- Какие условия и что с этого иметь буду? - спрашивает Сюнька у начальника базы ЭПРОНа Хорошилкина.
- Паек бесплатный, обмундирование, спусковые - два рубля в час. Сдельщины нет.
- Не согласен. Давай триста рублей, отдельную каюту и десять процентов с поднятого груза. Обмундирования не надо и пайка не надо.
- Э, поезжай в Нью-Йорк, - говорит Хорошилкин, - там тебе все это предоставят.
- А ты поезжай в Шанхай, там тебе на этих условиях водолазы будут.
Так и не нанялся к нам Сюнька.
Весной мы продолжали работу на "Навале". Комиссар отряда Соколов получил из Москвы указ: все потопленные корабли и имущество на них принадлежит ЭПРОНу. А Сюнька уже пиратствовал в Очакове, доставал медные артиллерийские патроны, снаряды с кораблей и по-прежнему сбывал все Рудметаллторгу.
Хорошилкин посылает Ларина арестовать груз Сюньки и конфисковать его водолазное имущество. А Ларин сам тоже из Одессы и когда-то дружил с Сюнькой. Проходит день, два, три - Ларин как в воду канул. Хорошилкин направил Кузнецова: может, убили Ларина? Неделя прошла, не возвращается и этот водолаз. Тогда мы с Хорошилкиным пешком отправились на розыски. Пришли в угольную гавань. Видим, Ларин в рубахе, в грузах поднялся из воды на трап Сюнькиного баркаса, вышел покурить. А Кузнецов на сигнале стоит. Сюнька их нанял работать, платил по двадцать пять рублей в день, кормил их и поил. Ух, и рассвирепел же Хорошилкин! Хотел арестовать водолазов. А Сюнька куда-то мгновенно исчез. Вдруг бежит с четвертью водки, булку в руке держит и помидоры в кармане кожанки. Помидоры, там дешевые были.
- Ты что эксплуатируешь эпроновцев? - набросился Хорошилкин на Сюньку.
- Ничего, ничего, правительство разберет, кто прав, - говорит Сюнька.
А глаза серые, спокойные.
Все-таки конфисковали у Сюньки баркас и водолазное имущество. Отремонтировали его аппарат, баркас окрасили и на берег вытащили. Стоит Сюнькина посудина рядом с эпроновским катером.
Месяца два не видно было Сюньки. И вот однажды вбегает он к нам в мастерскую, где разбирали аппараты и чинили водолазные рубашки. Под мышкой опять четверть водки и брусок шпику. Ставит все на стол.
- За что угощаешь, ведь мы тебя обидели?
- Вы мой баркас отремонтировали. И аппарат у меня в таком исправном виде никогда не был. Я сразу его узнал.
- Теперь это эпроновское.
А он достает исполнительный лист, где сказано, чтобы все имущество вернуть и убытки возместить. Оказывается, он ездил в Москву, представил справки Рудметаллторга, что вот, мол, он стране помогает поднимать хозяйство - цветной металл достает.
И ЭПРОН все вернул Сюньке, да еще должен остался. Сюнька всю зиму приезжал в кассу получать деньги. Вовремя не уплатили - пени; Сюнька не торопит - знает, что долг растет. Если за месяц не получил сто рублей, значит, сорок пять ему прибавится.
Пиратствовал Сюнька до 1930 года, пока, наконец, экспедиция подводных работ одолела Сюньку. ЭПРОН уже к этому времени имел порядочное количество судов и водолазных кадров. Пришлось Сюньке расстаться со своей морской деятельностью. Но не таков он был, чтобы растеряться. Живо пристроился в торговый ларек на территории порта к инвалиду Костюкову, который раньше работал водолазом на больших глубинах. Потом у этого водолаза началась саркома и отняли ногу, чтобы спасти человека. Как инвалиду, Костюкову выдали патент - торговать в ларьке спичками и папиросами. Костюков с Лариным и обучали когда-то Сюньку водолазному делу.
Добрый, корявый, огромный сибиряк Костюков тосковал по водолазной работе и то и дело приходил к нам смотреть, как мы спускаемся на грунт. А предприимчивый пират в это время не зевал. Он пробил заднюю стенку в ларьке, сделал пристройку, что-то вроде бара соорудил. И даже поощрял отлучки Костюкова:
- Иди, иди, поработай с водолазами, а я здесь ресторан открою, вот заживем!
Вскоре Сюнька начал обсчитывать покупателей, жульничать, и Костюков кричал на него: "Не смей обманывать водолазов!" А Сюнька отвечал: "Во всяком деле главное - барыш!" Разгорались бурные ссоры. Костюков отстранял Сюньку от прилавка. Но проходило некоторое время, и Сюнька снова хозяйничал в ларьке.
Костюков был неумелым продавцом. Он мечтал только о морских глубинах, и перед ним на прилавке постоянно лежали не конторские счеты, а книга Жюль Верна "80 000 километров под водой". Особенно любил он страницы, где капитан Немо выходит из "Наутилуса" и совершает обход морских владений. А когда, бывало, читал нам, как угрюмый Немо с экипажем хоронит одного из своих водолазов, как роют они под водой могилу и ставят памятник на дне моря, глаза его наполнялись слезами.
У Костюкова на берегу стояла лодочка. Однажды он подплыл к нам на остров Березань, возле которого мы работали на затонувшем судне. Стал угощать пряниками, папиросами и на старшину Ларина умоляюще поглядывать:
- Спустите меня под воду, братцы!
- У тебя же ноги нет!
- Все обдумано, - говорит.
Вытаскивает из лодки солому, заталкивает ее в штанину водолазного костюма, плотно-плотно набил туда.
- Вот вам и вторая нога!
Почесали мы затылки, посмотрели друг на друга - жаль товарища. А он уже натягивает рубаху. Бережно спустили мы Костюкова по трапу.
Шел он по дну с невероятной быстротой. Не успевали в одном месте лопнуть пузырьки на поверхности, как появлялись в другом.
Бежал, как на двух ногах. Дорвался до родного грунта!
И тут кто-то из водолазов заметил катер, который вышел из порта. К нам мчался инспектор по охране труда - Дед Архимед - Шпакович Феоктист Андреевич. Мы все его очень боялись. Дед нам твердил: "На грунту с водолазом не должно случаться никаких травм!" Не только с головной болью или с легкой простудой, даже с порезанным пальцем он никому не разрешал работать под водой.
А у нас человек без ноги под водой!
Быстро просигналили Костюкову:
- Выходи наверх!
- Подождите! - отвечает.
Еще отчаяннее задергали сигнал.
Снова:
- Подождите!
Тогда пять водолазов уперлись ногами в борт и силой вытащили Костюкова на трап. А он не дает снять шлем и баста!
Катер уже совсем близко, Шпакович перегнулся, смотрит: что такое делается на палубе? Повернули мы голову Костюкова в сторону моря. Охнул Костюков, и его как ветром сдуло с бота.
- Это что? - спрашивает Дед Архимед, показывая нам на коробки из-под пряников.
- Да один рыбак оставил.
- Ага! Рыбак! Это он там уплывает?
А лодочка Костюкова уже огибала остров.
Шпакович заглянул внутрь мокрой водолазной рубашки, сунул в нее руку и вытащил пук соломы.
- Не понимаю!.. Кто из вас ноги парит в этой трухе?
Старшина Ларин что-то забубнил. А Дед Архимед уже бежал на корму бота, быстро осмотрел все и поднял с палубы книжку "80 000 километров под водой".
- Это тоже рыбак оставил?
- Да.
- Видно, очень торопился, когда меня завидел! Хорошо, я вену ему книгу. А с тобой, старшина Ларин, будет особый разговор.
Шпакович положил книгу в карман и сел на свой катер.
Целую неделю не показывался у нас Костюков. Торговал папиросами и ссорился с Сюнькой. Мы слышали, как он кричал: "Утоплю паршивого пирата! Опять зажульничал?" А Сюнька изворачивался, просил прощения, и они вновь мирились.
- Что это долго нет Костюкова? - спрашивали мы, уже привыкшие к постукиванию его деревянной култышки, пристегнутой на ремнях. И вот Костюков появился. Но какой! В полной морской форме, в ботинках и совсем не хромал.
- Ого!
Костюков похлопал по ноге:
- Как настоящая!
Действительно, у него был удивительный протез, сгибался и разгибался как нормальная нога.
- Откуда достал?
- Тайна! - усмехнулся Костюков.
И только много позднее мы узнали, что Шпакович долго беседовал с Костюковым о море.
Понял Дед тоску старого водолаза и где-то заказал особый протез. Возможно, даже разрешил ему спускаться, но мы этого точно не знали.
- А какая сегодня у вас работа? - спросил Костюков.
Мы сказали, что подрываем негодный для плавания корабль. На нем много цветного металла. Глубина двенадцать метров.
- Вот и отлично! Я старый подрывник, помогу. Снаряжайте меня в воду!
Но мы наотрез отказались выполнить просьбу Костюкова, хоть и была у него великолепная нога.
- Хватит с нас! И так из-за тебя натерпелись страху!
Костюков как-то весь обмяк и грузно опустился на палубу...
- Снарядить Костюкова в воду! - вдруг скомандовал старшина Ларин. - А Сезонову одеться и идти с Костюковым для страховки.
- Есть!
Захватив толовые шашки, мы с Костюковым спустились в воду.
Когда я сходил по трапу, Ларин наклонился ко мне и сказал через головной золотник в шлеме:
- У тебя заряд с капсюлем гремучей ртути, а у Костюкова вместо капсюля обструганная палочка. Нельзя же, сам понимаешь, человеку без ноги доверить боевой заряд!
Но, чтобы не обижать старого водолаза, все это было проделано незаметно.
