Сегодня Анна решила уделить Авериной побольше внимания. А то послали девчонку в колхоз и предоставили самой себе. Для чего Авериной повторять ошибки Гончаровой?
Отчасти по этой причине Анна и не стала звонить в колхоз. Меньше всего хотела она появиться перед Авериной в виде начальства.
Анна кинула взгляд за окно. Лукин, вероятно, уже у подъезда. Она ждала только Клашу. Но что это привлекло ее внимание? Кто на нее смотрит?..
Ах, это клен! Тот самый клен... Стоит против окна и заглядывает в комнату. Как и в тот страшный день, когда перед конференцией приходил сюда Алексей. Она и сейчас чувствует и боль, и бессильную горечь унижения.
Она выглянула в приемную. Клаши еще не было.
- Вот что, Александр Иванович, - сказала она, обращаясь к Чиркову. Распорядитесь, пожалуйста. У моего окна дерево. Пусть его сегодня же срубят.
- Есть срубить, Анна Андреевна, - послушно сказал Чирков.
- Загораживает свет, - пояснила Анна, оправдывая свое решение.
Клаша наконец появилась.
- Ой, для чего вы? - сказала Клаша, войдя в кабинет и кивая на окно. Такой красавец...
- Красив, - сухо согласилась Анна. - Но мешает. Я еду в "Рассвет", если что - звоните...
Она не хотела, чтобы единственный свидетель ее позора продолжал заглядывать к ней в окно.
Клаша с недоумением посмотрела ей вслед, ее глаза даже заблестели от досады...
И Анне вдруг стало стыдно. Клен действительно ни при чем. Мало ли свидетелей ее жизни с Бахрушиным. Одни преступники пытаются избавиться от свидетелей.
Она остановилась.
- Клашенька! - позвала она, указывая на окно. - Будь по-вашему, не будем его лишать жизни.
LXII
Челушкина в конторе не было. Его можно найти в поле, на фермах, на складе, в Суроже, где он добывал что-нибудь для колхоза, но только не за письменным столом...
Он был деятельным председателем, не давал покоя ни себе, ни людям, но колхозники не обижались - жить с Челушкиным беспокойно, зато с деньгами.
В конторе те же столы, те же скамейки, те же портреты, и все же в комнатах светлее, просторнее от вымытых до блеска полов и стен.
За столами сидели девушки - Малинин не работал уже в счетоводах, - тоже аккуратные, веселые, чистые. Анна не знала их, должно быть, недавно со школьной скамьи.
Одна из них побежала искать председателя.
Анна ждала Челушкина и беседовала с оставшейся девушкой - как работает, учится ли, что читает...
Торопливо вошла Милочка Губарева.
- Анна Андреевна!
- Милочка!
Анна любила Милочку, она причисляла Милочку к тем, кто не сегодня, так завтра станет гордостью района.
- А я вижу - Тася. Ты куда? Говорит, Гончарова приехала. Я и побежала...
Милочка стала рассказывать о ферме. Прибежала Тася. Челушкин появился вслед за ней, тоже запыхавшийся, должно быть, тоже бежал.
- К вам, Григорий Федорович.
- Вижу.
- Весна торопится.
- Вижу.
- А у вас как?
- Вот я и боюсь...
Они понимали друг друга с полуслова.
- А как у вас новый агроном?
Челушкин улыбнулся.
- Не обижаюсь.
- Нахалка, а так ничего, - добавила Милочка.
Обе девчонки переглянулись и прыснули. Челушкин поглядел на них строгими глазами, и они разом смолкли.
Анна повернулась к Милочке.
- Что значит - нахалка?
- Очень себя высоко несет... - убежденно сказала Милочка. - Что ни скажешь ей - "я знаю" да "я знаю".
Анна обратилась к Челушкину.
- Ну, а на самом деле - знает?
- Знает, - подтвердил тот. - Только уж больно непростительная.
- Что значит непростительная?
- Поймает кого на ошибке - обязательно просмеет.
- А ну попросите ее сюда, - распорядилась Анна. - Хочу познакомиться с ней.
Челушкин кивнул той девчонке, что бегала за ним.
- Тася!
Тася опрометью помчалась прочь из конторы.
- А к севу-то она готовится? - спросила Анна.
- Вот в этом-то весь вопрос, - задумчиво сказал Челушкин. Готовиться-то готовится, да только сеять собирается как-то чудно.
Анна знала Челушкина и видела - относится он к Авериной с симпатией, она нравится ему, но что-то его и настораживает...
Тася опять примчалась.
- Сейчас придет, - сообщила она. - Дома была.
С каким-то вывертом - ногу вправо, ногу влево, носки вместе, носки врозь - она проскочила к своему столу.
Милочка прикрикнула на нее:
- Таська, что это за кренделя?
- Новый танец. Люся вчера показывала.
Анна поинтересовалась:
- Это какая Люся?
- Агрономша. Она все танцы знает.
Она опять повернулась к Челушкину:
- Ну, а как сеять - знает?
- Знает. - Это он сказал уверенно. - Но все хочет сделать по-своему.
- Ну, а если поконкретней? Как - по-своему? - Анна вглядывалась в своих собеседников. - Что-то не пойму... Да где же она?
Милочка усмехнулась:
- Не торопится!
- Она у вас всегда так? - опять обратилась Анна к Челушкину.
- Нет, не всегда, но бывает. - Он сердито взглянул на Тасю. - Ты сказала - кто ее ждет?
Тася пожала плечами.
Анна усмехнулась.
- А может, она и не слышала обо мне?
- Ну да! - убежденно воскликнула Тася. - Ах, говорит, это секретарь райкома, что ли? Скажи, говорит, сейчас приду.
За дверью послышались шаги, дверь отворилась, и появилась Аверина.
Высокая... Что она высокая, Анна помнила по первой встрече в Суроже. В коротком модном пальто из голубоватого драпа с начесом... Анна сразу определила - дорогое пальто. Пальто, какое не по карману сельскому агроному. В серых остроносых туфельках. Деревенская улица еще в снегу, в грязи, но Аверина не пожалела туфель. Малиновый шарфик...
Плоское лицо, монгольские черты, скулы слегка выдаются, косой разрез глаз. В общем, довольно простое лицо. Но раскрашена дерзко: и губы, и брови, и глаза подведены...
Очень не похожа на Анну, какой она себя помнит в Мазилове.
Однако Анна заранее готова простить этой девчонке ее заносчивость и даже легкомыслие, лишь бы она оказалась знающей и восприимчивой, лишь бы из нее можно было слепить что-нибудь подходящее для "Рассвета", для Сурожа, для всей этой трудной стремительной жизни.
Аверина остановилась посреди комнаты, огляделась.
- Здравствуйте, с кем не видалась. Здравствуйте, товарищ Гончарова...
Но не подошла, и Анна вынуждена была сама подняться, чтобы подать руку Авериной.
- Долго, - упрекнула, не сдержалась Анна. - Минут двадцать ждем.
- Красилась, - независимо объяснила Аверина. - Не люблю выходить из дому растрепой.
- А для кого... - спросила было озадаченная Анна. - Для кого ж это вы мажетесь?
Она медленно обвела взглядом окружающих - Челушкина, Милочку, двух девчушек... Действительно, для кого?
- А для себя, - ответила Аверина с легким вызовом. - Главным образом для себя.
Вот это-то Анна и должна в ней сломить! Таких девочек надо переделывать. Анна готова отдать ей весь свой опыт, подарить всю свою заботу, лишь бы воспитать из нее настоящего человека.
Они смотрели друг на друга, и Аверина поняла, что Гончарова не хочет замечать ни ее вызывающего тона, ни остроносых туфелек, так контрастирующих рядом с рабочими сапогами Челушкина.
Однако ничто не изменилось ни в лице, ни в позе Авериной, и лишь во взгляде, который она бросила на свои заляпанные туфли, в короткой паузе и еле уловимой краске на лице Анна своим чуть ли не материнским чутьем безошибочно уловила запрятанную куда-то внутрь растерянность очень молодого и очень самолюбивого существа, во что бы то ни стало пытающегося сохранить чувство собственного достоинства.
- Я к вам по поводу севооборота, - сухо сказала Анна. - Я бы хотела, чтоб вы познакомили меня...
Аверина загадочно посмотрела на Анну.
- Но ведь в район, в сельхозинспекцию, все представлено...
- Видите ли, я сама агроном, - пояснила Анна. - И работала именно в этом колхозе. Мне бы хотелось вас послушать. Чтобы вы сами показали...
Неожиданно для самой себя она потеряла нить разговора. Аверина не шла ей навстречу. Слушала и молчала. Разговор не получался.
- Знаете что, пойдемте-ка лучше в поле, - предложила вдруг Анна. Посмотрим, посоветуемся. Там вы мне все и объясните...
- Хорошо, - с облегчением согласилась Аверина. - Но только я должна сбегать к себе. В таком виде...
Она покосилась на свои испачканные туфли.
- Мы зайдем к вам по дороге, - сказала Анна. - Вы переоденетесь, а я посмотрю, кстати, как вы живете.
LXIII
Анна мысленно рисовала себе жилье Авериной. Кровать. Стол Этажерка с книгами. На стене платья под простыней. Ну, пусть не под простыней, пусть гардероб... Но очутилась она в очень непривычно обставленной комнате, точно перенесенной из какой-нибудь модной московской квартиры. Окна в комнате, конечно, невелики, рамы похожи на решетки, потолок невысок, и пол не паркетный, словом, комната как комната, как десятки комнат в Мазилове, но у Авериной она выглядит совсем не так, как представляла себе Анна. Вместо кровати широкая, застеленная ковром тахта, никаких этажерок - вся стена в асимметричных полках, заставленных безделушками и книгами, окна задергиваются одной пестрой шторой, свисающей от потолка до полу, полированный гардероб, радиола, на стенах странные рисунки - какие-то танцовщицы в голубом, узкоглазая девушка с веером, похожая... Да, очень похожая на Аверину!
