в боковой проезд. Переулок косил влево и тянул за собой высокие дома, оставляя сбоку обшарпанные приземистые строения. В темной сводчатой парадной они стояли, озираясь: стена, покрытая искрошенными плитками, лестница такой высоты, что закружилась голова. Вверх прямо из-под ног уходили широкие каменные ступени. Настенная штукатурка была изрезана рисунками и надписями, начинавшимися от самого пола. Кое-где пласты выкрошились до камня.
Дойдя до высокой двери, они встали по обе стороны, и Инна приказала глазами: «Жми».
— Кто там? — на звонок отозвались, и из-под двери мяукнуло.
— Это я, — Ксения не узнала своего голоса.
— Кто — я? — допытывался невидимый страж дверей. — Назовите имя.
— Кса-на, — она произнесла по слогам в зазор между сомкнутыми створками и перевела дыхание. — Мы книгу принесли.
Дверь приоткрылась. В щель просунулась кошачья головка, сидящая на гладком туловище.
— Заходите, — пригласил Чибис, и тощее туловище скрылось.
В квартире, куда они вошли, волшебно пахло ананасами.
— У отца договор в институте — эссенции для карамели, — объяснил Чибис, — с кондитерской фабрикой. Он реактивы приносит…
— Покажи, — Ксения стягивала сапог, наступив носком на пятку.
— Сюда идите, в лабораторию.
— У вас что — лаборатория дома? — Инна сняла пальто и пристроила на вешалку.
— Ага, в бывшей кладовке, — Чибис распахнул дверь. — Бутиловый эфир масляной кислоты, — объяснил, указывая на толстую пробирку, закрепленную над погашенной спиртовкой. — Напоминает запах ананаса.
Ксения вспомнила страницу, изъеденную червоточинами формул: учебник химии говорил то же самое, но она все-таки удивилась, как будто уличила заведомого лжеца в неожиданной правде:
— А еще вкусное можешь?
Чибис взмахнул хохолком и чиркнул спичкой. Из пробирки вырвался теплый, пьянящий аромат.
— Фу, фу, фу! — раздался густой голос, словно его выпустили из пробирки вместе с запахом. — Пахнет вином и женщинами, и пахнет хорошо!
— Отец пришел, — Чибис объяснил смущенно. — Пошли, познакомлю.
— Каким счастливым ветром, о, девы? — отец Чибиса оказался неожиданно молодым.
— Книгу продают, — Чибис вспомнил об истинной цели визита.
— Вы, собственно, издатели или книгоноши? — его отец переждал молчание. — Означает ли сие, что вы писательницы? — и, не дожидаясь ответа, вдруг пропел: — Милый будет покупать, а я буду воровать!..
— Это неправда! — Инна вспыхнула. — Никого я не обманула и не обворовала!
— Прелестно, прелестно… И сколько же вы просите за вашу собственную книгу?
— Десять рублей, — на этот раз она ответила твердо.
— Будь я менялой, я был бы рад: в моем сундучке, — он обвел рукой стены, увешанные старинными портретами, — рубли имеются.
— Мы пойдем, — сказала Ксения.
— Ну уж нет… Позвольте мне на правах, так сказать, платежеспособного покупателя поинтересоваться, для каких таких целей вам, двум скромным девам, понадобилась этакая отчаянная сумма? Ленты, кружева, ботинки? — отец Чибиса улыбался.
— Оперу купить, — Инна поглядела на собеседника внезапно сузившимися глазами.
Его глаза округлились ровно настолько, насколько ее стали уже, словно между ними, как в сообщающихся сосудах, существовала какая-то связь:
— Воистину нет предела чудесам! Опера — жанр почтенный, но, увы, не настолько, чтобы юные девы тратили на него вырученные десятки… И что за опера? — он спросил деловито.
— Опера как опера, — Инна помедлила. — Про Иисуса Христа.
— Так, — сказал отец Чибиса. — И кто же автор?
— Американцы какие-то, — она дернула плечом. — Имен не помню.
Он молчал, как будто медлил с решением:
— Сделаем так: я даю вам десятку, вы тащите сюда оперу, и мы слушаем вместе. Идет? Бросьте! — воскликнул, видимо, полагая, что Инна колеблется. — Представьте, что я пригласил вас в театр. Нас четверо — по два с полтиной на человека — божеская цена. Будем считать, я абонировал ложу.
— Странный он у тебя, — сказала Ксения, когда отец вышел. — Не похож на родителя.
Чибис промямлил что-то неразборчивое.
— Вот, — отец вернулся с червонцем в руке. — Вы, — поклон Инне, — несете оперу, а вы, — теперь он кланялся Ксении, — остаетесь в качестве залога.
* * *
— Так-так-так, — Орест Георгиевич смотрел на часы — не то поддразнивая секундную стрелку, не то засекая время. — Интересно, чего ж это мы лишились?
Ксения достала из портфеля:
— Названия нет, автора тоже, — она объясняла виновато, — и первого листа не хватает.
— Ничего… — он держал книгу на отлете и быстро шарил по карманам свободной рукой. — Сейчас определим… и автора, и…
Левая рука подхватила снизу, под обложку, как держат младенца, правая, не полагаясь на дальнозоркие глаза, потянулась к полке, но на полпути вернулась назад. Пальцы, пробежав по опаленному краю, отвернули верхнюю страницу:
— Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами…
Часовой механизм, споткнувшись, замер. Отец Чибиса закрыл книгу и крепко сжал ее ладонями, словно склеил:
— Возьмите, — возвратил Ксении и подманил кошку. Грациозное создание подошло капризной поступью и, не даваясь в руки, принялось выписывать восьмерки вокруг его ног. Гладкая эбонитовая шерсть поднялась дыбом. Взгляд Ореста Георгиевича устремился в пустое пространство:
— Да — да. Нет — нет. Остальное — от лукавого…
Ксения посмотрела на скуластую кошачью мордочку и не решилась переспросить.
— Хотите, я тоже покажу вам интересное? — Орест
