первого на сегодня. Молодой смуглый парень с пулевым ранением в голову.
Мы только-только провели внешний осмотр, как в зал забежал Бахтияр, раздувая щёки от быстрой ходьбы.
— Стоп, стоп! Николай Петрович, родители парня написали отказ от вскрытия. Органы предоставили копию записки о самоубийстве. Осмотрим рану вместе.
— Просто рану? Надо вскрывать. Надо делать полноценное вскрытие! — сказал я, возмущённый, что мой педантичный брат отходит от протокола.
Бахтияр сделал вид, что не слышит меня, взял чистые перчатки и начал осматривать тело.
Настя вжалась в стену и даже не пыталась скрыть, что боится начальника. Я же стоял в стороне от секционного стола и изрядно напрягся. Обычно брат не подписывал отказы о вскрытии. Он даже самолично взял Зингера, своего друга, чтобы удостовериться, что это был реальный инсульт. А тут простой парнишка и такое особое отношение.
— Нельзя быть уверенным, что это самоубийство. Вы знаете это больше всех нас, Бахтияр Бахтиярович. — сказал я, наблюдая, как он проводит анализ входного отверстия.
— Настя, в компьютере уже КТ пациента. Пуля в стволе мозга. Прошла через висок прямо в ствол. — затем брат обратился ко мне. — Николай Петрович, я сделал компьютерный анализ с помощью новой программы, которую разработали на основе искусственного интеллекта. Выстрел был несомненным самоубийством. А теперь я в этом убедился на второй раз. Можешь не утруждаться, я сам оформлю отказ и все документы по заключению.
Бахтияр скинул перчатки в ведро и бросил Насте:
— Ассистент, вызовите санитаров, пусть готовят отдавать тело. И потом поднимитесь ко мне — надо ваш отпуск обсудить.
Я остался один на один в секционном зале с телом парня. Молодой, лет пятнадцать-семнадцать. Красивый. Из дефектов только маленькая овальная дырка в правом виске. Я подошёл и автоматически надел перчатки. Вопреки словам брата я начал проводить внешний осмотр. Только-только коснулся его головы…
— Вы же не думаете, что я сам пристрелился? — прозвучал жизнерадостный голос где-то за моим правым ухом.
— Опять галлюцинации. Да что же со мной происходит. — выругался я вслух и продолжил осмотр.
— Не галюны это, дядя. Это я говорю, вон я на столе лежу.
Я молчал. Было уже не страшно. Где-то глубоко в душе я принял свою шизофрению.
— Я отвечаю, что не убивался. Этот мамкин урод Титов, он меня убил. Заставил написать записку. Даже пушку в руку мне вложил и нажать заставил. Вот урод! Не могу! Трясёт от него! — голос переходил на гневный крик. А я молчал и просто смотрел на тело, ничего не понимая. Рана была нанесена себе самому, я и без КТ видел это.
— Ну, глянь ты на мои руки, в самом деле. Левша я. Левша! Левые пальцы в синей пасте! — казалось, что парень сейчас сойдёт с ума от несправедливости и злости.
Я осмотрел руки и замер в полнейшем исступлении. Права ладонь чистая. Левая — в синей пасте.
— Ну наконец-то. Понял, да?! Это всё Титов! Эта тварь. Он мамке моей изменял, а я застукал. Сказал, что сдам его. Поклялся жизнью, что спасу мать от него! Вот он и избавился от меня, а сам сухой из воды выходить собрался. Ну уж нет. Дядя, останови эту тварь. Прошу тебя. Ты один меня слышишь. Титов должен сидеть! — сплошным потоком полилось мне в уши.
— Что мне сделать? — осторожно спросил я.
— Уговори того жирного мужика пересмотреть мою смерть! Быстрее! Беги к нему! — крикнул парень.
Я не мог больше это вынести. Ведомый странной силой и жаждой справедливости, я побежал к брату.
Вбежал на второй этаж и ворвался в кабинет без стука. За столом сидели Настя и Бахтияр. Она была очень близко к начальнику. Слишком близко. Я это заметил, но не стал заострять внимание. Настя смутилась, что-то сказала и выбежала из кабинета.
— Это убийство. Тот парнишка не самоубился. Он был левша. У него паста от ручки слева. Я уверен в своих словах на сто процентов. Надо дать информацию в органы, пусть проверят письмо, проведут анализ наклона букв! — выпалил я и замолчал.
Бахтияр молча посмотрел на меня, затем набрал какой-то номер на телефоне, спросил контакты матери парня и позвонил ей.
— Здравствуйте, это начальник судмедбюро Айдаров Бахтияр Бахтиярович. Ваш сын был левшой?
Ему что-то ответили.
— Тогда всё ясно. Придётся отклонить ваш запрет на вскрытие и провести процедуру. Вашего сына убили. Вам позвонят по поводу расследования.
Он положил трубку и очень спокойно сказал, смотря прямо в глаза:
— Ты меня перед этой пигалицей не подставляй.
— Перед кем? Ты о ком? — спросил я, сбитый с толку.
— Ассистентка твоя.
— Парня убили! А мы это чуть не пропустили! — выпалил я, захлёбываясь злостью на себя и на брата.
— Хорошо, что ты оказался внимательнее меня. — сухо ответил Бахтияр и сделал вид, что читает какой-то документ.
— У тебя с ней что-то было? — до меня начало доходить.
— С кем? С Настей? Ты что. Знаешь, давно хотел тебе сказать. Мы с Раисой разводимся. Она съехала от меня. А тут твоя эта Настя подвернулась. Но ещё ничего не было. И не смей проговориться кому-то. — начал угрожающе шипеть на меня Бахтияр, но я быстро прервал его.
— Скажи органам, что убийца Титов.
Я вышел из кабинета. Живот пробило ужасной болью. Зрение помутнело. Я зацепился за ручку двери и упал без сознания, куда-то полетел…
— Что-то у тебя давление упало. И ты вместе с ним. Что, не ел ничего? — кряхтела надо мной Джамиля, снимая манжет тонометра. Наша прекрасная работница бюро, бухгалтер. Я её побаивался и сторонился. Высокая, худющая, волосы черно-седые, и необычайно живые глаза, торчащие чёрными агатами сквозь темно-жёлтую кожу массивных век.
— Мне уже хорошо. Переволновался. — ответил я ей, но язык заплетался. Живот прожигало распирающей, жгучей, опоясывающей болью.
— Да мне-то ты что говоришь. С мёртвыми, небось разговариваешь, вот и сил нет на жизнь. — тихо прошептала она мне на ухо. В комнату вбежала Настя.
— Что с ним? Он живой, всё хорошо? — она обеспокоенно защебетала и нависла надо мной. Я начал понимать, что лежу на кожаном диване в кабинете у Бахтияра Бахтияровича.
— Упало давление. Переволновался. — сухо сказал брат, наверняка сидя за столом. Но я его не видел.
— Живот болит сильно. Что-то мне как-то не очень… — выдавил я, и мерзкий рвотный позыв подкатил к горлу. Настя рывком подтянула мусорку. Меня вырвало.
Джамиля уложила меня на правый бок и заявила всем:
— У Николая Петровича проблемы с печенью. Рвёт-то желчью какой-то. И давление от этого почти всегда резко падает. Бахтияр Бахтиярович, в больничку его надо срочно!
— Сейчас
