хотел забыть и забыться, но ничего не помогало. Я ждал перемен, и они наступили. На следующий день после нашей встречи с Сиреной я уволился с завода. Но я до сих пор не могу забыть её, и я буду помнить её всегда, как она меня и просила.
– Ну так что, сволочь! Будешь говорить или тебя заставить?! – не унимался следователь.
– Я могу, но это ничего не изменит, – ответил уставший от допроса парень. На вид ему было 25 лет.
– Чистосердечное признание смягчает наказание. Хотя за такое преступление ты всю оставшуюся жизнь за решёткой будешь гнить, и ни один подлый адвокатишка тебя не спасёт.
– А знаете, товарищ следователь…
– Тамбовский волк тебе товарищ! А для тебя я гражданин следователь.
– Гражданин следователь, мне всё равно сколько я буду сидеть в тюрьме, я убил того человека, которого невозможно вернуть к жизни. И увижу я его только после смерти.
– А вот об этом подробней.
– Хорошо, я расскажу, и вы поймёте, что ровно ничего не понимаете в этом деле.
Выдержав паузу, парень продолжил:
– Все люди (или почти все) думают, что убийства знаменитостей происходят от ненависти к ним или от зависти к их славе и богатству, а у меня всё было совсем наоборот. От известной модели Марии Петровой мне не нужны были ни деньги, ни имущество, и зависти к ней у меня не было никакой. Просто она – объект моего обожания и огромной бескорыстной любви. Четыре года назад я гостил у своего брата в Пинске. В тот день я стоял на балконе и докуривал последнюю сигарету. Тем временем, в окне соседнего дома я увидел ту девушку, о которой мечтал всю жизнь, которую ждал много лет. Сама она была замученной и потерянной. Мы встретились взглядами, девушка мне улыбнулась, её глаза наполнились каким-то тихим и тусклым светом. Я полюбил эту девушку, пытался с ней познакомиться, но она как бы была в своём мире и совсем не хотела обращать на меня никакого внимания. Так и уехал я из Беларуси ни с чем. Своей отчуждённостью и невнимательностью она оставила такую боль в моей душе.
Я продолжал жить своей жизнью и уже стал забывать её лицо, её взгляд. Но как-то раз, мне в руки попал журнал, на обложке, которого была та самая девушка. Она смотрела на меня с его страниц, какой же красивой она была, а как грамотно подобраны все ракурсы, выдержаны образы. И тут мне вспомнились те чувства, которые я уже давно позабыл, я стал надеяться на лучший исход своей жизни. Я продолжал её видеть и в других изданиях, читал её интервью, много интересного узнал о ней. Да! Она именно та, которая мне нужна, всё сходилось. Она такая красивая, если бы вы знали. Ах, если бы вы знали! Я начал грустить от того, что не мог с ней поговорить, послушать её, дотронуться до неё и почувствовать тепло её тела.
Однажды мне выпала редкая удача – я попал на её автограф-сессию. Когда я брал у неё автограф, она с грустью посмотрела на меня. Я пригласил её на свидание, но она сказала, что у неё ладится жизнь, и она не хочет с кем-либо встречаться. Это задело меня за живое. Почему так жестоко? Почему я? Зачем так мучить меня? Зачем ей быть такой недоступной? Затем я через знакомых раздобыл её номер домашнего телефона и стал ей названивать, я не умолял её быть со мной, не плакался, а избрал другую тактику: я звонил к ней с угрозами. Я ей говорил: «Ты снимаешься в журналах, и это очень плохо. Если ты продолжишь этим заниматься, ты умрёшь». Да! Мне не совсем нравилась её профессия, она принадлежала всем, а я хотел, чтобы она принадлежала только мне….
– А по телефону она тебе что отвечала?
– Ах, по телефону! Ну сначала она молча вешала трубку, а затем стала говорить, что она сможет за себя постоять и что будет продолжать сниматься, чего бы это ей не стоило. И она дорого заплатила за своё нежелание быть любимой. Я взял швейцарский ножик и вонзил ей в спину. Я продолжал это делать, не понимая того, что я делал, но, когда я увидел её мёртвую и такую красивую, я пытался воскресить её ласками и поцелуями, но всё напрасно: она не просыпалась, – парень схватился за голову.
– Так-так-так. Это не то. Говори, при каких обстоятельствах ты её встретил? Сколько ножевых ранений нанёс? Совершил ли ты над ней акт сексуального насилия?
– Встретил я её за городом, а насчёт насилия вы не правы, я же её не насиловал, я же её…любил. Вы не понимаете, какую чудовищную ошибку я совершил. Я ведь мог не вредить ей, я мог бы её любить безответно. Но она ведь сама виновата! Если бы она не снималась в этих журналах, то ничего бы не случилось!
– М-да… Твоя ошибка действительно чудовищна. Ну ничего, следствие разберётся. Допрос окончен. Уведите его.
Эта любовная история произошла в одном большом и суетном городе, пронизанным сетью автомобильных дорог, веток метро, окутанным плотным облаком угарного газа и закованным в бетон, пластик и асфальт. Народу в этом городе было больше, чем людей. Каждое утро маршрутки, автобусы, троллейбусы, трамваи и вагоны метро были забиты, стояли в пробках автомобили. Водители и пассажиры ругались вновь и вновь, потому что не успели, не смогли, не подумали о том, что надо было встать на семь минут раньше и тогда бы успели, смогли вовремя попасть в место назначения. Но жизнь нельзя разложить по полочкам, часто обстоятельства складываются так, как человек совсем не ожидал.
Из окна советской девятиэтажки (других в этом городе до сих пор не построили) выглядывала юная особа лет двадцати, рассматривавшая через отцовский армейский бинокль молодого человека, который жил в доме напротив, на восьмом этаже. Всякий раз, занимаясь таким подглядыванием, девушка не боялась, что парень её заметит, потому что в окно он не любил смотреть.
– Что это ты там рассматриваешь? – неожиданно вошёл в комнату её отец, ветеран Афганской войны.
– Номера рассматриваю, вот азербайджанский какой-то. Интересно, как такая шикарная машина оказалась в нашем дворе? – и даже голос не дрогнул у Иванны, так звали эту девушку.
Причина её спокойствия понятна. Каждую ночь Иванна перевоплощалась в известных певиц и актрис на сцене ночного клуба. Только вот отец об
