уже заканчивается. И поэтому я прощаюсь с Элеонорой и вставляю ключ в замочную скважину в тот самый момент, когда открывается еще и третья дверь на нашей площадке. Эту квартиру несколько месяцев назад стала снимать пара – ей, кажется, около тридцати, он немного постарше. Так или иначе, они молоды и у них нет детей, что делает их пребывание совершенно неуместным как в нашем доме – где основную часть жильцов составляют старики или семьи с детьми – так и вообще в мире. Могу поспорить, что эти бедняжки вынуждены без конца давать объяснения по поводу отсутствия в их жизни малыша – кстати, тот же вопрос, судя по ее любопытному взгляду, очень интересует и старую кошатницу.
– Добрый день! – говорит девушка и тут же сдвигает брови, пытаясь защититься от вони. – У меня вырывается смешок, и молодая соседка бросает на меня недовольный взгляд.
– Добрый день! – спешу я откликнуться, но она уже повернулась ко мне спиной.
– Добрый день, – восклицает в свою очередь Элеонора и тут же добавляет:
– Синьора, хорошо, что мы встретились, я хотела сказать, что если к вам случайно зашел черный кот, то это мой. Знаете, как бывает – при прежних жильцах он привык залезать с балкона в ваше окно, и мне бы не хотелось, чтобы он делал то же самое и при вас.
– Нет, никакого кота не было, не беспокойтесь, – отвечает девушка, торопясь заскочить в лифт.
– Странные люди, – комментирует Элеонора.
– Почему?
– Да так, они ведь уже довольно давно здесь, но никогда даже не улыбнутся тебе, только здрасте и до свиданья, хоть бы раз остановились на пару слов.
– Ну, они молодые ребята, у них наверняка есть свои друзья, главное – что они никак нам не мешают. Что касается меня, они могут со мной даже не здороваться, да и знать, как их зовут, мне ни к чему… – отзываюсь я и снова возвращаюсь к ключам в замке.
– Его не знаю как, а ее зовут Эмма.
– Эмма… – повторяю я и внезапно оборачиваюсь.
– Да, Эмма, а что?
– Нет, ничего, красивое имя.
– Что?
– Я говорю: красивое имя – Эмма.
– Ааа, ну да, неплохое.
– Ладно, Элеонора, я с тобой прощаюсь, – я открываю свою дверь, – если тебе что-нибудь нужно, ты знаешь, где я.
– Чезаре?
– Да?
– Я могу позвать тебя, если еще кто-нибудь захочет посмотреть квартиру? Мне каждые пять минут звонит агент по недвижимости и дает всякие советы, которых я у него не просила.
Ну вот, прояви по отношению к кому-то любезность, и тут же окажешься втянутым в разборки, которые тебя не касаются.
– И что он хочет?
– Ну, что он хочет… Вчера вечером он напрямую заявил мне, что нужно навести порядок в квартире, иначе потенциальные покупатели будут разочарованы. Я же не могла ему сказать, что это и есть моя цель, – улыбается она.
– Хм, а сегодня его почему не было?
– Он просто раньше ушел, но вот увидишь – через несколько дней он снова явится. Если бы ты тоже присутствовал, все было бы по-другому… Когда есть мужчина, это всегда по-другому. Он бы и вякнуть ничего не посмел по поводу состояния квартиры. Потому что если он снова об этом заговорит, мне придется вышвырнуть его, а как потом быть с племянницей?
– Ну хорошо, позовешь меня.
– Спасибо.
Я закрываю за собой дверь и вдыхаю воздух в прихожей, чтобы убедиться, что вонь не проникла ко мне домой. Только после этого я стягиваю пальто и отправляюсь на кухню, качая по дороге головой в знак неодобрения. Похоже, я действительно стал слишком стар, если позволяю какому-то имени испортить мне день.
Хотя Эмма – это не просто какое-то имя.
Парочка цирковых уродцев
Россана по праву заслуживала бы другую жизнь. В том смысле, что она должна была быть более счастливой; мне же кажется, что она понапрасну теряет время. Может быть потому, что она целыми днями старается дарить радость клиентам – самой же ей радости достается мало. Люди, делающие других счастливыми, должны заслуживать благодарности и уважения. Пусть это даже проститутка, даже Россана. Если бы ее не было, я был бы другим, худшим, человеком – более нервным, может быть, чуть более одиноким и уж конечно более подавленным жизнью.
В нормальных отношениях в паре принимают участие оба, каждый дает партнеру то что может – будь это много или мало. Россана же ни от кого ничего не получает, разве что деньги. Только вот за деньги не купишь внимание и заботу.
– Слушай, а что, если как-нибудь вечером мы сходим куда-нибудь поесть?
Я встречаюсь с Россаной вот уже два года, и самым отдаленным от кровати местом, где мы сказали друг другу хотя бы пару слов, была кухня. Мне гораздо больше знакомы растяжки на ее коже, чем ее пристрастия в еде, и я мог бы мысленно прочертить линию между ее родинками, как между точками в журналах с головоломками, но я даже не знаю, есть ли у нее сестра. Про сына она рассказала мне в один из вечеров, когда я заявился к ней с грошовым шампанским, купленным в какой-то халупе у ее дома. Она говорила, а я пил; она пила, а я смотрел в потолок. Я никогда не отличался умением вести разговоры.
– Поесть?
– Ну да, в какой-нибудь ресторан.
– Что случилось, синьор Аннунциата, ты должен что-то у меня попросить?
Никто мне не доверяет, вот в чем дело – даже собственные дети, даже проститутка. Хотя мне не кажется, что у меня какой-то особенно коварный вид. Да, это правда, может быть, как говорила Катерина, я немного слишком сосредоточен на самом себе – но это не значит, что мне нравится надувать своих ближних.
– А что такое, разве я не могу пригласить тебя на ужин просто так, без всякой задней мысли?
– Хммм, я слишком давно тебя знаю, может, кого другого, а уж меня ты не проведешь!
Ничего не поделаешь, мне придется отказаться от своей идеи. В последние годы я приложил столько усилий к очернению собственного образа, что обратно пути уже нет. Я так и умру мрачным угрюмым циником.
– Мы могли бы сходить в какой-нибудь небольшой ресторанчик, поесть рыбы и выпить вина, и немного поговорить о нас самих. По сути, мы с тобой давно знакомы, но я ничего о тебе не знаю.
Россана уже встала с кровати и стоит ко мне спиной, а я еще валяюсь с бокалом в руках и пялюсь на зад моей любезной стервозины. Она замирает, держа трусики в руках: вероятно, мое предложение повергло ее в такой шок, что помешало совершить даже такое простое действие, как надеть пару трусов.
– Ну так что думаешь? Неплохая программа? – Вместо ответа она садится на край кровати и опускает голову. Я продолжаю видеть ее спину – проблема в том, что мне
