моей жизни. Современная молодежь относится к съемным квартирам по-другому. Забронировать на ночь, две, потом переехать – они не видят в этом проблемы. Как, впрочем, и хозяева сдающегося жилья. В моих детстве и юности было по-другому. Хозяева отбирали жильцов, словно будущих родственников, потому что сдавали комнату или пристройку, сарай, но сами продолжали жить в том же доме. Кухня, туалет, ванная – общие. Приходилось соответствовать. Мама скрывала, что курит. Я говорила, что люблю вышивать или вязать.
Впрочем, лично мне врать не приходилось. Я действительно проводила вечера за шитьем, чтением или вязанием. В отличие от моей мамы, которая даже съемную комнату умудрялась превратить в притон, где курили, пили, играли в преферанс. Расходились ближе к утру, встречали рассвет шампанским или портвейном – в зависимости от того, что чудом оставалось невыпитым. Хозяева жилья, не вынеся силы маминой харизмы, сокрушавшей все домашние устои, включались в этот процесс почти сразу же. И им это нравилось. Меня, отлепив от книжки, отправляли на дискотеку со старшими детьми хозяев, которые и не рассчитывали на подобное счастье. Я помню, как Лиана, взрослая, все еще незамужняя в свои – какой ужас – девятнадцать лет, дочь хозяев квартиры, умывалась под уличным рукомойником, стирая с ресниц тушь, прежде чем появиться перед родителями.
– Никто не заметит. – Я стояла рядом и караулила, чтобы взрослые не стали свидетелями Лианиного позора.
К концу нашего отпуска она спокойно красила ресницы и наконец нашла жениха, о чем и мечтать не смела, находясь под строгим родительским контролем. До того как моя мама появилась в жизни ее семьи.
Тетя Нина, Лианина мама, хозяйка квартиры, пристрастилась к преферансу, к ужасу ее супруга, дяди Артура, который, кажется, так до конца и не смог понять правила игры. Семейный конфликт на почве игромании почти довел их до развода. Не то чтобы дядя Артур переживал, что их дом превратился черт знает во что. Он, скорее, не мог вынести поражения – всегда проигрывал. Тетя Нина же оказалась на редкость талантливой преферансисткой. Да и считала она лучше супруга. Мы с мамой успели уехать до того, как сюжет с разводом вошел в решающую стадию. Но скоропалительную помолвку Лианы отметить успели.
Так, впрочем, было всегда. Где бы ни появлялась моя мама, обязательно случались неожиданные свадьбы, разводы и адюльтеры. Впрочем, как и незапланированные похороны. Люди жили себе спокойно много лет, а тут вдруг такое… Эмоции, бьющие через край. Одних они приводили к личному счастью, других доводили до смерти в буквальном смысле слова.
Однажды мы поселились в доме чудесной пожилой супружеской пары. Тетя Лина и дядя Эльбрус. Почему я запомнила имена? Их дочь тоже назвали Линой, в честь матери, что считалось странным. Никто так не делал. В честь свекрови или бабушки – да, называли. Но, как рассказала тетя Лина, дядя Эльбрус так ее любил, так переживал, что она потеряла троих детей – двоих на ранних сроках беременности, третьего почти сразу после рождения, – что дышать боялся на дочь, которой удалось выжить. И был благодарен жене за долгожданного ребенка.
Дочка Лина выросла, вышла замуж и уехала из родного города. Так, как должно быть. Но дядя Эльбрус после отъезда дочери потерял смысл жизни. Тетя Лина радовалась, что дочь нашла свое счастье, семью, новый дом. Мечтала о внуках, хотя вслух об этом желании никогда не говорила, боялась. Вдруг ее болезнь, которую так и не установили врачи, передалась дочери? Вдруг и она будет терять детей? А дядя Эльбрус ни о чем и ни о ком не мечтал. Лежал в своей комнате и просил его не беспокоить. Тетя Лина заходила к мужу трижды в день – поставить завтрак, обед, ужин. Убрать несъеденную еду, перестелить постель, быстро убрать в комнате. Они не разговаривали, потому что дядя Эльбрус не хотел. Тетя Лина не делилась новостями от соседей, потому что супруг не желал слышать новости. Никакие. Ни хорошие, ни плохие. Что он делал в своем заточении? Тетя Лина не знала. Не читал – книг на тумбочке она не видела. Не рисовал, хотя в молодости увлекался живописью. Ничего не делал. Лежал, сидел. Так и нормальный человек с ума сойдет, если ничего делать не будет.
И вдруг появилась моя мама. Тетя Лина решила сдать Линину комнатку, чтобы хоть как-то заработать – ведь дядя Эльбрус, инженер на заводе, перестал ходить на работу, и его уволили. Его это совершенно не волновало, как и то, из чего жена приготовит ужин. Тетя Лина звонила дочери и спрашивала, когда та сможет приехать. Но дочь отвечала, что не знает. Она теперь зависела от новой семьи и, судя по голосу, была в ней счастлива. Тете Лине надо было выбирать – счастье дочери или настроение мужа. Если бы она потребовала, настояла, Лина бы приехала. Но мать сделала так, как и должна была поступить. Она встала на сторону ребенка – если дочери хорошо, значит, и ей, матери, будет хорошо.
Когда мы с мамой приехали, тетя Лина предупредила, что в комнату к ее супругу заходить нельзя. Но мама немедленно вошла. Обыграла дядю Эльбруса в шахматы, потом в карты. Играли на дурака, ради смеха. Потом дядя Эльбрус обыграл ее в шахматы, хотя все знали – и я, и тетя Лина, – что мама поддалась. Вечером они играли в преферанс. На следующий день – опять в шахматы и снова в преферанс. Дядя Эльбрус впервые за долгое время встал, побрился, сходил в парикмахерскую.
– Это ведь хороший знак, да? – волновалась радостно тетя Лина. – Если он хочет новой стрижки и побриться, это ведь хорошо?
– Не знаю, иногда стригутся и бреются, предвидя кончину, – честно ответила мама.
– Ольга, что ты такое говоришь? Ты сейчас мне мужа возродила! Зачем ему смерть пророчишь? – обиделась тетя Лина.
Еще неделю дядя Эльбрус играл в карты, регулярно брился и с аппетитом ел. Тетя Лина не могла нарадоваться.
– Это ремиссия, – заметила мама, – у него точно рак. Его надо в больницу, на обследование.
– Ольга, я тебя сейчас же выселю, если ты не перестанешь такое говорить! – кричала тетя Лина. – Какой рак? Элик просто переживает, что Лина уехала. Вот и все! Я тоже переживаю, значит, у меня тоже рак? Смотри, какой он стал сейчас хороший! Тарелку супа съел!
– Лина, он болен, и давно, – твердила мама. – Надо провести обследование, вдруг еще не поздно?
Тот день я помню как сейчас. Тетя Лина, добрая, нежная, заботливая, выбрасывала наши с мамой вещи во двор:
