в голову?
— Самое простое, — сказал я, — это захватить колонию и разрушить их водокачку.
— Мы уже связались с сердоболами, — ответил Ломас. — Они теперь знают всё, секретничать больше нет смысла. Даже Сердюкова поставили в брифинг.
— А его-то почему?
— Сердоболы думали, мы так хотим. Корпорация брала с него подписку о неразглашении, он своим и доложил. Но это нам кстати.
— Он вернулся в колонию?
— Он пока в Москве. Сердоболы больше не могут войти на территорию ветрозоны. Там появился какой-то экран вокруг.
— Внутри остался кто-нибудь с преторианским имплантом?
— Нет, — сказал Ломас. — Я допускаю, что Кукер не просто так этого Сеню чикнул. Но с дронов мы их пока видим.
— Что там происходит?
— Крутят, — сказал Ломас. — Слушают песни и крутят. Улан-баторы стоят на постах. Всё как обычно. Еды у них много. Видимо, заключённые и персонал находятся в каком-то трансе.
— Тогда… Можно попробовать построить дамбу. Остановить реку до того, как она попадает в трубы.
Ломас махнул рукой.
— Ерунда это. Вы полагаете, Ахиллу есть разница, откуда отправлять воду на астероид? Он может связывать любые точки пространства. Зря потратим время.
— А если попробовать нанести по колонии удар с воздуха?
— Мы как раз обсуждаем эту возможность с сердоболами, — ответил Ломас. — Но продуктивнее будет другой путь.
— Какой, адмирал?
— Если английская разведка не врёт, всесилие злых духов ограничено милосердием Господа. Я верю, что Господь в своей любви к миру оставил нам шанс. Мы должны найти печать, под которой скрыта погибель Ахилла.
Я подумал, что правильнее всё-таки обращаться к Ломасу «епископ».
— Вы про Варвару Цугундер? Ломас кивнул.
— Я ещё раз прослушал полиграф-допрос Сердюкова, — сказал он. — Там есть информация про какую-то Рыбу, которая знала Варвару Цугундер.
— И ещё про книгу, — добавил я. — Я её видел у вас на столе.
— Да, — сказал Ломас. — До меня дошли те же слухи, поэтому я её и читал. Но в этой книге нет даже намека на Варвару. Ни строчки. Давайте для начала займёмся Рыбой. Она жива и в банке. Сейчас я вам её покажу.
Над столом возник экран, и я увидел глубоководную съёмку с корпоративного фида — служебное посещение чужой симуляции. По отметкам на краях поля было ясно, что в симуляцию погружается кто-то из нашего отдела.
Ломас удвоил скорость, и происходящее превратилось в страшноватый мультфильм.
Наблюдатель приближался к флюоресцирующему дну океана. Оно было неровным и походило на горный каньон, снимаемый с дрона.
Я увидел вдалеке голубой луч — и камера направилась в его сторону. Мы приблизились к источнику света, стали спускаться в какую-то заросшую лохматыми водорослями пропасть — и вдруг передо мной оказалось совершенно жуткое существо.
Это была огромная красная медуза, состоящая из множества желеобразных колоколов, как бы вложенных друг в друга. Под ними колыхались длинные щупальца — судя по всему, ядовитые. Но самой пугающей деталью был женский торс с человеческой головой. Лицо медузы напоминало древнюю лаковую маску и было по-своему миловидным. Японская эстетика безумия. Шедевр художника, создающего ужасы для аниме.
Будто всей этой жути было мало, из женской спины торчало похожее на корягу длинное удилище со светящейся плошкой на конце. Видимо, так это порождение тьмы привлекало к себе пищу.
Камера приблизилась к медузе и замерла прямо перед ней.
Ломас выключил запись.
Хорошо, что он это сделал. Меня охватил страх.
Словно я уже видел в ночном кошмаре и эту бездну, и эту фурию мрака. Какое-то воспоминание давило изнутри — но не могло прорваться на поверхность.
— Что скажете? — спросил Ломас.
— Мне страшно. Кажется, в мозгу вот-вот что-то лопнет.
— Знаете почему?
— Нет.
— Из-за коррекции памяти. Если после неё показать стёртый материал, человек не вспоминает, что видел это прежде. Но всегда воспринимает увиденное гораздо более драматично, чем в первый раз. Иногда в позитивном смысле, иногда в негативном.
— Когда я её видел?
— Во время прошлого дела. Это запись вашего собственного фида, Маркус.
Ломас некоторое время наслаждался моим растерянным видом. Потом добавил:
— Ваша встреча с Рыбой прошла в её личной симуляции. Нужна была консультация по литературным вопросам.
— Да, — сказал я, — тогда понятно. Надеюсь, вы не пошлете меня к ней опять?
Ломас засмеялся.
— Да вы, батенька, мизогин. Нет, не пошлю. Мы уже сделали ей глубокий скан. Она ничего не помнит про Варвару Цугундер. Вернее, отсутствуют любые личные воспоминания на этот счёт. Рыба, конечно, знает, кто это. Для неё Варвара — выдающаяся карбоновая эссеистка и блогерка, о которой до сих пор пишут эссе и статьи. Рыба знает о Варваре в точности то же самое, что и мы. Может быть, лучше понимает её литературные опусы. Хотя я не стал бы торопиться и здесь.
— Подождите, — сказал я, — но если Рыба была знакома с Варварой прежде и даже играла роль её сетевой конфидантки… Это хоть какой-то след. Корпорация может добраться до стёртых воспоминаний?
— Скорее нет, чем да, — ответил Ломас. — Такие технологии существуют, но очень опасны.
— А чем она занимается, эта Рыба?
— Читает литературные лекции. На неё большой спрос. Она самого Шарабан-Мухлюева знала.
— Неужели?
— Найдите какую-нибудь иммерсивную запись и поглядите сами. Меня вызывают сердоболы. У них что-то срочное.
Ломас сделал мне знак оставить его в покое. Я устроился в кресле удобнее, закрыл глаза и вызвал справку.
У Рыбы было огромное количество лекций, и я стал сужать область поиска. Сначала я попросил найти материалы, связанные с Шарабан-Мухлюевым и Варварой Цугундер. Остался примерно десяток позиций. Тогда я попросил отобрать те, где речь идёт и о самой Рыбе. Меня интересовало прежде всего происхождение её псевдонима.
В списке осталась только одна лекция, совсем короткая.
Её определённо стоило прослушать целиком, хотя бы на быстрой перемотке.
TH Inc Confidential Inner Reference
Лекция-иммерсив «Г.А.Шарабан-Мухлюев как эссеист». Цикл «Встречи с таинственным и прекрасным».
Это была запись фида одной из слушательниц с полным эффектом погружения. Я увидел зал, где сидели хорошо подкачанные девушки в одинаковых сиреневых платьицах и косынках — похоже, слушательницы привилегированного учебного заведения.
Сцена была пуста. Девчата в зале галдели. Иногда среди них вспыхивала короткая перебранка или даже обмен тычками. Тогда ликвидировать
