договор о продаже социал-демократической партией Германии Международному институту социальной истории всего архива, в том числе находившегося в Копенгагене.
Б. И. Николаевский проработал в нем около 10 лет и с риском для жизни спас архив от уничтожения нацистами. В Париже за Николаевским и Русским архивом продолжали следить агенты ОГПУ-НКВД. Их заинтересовали контакты русского архивиста с сыном Троцкого Л. Седовым и самим Троцким, которому Николаевский оказывал помощь.
"Пользуюсь случаем,- писал Троцкий сыну ,- чтобы поблагодарить через твое посредничество Б. И. Николаевского за его обстоятельные и серьезные замечания. С некоторыми из них я не могу, правда, согласиться... Во всяком случае замечания Б.Н., без сомнения, помогут мне уточнить текст (биографии Ленина. - В. К.) для всех других изданий. Еще раз благодарю его".
Накануне депортации в 1936 г. из Норвегии в Мексику Троцкий передал часть своего архива Николаевскому. Однако в ночь с 6 на 7 ноября из парижского отделения МИСИ, где хранился этот архив, агентами НКВД была похищена часть материалов. Как считали И. Дойчер и Н. А. Васецкий, взломщики забрали только газетные вырезки и "относительно неважные бумаги".
Сам Николаевский объяснял кражу тем, что Сталину нужны были документы для предполагавшегося процесса Бухарина - Рыкова и конкретные доказательства связей Бухарина с троцкистами за границей. Этим, вероятно, объясняется и тот факт, что архивист уничтожил в конце 1936 г. записи своих бесед с Бухариным, которые вел в течение двух месяцев. Они легли в основу его статьи "Как подготовлялся московский процесс?".
В настоящее время известно, что пропавшая часть архива содержала ценнейшие рукописи статей, письма и др. Среди них, в частности, 103 письма Троцкого - его переписка с американским публицистом М. Истменом и его женой Е.В. Крыленко за 1929-1933 гг. 7 ноября агент НКВД Зборовский докладывал в Москву об успешно проведенной операции, а также о фотографировании и второй части архива Троцкого, хранившейся у Л. Седова.
Наряду с заботами по сохранению и пополнению архивных коллекций, Николаевский выступил в качестве свидетеля вместе с П.Н. Милюковым, В. Л. Бурцевым и другими на Бернском процессе 1934-1935 гг., признавшем подложность известных Протоколов сионских мудрецов, и на основе этих показаний пишет статью "Современный антисемитизм и Протоколы сионских мудрецов".
