задаюсь вопросами нравственности в своем старательском деле.
— И не говорите! Много чего я тут повидала. За всю жизнь в Союзе такого себе и не намечтаешь… Там только в кино увидишь эти вечерние платья на дамах: оголенные спины, глубокие декольте, бриллианты в диадемах и ожерельях… А мужчины все во фраках, грудь белая, бабочки…
— Изысканная публика? – спросила я. Она ответила:
— Изысканная… Пока не напьются. А как напьются, они такими же, как мы, становятся…
— А на чем же в замок съезжаются эти бароны-графы? – спросила я, стараясь, чтобы она не заметила моего хищного интереса.
— На машинах, на вертолетах… У нас там, в горах, есть вертолетная площадка… Этот замок, знаете, национальное достояние. Он бесценный, просто бесценный! Под охраной ЮНЕСКО находится. А иначе у графини просто денег не было бы подправлять его там-сям. Здание-то огромное, это сейчас в темноте не видно — в будние дни, когда приемов нет, графиня экономит на электричестве…
Однако темные очертания замка на горе, заслоняющего изрядный кусок неба, даже отсюда, снизу, казались величественными.
— Замок-то — настоящее сокровище… – повторила она. – Старый граф, когда нацисты пришли к власти, бежал со всем семейством за границу… Он всю жизнь был по дипломатическому ведомству и оказался замешан в одном деле… Я не очень вдавалась, когда графиня рассказывала, но, в общем, он выправлял подложные документы и помогал беженцам скрываться…
— Каким беженцам? – спросила я.
— Ой, вот я вам не скажу точно… – огорченно улыбнулась она. – Надо бы у графини спросить, она все знает — ах, жалко, что вы уезжаете!
— Так он бежал с семьей за границу… а как же замок?
— О, это история, не хуже «Монте-Кристо»! Здесь оставался старый Рихард, управляющий, он, знаете, из семьи, что пятое поколение графам служит, – деды его, прадеды здесь жили в замке, дочь его Эльза сейчас старшая горничная… Ну, так он все успел спрятать, все имущество!
— Все имущество? Такого громадного замка?
— Да! Да! Так Эльза говорит, а она не станет врать — зачем ей? Он с тремя своими сыновьями все спрятал в каком-то укрытии, в лесу… Так что почти ничего не пострадало — ну, кое-где в парадных покоях позолоту содрали и резные панели старинные сняли в дубовой зале… а так ничего. А после войны графы вернулись и привезли молодую португальскую принцессу. Говорят, в молодости была ослепительной красоты, южных кровей, знаете… Потому и дети — симпатичные, кудрявые. Много все-таки значит — свежая кровь в старинных этих семьях…
— И сколько же у нее детей?
— Трое. Сын и две дочери. Внуки уже немаленькие. И все, знаете, очень удачные: работящие, образованные, хорошие специалисты. Графиня — строгая мать, всех воспитала в труде. Поэтому все ребята стоящие. Недавно вот только переполох был со старшим внуком, Алексисом. Он учился в Петербурге, влюбился там в сокурсницу, а она совсем простая девочка, из Петрозаводска. Забеременела. Скандал! А он уперся: женюсь, и все! Порядочный, понимаете? Это их графиня так воспитала.
— Ну и как выкрутились? – спросила я.
— Пришлось документы девочке покупать…
— Какие документы?
— Что она княгиня.
— А разве в России можно купить такие документы?
— В России, деточка, – сказала она, – все сейчас купить можно…
Она вздохнула, поколебалась — говорить или нет, потом решилась:
— У нас, когда Эльза не в духе, она проговаривается. Хотя и — слов нет! – графине предана, как курица петуху. Но ежли что не по ней, ежли графиня в чем отказала — так и бурчит, так целый день и бормочет, сплетни вяжет…
— И что ж за сплетни?
— Да так, глупости… – неохотно проговорила она, вероятно, жалея, что коснулась этой темы. – Бурчит, что графиня легко так решает эти семейные проблемы, оттого что в свое время и для нее пришлось документами озаботиться… Мол, старому графу, как только он узнал, что сын влюбился в девушку из монастыря…
— В какую девушку из монастыря?
— Так ее, вроде, в монастыре прятали, – пояснила моя собеседница. – И как там они с молодым графом встретились, неизвестно, но такая безумная случилась между ними любовь… Я уж не знаю сейчас, что правда, а что нет, но только старшенький-то у них сорок пятого года рождения… – Она вдруг умолкла, как спохватилась. – Ну и, словом, старому графу ничего другого не оставалось, как и ей документы выправить… Ой, да я же говорю — глупости все это, какая разница — кто, где… Эльза — просто сплетница старая!.. А насчет Алексиса, я тоже думаю — совет да любовь. Подумаешь — простая! А наша-то императрица, Катерина Первая, – разве не простая была? Не Катька обозная?! И ничего, что ребеночек раньше родится. Это ж не средневековье какое, что девицу, бывало, привяжут волосьями к телеге да и волокут по деревне — ужас!
— Вообще-то они небогатые, – сказала она доверительно. – Денег-то у них нет. Я месяца три назад была в крыле молодого графа, помогала с приемом в честь помолвки его дочери, средней внучки графини. Так я вам скажу: вот я — эмигрантка, но как по мне, мое постельное белье куда лучше графского — крепкое, чистый хлопок и лен. Знаете, ивановская мануфактура. А у наших-то, у графьев — все белье, скатерти, занавески… такое все старое, тонкое, ветхое… Я перед приемами начищаю на кухне мятые их серебряные плошки-тарелки. Господи, говорю, да как же можно таким знатным гостям на такой рухляди подавать? А Эльза мне в ответ: ты только сдуру при графине этого не ляпни. Это посуда фамильная, с гербами, шестнадцатый век…
Мой друг с женой докурили свои сигареты, и он легонько постучал ногтем по стеклу часов… Мне сегодня еще надо было добираться до Кёльна.
А наша провожатая никак не могла расстаться со мной, «ташкентской весточкой». Все время обрывала себя, спрашивала с надеждой:
— А Юсуфа Рахматуллаевича из «Узбекбирляшу», случайно, не знали? А Оганесяна — он в семидесятых был начальником главка?..
Мой друг открыл дверцу машины, сел за руль. Махнул мне нетерпеливо…
— Красиво у нас, когда охота, – сказала она. – Все егеря окрестные съезжаются, такие костюмы роскошные, все на лошадях… Рога трубят — аж досюда звуки доносятся, воздух-то какой у нас — горный, прозрачный…
Стали уже прощаться совсем. Я села в машину. А она все стояла у дверцы и, наклонившись к окну, повторяла:
— Вы еще приезжайте, я познакомлю вас с графиней, она простая, живая такая, вот на вас похожа, даже внешне… Португалия, а там Испания близко… Такие, знаете, черноглазые края…
— Знаю, – сказала я.
Мы стояли на перроне, ждали поезда на Кёльн. Неподалеку от нас прогуливалась немолодая, но статная, с модной прической на красиво посаженной голове, женщина. Несколько раз мой взгляд задерживался на ней, и я вдруг подумала,
