криков мусорщиков. Томпкинс-сквер-парк уже вычистили. Он шел все быстрее. Направление выбирал приблизительно, на Манхэттене потеряться невозможно. Все ускорял и ускорял шаг, расстояние до цели сокращалось. Он поднял якорь, корабль плыл, воздушный шар взлетел, у висков мелькали тени небоскребов. Теперь он бежал, вдруг стало легче, он бежал по 1-й, повернул налево к Юнион-парку, бегом спустился по лестнице в метро и запрыгнул в открытую дверь вагона. Вышел на перекрестке 57-й, вверх по лестнице выбежал наружу, побежал по тротуару, потом по обочине, увернулся от тележки с салатом и овощами, А-В-С-Č [ч] — черепки, человек одержимый, перепрыгнул бездомного, лежащего на земле, мимо текла и гудела автомобильная река; свернул к Центральному парку, побежал по дорожке для верховой езды, ноги увязали во взрытой копытами земле, поскользнулся на кучке лошадиного навоза, не останавливаясь, по узким тропинкам добежал до перекрестка у озера.
Сел на скамейку рядом с чернокожим человеком и судорожно перевел дух. Чернокожий прищелкнул языком и покачал головой.
«Где здесь зоопарк?» — спросил Грегор Градник, при этом его легкие присвистывали.
Черный взглянул на него и снова покачал головой.
«Да, — сказал он, — жизнь — это зоопарк».
И оглушительно рассмеялся.
Грегор медленно поднялся на низкий холм и лег на траву. Закурил сигарету и выпустил голубоватый дым к облакам. Только теперь он увидел, что они, опрокинутые над вершинами небоскребов, были черными, тяжелыми и набухшими. В любой момент были готовы обрушиться вниз.
Завтра приезжает Анна, сказал он себе. Кажется, на секунду заснул. Когда открыл глаза, небо было совершенно темным. Он привстал на локти. Внизу по дорожке бежали чернокожие парни. Бежала молодая женщина с ребенком на спине. Бежал с пиджаком над головой высокий мужчина, похожий на Блауманна. Бежали спортсмены с бейсбольными битами под мышками. Бежал конь под полицейским. Вслед за первыми каплями хлынул ливень. Наверху в небе засверкало, загремело. В одно мгновение он промок насквозь. Поднялся и медленно направился к толпе, которая куда-то неслась. Куда-то в сторону фонарей 57-й Улицы, где все еще шумели мусоровозы.
Глава двадцать восьмая
ПАРЕНИЕ МЕТАЛЛИЧЕСКИХ КРЫЛЬЕВ
1
Всю ночь он разгуливал по взлетной полосе. Видел самолет, как он приближается, летит низко над льдинами, вдоль ледяной равнины, надвигаясь прямо на него. Видел лицо Анны, прижатое к лобовому стеклу пилотской кабины. Искаженное, бледное, нос сплющен о стекло, она делала ему знаки: уйди с дороги! Самолет будет приземляться именно туда, где он стоит, он, и правда, становился все больше, Грегор слышал рокот моторов, шум больших крыльев.
Когда он открыл глаза, то увидел два горящих зрачка. Возле его головы стоял кот и пристально смотрел на него. Видимо, он во сне стонал. В соседней комнате настойчиво звонил телефон.
Спотыкаясь в темноте, он наощупь метался по комнате между выключателем и телефоном. Салли мяукнула и убежала, он боялся, что звонок прекратится, потому что это была Анна. Это оказался Фред.
«Мэг», — выдохнул он в глухую ночь из нижней части континента.
«Фред?»
«Мэг пропала!»
«Фред, что происходит?»
Он пытался вспомнить, кто такая Мэг. Мэг — это Мэг Холик. Она переехала в Нью-Йорк. Коты нервно ходили по комнате, он видел их бесшумные силуэты, слегка освещенные слабым желтым светом, который наискось пробивался сквозь окно.
«Битых два часа ей звоню. Мне приснилось нечто ужасное».
«Может, она вечером бегала, — проговорил Грегор, — и теперь крепко спит».
«Она не спит, — застонал Фред, — потому-то я и беспокоюсь, она никогда не спит».
«Больна, что ли? Бессонница?»
«Выслушай меня, наконец, и не перебивай. Каждую ночь я с ней разговариваю. Она работает на C.N.S. City Never Sleeps, Город Никогда Не Спит, ночная справочно-информационная служба. Другой работы не нашла, от моей помощи отказалась. Ты же знаешь, она очень талантлива».
«Знаю».
«Вот поэтому я тебя прошу, — почти с мольбой произнес он, — пожалуйста, поезжай туда, — ручка есть? — на Сент-Маркс-плейс, дом 5, квартира 4, возьми такси, я верну деньги, позвони, сломай дверь, я заплачу, посмотри, что там происходит».
«Сломать дверь?»
«Пусть пожарные ломают, если сам не умеешь. Только прошу, без промедления!»
«Хорошо, Фред».
«Спасибо».
«Не за что».
«Да, нет, я серьезно. Правда, спасибо».
«Не стоит благодарить, раз я собираюсь сломать какую-то дверь».
«Поезжай немедленно и сразу перезвони».
«Хорошо, Фред. Что мне сказать, если подойдет Мэри?»
«Не подойдет. Я сижу у телефона. В темноте».
Он зажег свет и начал быстро одеваться. Кошки с интересом за ним наблюдали. Через пять часов прилетает Анна, подумал он. За пять часов я должен сломать дверь и сделать все остальное. Он вызвал такси.
2
Ночь была теплой. На бесконечном Бродвее, тянувшемся, как подколодная змея, мерцали огни. Этот город никогда не спит: компании гуляк, сонные вьетнамские торговцы овощами перед своими лавочками, ни на минуту не останавливающиеся молодые чернокожие с дико орущими музыкальными ящиками на плечах, поздние прохожие, возвращающиеся бог знает откуда. Он ехал на другой конец города, чтобы найти Мэг, которая тоже никогда не спит. Под газовой трубой, пропускающей газ. Он был спокоен. И даже неожиданно рад, что будет бодрствовать до утра. Теперь они ехали по пустым улицам и площадям, в зеркале были видны покрасневшие от недосыпа глаза таксиста, сегодня утром прилетает Анна. Завтра утром они с ней купят все эти овощи у улыбающегося вьетнамца, экзотические фрукты, папайю, мамайю… тут его сморило.
«Сент-Маркс-плейс», — сказал таксист и потянулся. Был третий час утра, и вокруг кипела жизнь. Выйдя из машины, он оказался в толпе молодых людей. Они сидели на ступеньках перед зданиями, за окнами освещенных баров, тротуары были заполнены шумными фланёрами, одетыми в кожу, увешанными сверкающими цепями, пахло мясом с гриля и жареной картошкой. В осенней ночной сырости краски и запахи смешались в густую массу розоватого цвета.
У входа в дом номер пять он, протиснувшись по ступенькам между сидящими в обнимку парами молодых парней, долго жал на звонок. Никто не отозвался. Он посмотрел на окна: дыма нигде не было, воя сирен поблизости тоже не было слышно. Он прошмыгнул за жильцом, открывшим входную дверь, и поднялся по шаткой деревянной лестнице, которая вела круто вверх между узкими коридорами. Там стоял тяжелый уличный запах, никогда не выветривавшийся. Квартира номер четыре находилась на пятом этаже башни. Деревянная дверь, оклеенная плакатами, штукатурка с обеих
