"как быстро она меняется" (стр.66),
"упреки, подозрения, будто он мало ее любит" (стр.69),
"укоризненно смотрела на него" (стр.278),
"укоризненно посмотрела на виновника ее страданий"
(стр.143).
И даже использует такой ход. В январе 1917 года была поставлена пьеса Толстого "Ракета". Толстой пишет жене в письме:
""Ракета" провалится, я уверен" (стр.96).
Пьеса действительно провалилась. И В.Петелин пишет:
"А вот Крандиевская, казалось бы самый близкий человек,
холодно отнеслась к спектаклю; сочла его провалом. И в этом
непонимании - какой-то намек на их будущий разрыв" (стр.97).
Правда, после этого случая Толстой прожил с женой еще восемнадцать лет, но каких только причин для развода не найдешь, правда? У китайцев, например, есть даже иероглиф, означающий:
"Развестись с женой за то, что она плохо приготовила сливы
на пару".
Каков сам Толстой, каков его внутренний облик? Как он реконструируется в "монологах от третьего лица", обильно написанных автором "Судьбы художника"?
Прежде всего, это злобный брюзга:
"Опасность грозит со стороны молодых "борцов" за новое
искусство. Нахальные и наглые... Идет война, а им хоть бы что...
Какая наглость прет из них... До каких же пор можно терпеть,
видя, с каким бесстыдством чванливые молодые и не совсем молодые
люди, называющие себя футуристами, куражатся над дорогими
русскому сердцу именами... Хватит, пора кончать с этой
отвратительной вакханалией... В романе захотелось ему посчитаться
со всеми, кто вызывал у него омерзение и неприязнь... Уж больно
хотелось ему посмеяться над некоторыми своими собратьями... Уж
больно не хотелось ему, чтобы торжествовали свою победу эти
футуристические личности... Каждый мальчишка, выскакивающий на
трибуну, готов все оболгать, все растоптать, от всего отречься,
лишь бы прослыть модным и оригинальным. Вся эта дешевая болтовня
надоела Алексею Толстому... Откровения Бурлюка возродили в
Алексее Толстом острую неприязнь к так называемым левым
направлениям в искусстве. Почему все они так оживились после
Октября?" (стр.41-42, 52-55, 153).
Действительно, Толстой футуристов терпеть не мог. Открыто и прямо писал об этом. Да вот только в романе "Егор Абозов" и некоторых рассказах речь идет не о футуристах (не только о футуристах), но о декадентах. Разница существенная. С футуристами Толстей не имел ничего общего, а декадентству отдал дань. Разойдясь во взглядах с представителями "левого" искусства, Толстой тем не менее дружил с ними: одно другому не помеха. Запутывая этот и без того непростой вопрос, В.Петелин пишет:
"Алексей Толстой давно задумал роман о жгучей современности,
о наболевшем, обо всем, что окружало его последние годы, порождая
душевную муку, сомнения, решительный протест. До каких же пор
можно терпеть, видя, с каким бесстыдством чванливые молодые и не
совсем молодые люди, называющие себя футуристами, куражатся над
дорогими русскому сердцу именами, пытаются опоганить святые места
и памятники старины, разрушить театр, с его гуманистическими
традициями. Он должен сказать обо всем этом, что думает. Хватит,
пора кончать с этой отвратительной вакханалией, которая
продолжается больше пяти лет, пожалуй, начиная с появления нового
журнала "Аполлон". Алексей Толстой вспомнил, с какой радостью и
ожиданием он воспринял приглашение нового журнала к
сотрудничеству, появление там своих первых крупных вещей,
серьезную поддержку на первых порах со стороны редакции и близких
журналу сотрудников: Волошина, Кузмина, Зноско-Боровского, всех
не перечтешь. Была интересная борьба, высказывались серьезные
мысли, печатались Бенуа, Бакст, Волошин, Николай Рерих,
Кустодиев, Иннокентий Анненский, Блок, Брюсов. Сколько в жизни
перемен, а там до сих пор парит дух благолепия и почтительности
перед "Аполлоном"" (стр.55-56).
Где - "там"? "Отвратительная вакханалия" происходит в "Аполлоне" или в стане его противников? Принимал ли в ней участие Толстой? "Аполлон" - это хорошо или плохо? И о чем здесь вообще речь?
А вот как происходит таинственный, волшебный творческий процесс.
Глубоко проникнувшись тривиальной мыслью о том, что писатель должен быть наблюдательным, В.Петелин усердно лепит образ:
"Много личного, автобиографического вложил в этот роман
Алексей Толстой. Разумеется, пришлось и туману напустить, все
перемешать, перепутать, чтобы не упрекали его в портретности"
(стр.60). "Надо, думал он, только запутать читателя" (стр.57).
"Все они принимали его за своего, в любом салоне, ресторане,
квартире перед ним открывались не только двери, но и души людей.
К каждому он находил ключик, с помощью которого мог открывать
самые затаенные уголки человеческой души" (стр.54), "благодаря...
умению войти в любую компанию как равный и свой человек, Алексей
Толстой мог свободно проникнуть в чужие тайны, ему свободно
рассказывали интересные эпизоды, случаи... возвращаясь... к себе
в гостиницу... лихорадочно записывал их" (стр.47).
Вот так, торопливо и воровато, "притворяясь своим", граф Толстой (у В.Петелина писатель постоянно обращается к себе самому: "граф Толстой"!) записывает чужие тайны, затем напускает туману, и,
"лежа в мягкой, уютной постели, он чаще всего приходил к
выводу, что приятного гораздо больше в жизни, чем удручающего"
(стр.66), "и весь оставшийся день провалялся на мягкой надувной
подушке" (стр.39),
перечитывая собственный рассказ:
"он радовался, когда писал эту сцену" (стр.40), "да, хорошо угадано здесь его состояние... Довольно точно в психологическом отношении угадано и его состояние, когда..." (стр.41), "да, пожалуй, он правильно закончил" (стр.42).
Сомнительно, чтобы такой творческий метод: проникнуть в чужую тайну, напустить туману и потом на мягкой подушке с удовольствием перечитывать написанное - порождал хорошую литературу. Сомнительно, чтобы мелкое крошево из частных писем, обрывков записей, материала рассказов и литературоведческих домыслов давало адекватное представление о мировоззрении, о внутреннем мире, о творческом методе писателя. Соединяя несоединяемое, склеивая несклеиваемое, В.Петелин верен своему принципу: не высказывать никаких своих взглядов на жизнь и творчество героя, давать ему высказываться самому. Однако то, что и как он заставляет его высказывать, как раз и выдает представления В.Петелина о писателе. И представления эти чрезвычайно странные.
Петелинский Толстой не полагается на свое воображение. Он, как мы видели, подслушивает чужие тайны и лихорадочно записывает. Все, что удается ему создать значительного,- автобиографично. Случайные оговорки? Литературовед неудачно выразился? Нет, это концепция. Вспомним, выше К.Чуковский говорит:
"Власть автора над своим материалом безмерна".
В.Петелин исправляет:
"Может, потому, что материал-то повести уж очень хорошо мне
известен..." (стр.263).
Отказывая писателю в праве на воображение, В.Петелин отводит ему роль соглядатая. Посмотрим на одном примере, к чему это приводит.
Добравшись в 1919 году на пароходе "Кавказ" из Одессы до Константинополя, Толстой с семьей погрузился на пароход "Карковадо", направлявшийся в Марсель. Не так уж много времени заняло это путешествие. Но это было болезненное расставание с родиной; впереди - неизвестность, позади страна в огне. Толстой и Крандиевская на всю жизнь запомнили это короткое путешествие. Оно нашло отражение в творчестве и того, и другого. Оно донесено до нас воспоминаниями и стихами Крандиевской, а также рассказом "Древний путь" Толстого. Путь из Одессы в Константинополь описан также в повести "Ибикус", сюжетно сюда же примыкает рассказ "На острове Халки" и еще кое-какие мелочи. Материал обширный, для добросовестного исследователя жизни и творчества писателя - интереснейший в благодарнейший. Пересказать этот жизненный эпизод не составляет никакого труда: все написано черным по белому. Если уметь читать. Что ж, вот и пересказ.
"Пароход "Карковадо" шел древней дорогой человечества.
Геллеспонт, Эллада, ущелья Арголиды, Гиперборея..." (стр.170).
Остановимся на минутку.
Странное перечисление. Геллеспонт - это Дарданеллы, Эллада - это Греция, Арголида - это часть Греции, ущелья Арголиды - это, надо полагать, суша... как же там пройдет пароход? Гиперборея... Позвольте, пароход ведь идет к югу? А гиперборейцы - это крайний север. И на какой карте можно найти "Гиперборею"?
А ни на какой. Гиперборейцами в древности (см. Гесиода, Пиндара, Геродота) назывались легендарные или полулегендарные люди, живущие на крайнем (для греков) севере, "за северным ветром". Наряду с ними на севере жили также лысые люди, козлоногие люди и люди, спящие шесть месяцев в году. Кто хочет, может верить в их существование, как и в существование гиперборейцев. Несколько месяцев в году у гиперборейцев гостит Аполлон, покровитель искусств. Гиперборейцы - модный образ в начале века, существовало издательство "Гиперборей", ежемесячник "Гиперборей"; "пылающей Гипербореей" образно именует Толстой в рассказе "Древний путь" горящую в огне Россию, страну искусств, страну культуры. Кажется, это совершенно элементарные сведения? Странно не знать таких простых вещей исследователю предреволюционной эпохи, автору многочисленных книг о Толстом!
