ей голову на колени.
– Ты мне как мать, которой у твоих детей никогда не было.
Ангела хмыкнула, машинально начала приглаживать пальцами его волосы.
– Я как сиделка, которая тебе понадобится, если ты не заткнешься.
Он улыбнулся ей и закрыл глаза. Так, раньше, пока еще не совсем спилась, его так гладила мама. Рой детских воспоминаний, полузабытых и им же самим дополненных, заставил его расслабиться. Как хорошо это, все же. Иметь маму. Пусть даже такую, как Ангелина. Которая, больше сестра. Хорошо иметь сестру, все-таки…
– Ну, давай же, спроси меня.
– Она говорила еще что-нибудь обо мне?
– Нет, то, что ты у Димуси спрашивал.
Олег застыл на минутку, потом рассмеялся и смеялся до слез.
– Лучше подслушивай! Я спросил на случай, если мне не останется другого выхода…
– У тебя не останется: она как раз меняет свой загранпаспорт. Хочет ехать в Тайланд. Вы уже много месяцев вместе. Ты ничего ей не предложил. Если ты ее любишь, почему ты просто не скажешь ей, кто ты. Что у тебя есть бизнес, что ты пытаешься чего-то в этой жизни достичь?
– Что ты знаешь о ней? Я имею в виду, кто она такая? Откуда? Где ее родичи, кто ее семья?
– Почему ты так боишься поговорить с ней? Почему ты всех на свете расспрашиваешь, но не ее саму? – спросила Ангела, мягко заставив его опять лечь.
– Боюсь, что она поймет, какой я тупой и разочаруется.
– Олег, ты трахаешь стриптизершу. Бесплатно. У нее дома! Она сидит в Хабаровске только из-за тебя!.. Поверь, ты ее уже ничем не разочаруешь! Поговори с ней и все. С Андрюшей же объяснился.
Олег вздохнул и потер переносицу пальцами.
Разговор с Андрюшей снился ему в кошмарах. Олег взял с собой ребят, на молчание которых мог положиться, набил Андрюше рожу, взял скальпель и сделал вид, что собирается помочь ему свести счеты в жизни.
Тот поверил… Как он визжал. Как он обоссался… И как Олег потом всю ночь лежал, прижавшись к Алене, а она гладила его волосы и убеждала его, что Олег не может отвечать за крепость чьих-то там нервов и мочевой пузырь. Алена, кажется, все на свете могла одобрить, или же объяснить.
– Помнишь, ты мне шоколадки таскала? Когда мы были еще детьми?.. – Олег нашел руку Ангелы и крепко сжал. – У меня был диатез… Мать говорила, ты меня травишь. У меня это навеки в башке застряло. Что девочка, которая так добра с тобой, замышляет что-то недоброе. И я так люблю ее, как я только в детстве любил. И мне все время мерещится, что она меня потом бросит…
– Не бросит. Толя много херни несет, но в одном я абсолютно согласна: лучше, чем ты она себе не найдет. И Алена это прекрасно знает. Даже если тебе и не говорит.
Очень-очень
Когда Олег преградил ей путь к магазинчику во дворе, Алена пожалела, что не прихватила с собой «Доместос». Когда волна раскаяния схлынула, она была жутко зла на него. За прагматизм, за пощечину, за необходимость принимать «постинор», за баб, с которыми он так весело тусовался, что это потом попало в журнал.
И за тот синяк, что Олег ей поставил.
Не зная, как реагировать и зачем он пришел, Алена потрясенно застыла.
– Будет минутка? – спросил Олег, не зная, с чего начать.
– Э-э… Н-нет, Олег. Если ты смог прожить без меня полтора месяца, ты и дальше преспокойно без меня проживешь.
– Если бы я мог, не пришел бы.
Алена закатила глаза.
Пока они были вместе, она почти забыла про впечатление, что производит его рассеянный, как бы расфокусированный взгляд. Теперь, после перерыва, когда она знала, что Олег не мажор, а бандит, пусть даже и не такой крутой, как его отец, ей снова было не по себе от этого взгляда.
– Как ты узнал про Хому? – спросила она, натянув капюшон поглубже.
Холодный ветер дул, казалось, со всех сторон. Олег, одетый в одну кожанку, приподнял плечо, пытаясь защититься от колких частичек инея, летевших на него вместе с ветром. Стянув с себя толстый вязанный шарф, Алена обмотала им шею и уши Олега. И он едва не расплакался. Она заботилась о нем! Заботилась!..
– У Бонечки.
Она рассмеялась, покачав головой:
– Так это ты дал ей денег… Господи! Насколько было бы проще, если бы ты дал их мне! Я бы сгоняла в магаз и приготовила что-нибудь к твоему приходу. И мы не ссорились бы, как два дурака. И я бы не бросалась в тебя «Доместосом». Я ведь не знала, что ты был на войне. Что у тебя на самом деле контузия. Не знала, что ты голодал в плену… Мне ужасно стыдно за все, что я говорила.
Олег невесело рассмеялся.
– Мне было еще стыднее… Я думал, ты никогда меня уже не простишь.
– Ну, естественно, я простила. Я нашла список. Это была минимальная потребительская корзина. Самое дешевое и необходимое… Наметки для репортажа…
– Самое дешевое? – Олег покраснел и на миг зажмурился. – Господи! Вот же черт! Я даже не посмотрел, расплатился картой…
– Я звонила тебе, но было, конечно, поздно. И я решила, ты меня заблокировал.
– Меня в Корею сослали за то, что я творил в «Великано», пытаясь забыть тебя.
– Я видела фотографии, – признала Алена. – Судя по количеству баб, я занимаю почти что всю твою оперативную память…
– Всю. Мы можем попробовать еще раз? В последний?..
В ее глазах появились слезы.
– Олег, я тебя прошу! Я хочу в Тайланд! Хочу уехать, пока сезон не закончился. Ты – лучшее, что со мной случалось, но… Я почти что отвыкла! Я не хочу через все это опять проходить!..
– Через что? – спросил он упавшим голосом.
– Когда я только приехала, – проговорила Алена, – я услышала разговор в редакции. Девушка хвасталась тем, что сумела приготовить завтрак своему парню, из сухарика, ложки сухого молока и яйца. Тогда я еще подумала: божЭ-мой-кОкОе-пОдение! Что это за мужик, который не может купить еды? Когда я встретила тебя, я думала, это ненадолго. Первый запал закончится, он уйдет… И ты ушел, Олег. А я не хочу больше жить, как они! Любовь – это хорошо, но кушать ужасно хочется. Я стрипка, я не могу позволить себе любить, сидя в журналистике.
– Алена, – парень за руку удержал ее, не до конца уверенный, что она на самом деле этого хочет. Чтобы он ее удержал.
– Отпусти меня. Правда, – Алена высвободилась.
Мягко, но твердо.
Он молча посторонился. Она так же молча мимо него прошла. Засеменила, как ходят девушки, когда боятся упасть. Но не к магазинчику, к дому. И то, как именно она шла, заставило Олега броситься следом.
– Алена! – проговорил он в отчаянии и достав платок, принялся сам вытирать ей слезы. – Если ты, правда так хочешь уехать, я тебя отпущу. Но не потому, что
