Настя? — спросил Хордин. — Переживает, говоришь?
— Невыносимо. Для меня, по крайней мере.
— Асют, у меня к тебе только один вопрос. Ничего не спрашивай, просто ответь. Так надо.
— Валяй.
— Где была Настя сегодня утром?
— Ой, я себя прямо, как на допросе, чувствую, — оживилась Ася.
— Отвечай! — не удержался Андрей.
Ася дрогнула и задумалась.
— Не знаю, дома она точно не была. И пар у неё тоже не было. Может, на репетиторство уехала, не знаю.
«Алиби нет. Вот дурёха… Нашла куда вляпаться».
— Спасибо, Асют.
— А тебе это зачем?
— Я же просил не задавать вопросов.
— «Иисус сказал ему в ответ: что я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после»[66], — грустно выдохнула Ася. — Так ты с Настькой мириться будешь?
«Видно, помириться с Настей — это единственный способ провести у неё обыск».
— Хоккей, завтра буду.
— Ура! Андрюша, я так рада! — Подскочив, Ася прижала его к своей груди, Андрей немало сконфузился.
— Я тоже как бы… рад. — Он попытался вырваться из смущавших его плоть объятий.
— Вот будет здорово, если вы опять сойдётесь. Нам так тебя не хватает!
— Мне вас тоже, — пробормотал Хордин, которому расставание с Настей принесло лишь несказанное облегчение и массу освободившегося времени.
— Приходи завтра часов в пять, она как раз должна быть дома.
Андрей прибыл без пяти минут пять. Дверь ему открыла Ася.
— Молодец, что пришёл. Всё, я убегаю… Да проходи же ты, не бойся! — И Ася упорхнула вон.
Хордин неуверенно ступил на тропу войны. Настя чистила своё оружие, заботливо разложив его на столе. Андрей быстро пересчитал — двенадцать, как апостолов. Нового не прибавилось.
«Хотя не совсем же она дура — ворованное выкладывать».
— Привет, — осторожно начал Андрей.
Незримо индуцируя негатив, Настя скользнула по нему взглядом и вернулась к своему занятию.
— Что, Хордин, с повинной явился?
«И снова эта холодность, обледенелость чувств…»
— Я жалею о том, что тебе наговорил.
— Ты меня очень обидел, — процедила Настя, методично начищая шомполом ствол австрийского штуцера.
«Всё ясно. Ты так ничего и не поняла», — подумал Андрей.
— Настя, я идиот…
— Тоже мне открытие.
— Я погорячился.
— А если я сейчас тоже погорячусь?
Диалог разорвала неловкая пауза.
— Настюш, прости меня, — сказал Хордин, боязливо косясь на коллекцию парадного и боевого оружия восемнадцатого века.
— Думаешь, ко мне можно так просто вернуться?
— Я думаю, ты сама была бы рада меня вернуть.
Настя нарочито засмеялась.
— Действительно! Кто ещё будет меня так смешить?
«И терпеть», — мысленно добавил Андрей, а вслух произнёс:
— Я надеюсь, они не заряжены?
— Ну почему же? Одно почищено и уже заряжено.
— Какое? — заинтересовался Андрей.
— Не скажу. — Настя с опасной беспечностью вертела в руках перламутровый пистолет с позолоченным стволом. — Ты меня правда сильно обидел…
Старинный пистолет пугал Андрея и в то же время завораживал — невольно, наперекор страху он любовался его изящной красотой. Настей он любоваться не мог, просто боялся. Хордин инстинктивно чувствовал, что попытка обезоружить девушку вряд ли поспособствует их примирению, и спросил:
— Что, застрелишь?
— Зачем стрелять? Ещё порох на тебя переводить… Прикладом зашибу.
Это очень ободряло. Андрей заметно осмелел:
— Ты меня простишь?
Настя оставила оружие в покое, чтобы сказать:
— Вот что, Хордин. Я приму тебя обратно, но с испытательным сроком — три месяца.
«Надо как можно скорее найти пистолет, иначе за три месяца я сойду с ума», — грустно подумалось Хордину.
— Настюша, я не подведу.
Слишком много холода, особенно без Аси. Его бесприютной душе требовалось хоть немного тепла. Под вечер он без всякой надежды позвонил Кате. Разговор не клеился. Катя была подозрительна и печальна:
— Андрей, в чём дело? В твою жизнь вернулся Волкодав?
— Да, мы с Настей снова вместе, — вынужденно признался тот.
— И снова для галочки?
— Нет, для отношений.
— А-а… А я уж было подумала, для любви.
Следующий день Хордин провёл у близняшек.
— Ну как? Попал под амнистию? — весело спросила Ася, вернувшись из универа.
— Меня взяли с испытательным сроком, — сказал Андрей.
— А что ты делаешь?
— Не видишь? Посуду мою.
— Это я вижу, только зачем? Тебя что, на исправительные работы послали?
— Отбываю наказание за Восьмое марта.
Из комнаты нежно-угрожающе донеслось:
— Андрюш, когда закончишь, пройдись, пожалуйста, с пылесосом!
Ася многозначительно засмеялась, после чего взяла из холодильника йогурт.
— Хотела спошлить, но ладно, промолчу…
«Теперь это только игра, чистая абстракция, глупый спектакль, где мне случайно досталась главная роль», — подумал Андрей. На ум пришли слова из песни: Living is easy with eyes closed, misunderstanding all you see.[67]
— Асют, есть будешь? Или ты на диете?
— Ты что, и обед приготовил?
— Ну да, — стушевался Хордин.
— Андрей, ты меня просто совращаешь… — Асины пальцы пробежали по его спине.
Тот чуть кастрюлю не выронил.
«Я так никогда пистолет не найду».
—Толчёнку будешь? — надтреснутым голосом спросил Андрей.
— Чего?
— Пюре картофельное.
— А-а. Тогда тащи. — Ася села за стол. — Я вообще в еде непохотлива.
— В смысле, неприхотлива?
— В смысле, жрать давай.
В кухню ворвалась Настя и выдала сокрушительное:
— Сама себе накладывай!
— И тебе привет.
— Аська, мне было бы крайне приятно, если бы ты не ошивалась возле моего молодого человека!
— О-о, как завелась, — оценила Ася.
— Когда ты потеряла паспорт, то временно пользовалась моим. Я, когда свой найти не могу, твой паспорт заимствую. Но его, —
