тебе говорила, что знаю его бывшую, Соню? И что они дружат?
– Да, ну и что?
– Мы с ней виделись недавно. Она буквально разрывалась от гордости, рассказывая о том, как ее творение снимали для архитектурного журнала. Сначала она описала, что за творение. Я еще тогда подумала, что уже слышала об этом, а потом Сонька спохватилась: «Да что я, собственно, у меня есть этот журнал!» – и показала мне интересные картинки. Вот, смотри, я его купила. – Маринка выложила AD на стол. Я с замиранием сердца принялась перелистывать журнал, в котором увидела знакомый лифт, аквариум, витражи и джакузи под светом кремлевских звезд.
– Да, Марин, это та квартира. Ну и что здесь такого, она вполне могла сделать дизайн для своего бывшего мужа…
– Могла, конечно, только ты меня знаешь, я ее приперла, и она рассказала мне, что хозяин квартиры – ее boy-friend, что у нее есть ключи и она может приходить туда по согласованию с ним. Да, это правда, она делала этот интерьер, но за деньги и для своего мужика. А когда он уехал куда-то на три дня, она решила похвастаться Ване – своему бывшему мужу. По времени все совпадает. Поэтому вы, влюбленные голуби, занимались этим не у Вани дома, а у чужого дяди, который уехал в командировку. Understand?
У меня на пару минут пропал дар речи, я искала голос, но никак не могла его достать. Чтобы собраться с духом, я снова начала перелистывать страницы журнала.
– В конце концов, ничего ужасного в том, что он пригласил меня на квартиру к своему знакомому, нет. – Я вяло, еле слышно оборонялась от подступавшей к груди тоски.
– Нет, конечно, Анют, только это – не его знакомый, это псевдохолостой зажравшийся миллионер, который забил на свою семью и хочет жить в свое удовольствие. Поверь, что он не станет общаться с бывшими мужьями своих любовниц и тем более давать им ключи от квартиры. Просто потому, что толстосум наконец-то справил себе гардеробную комнату и сортир за несколько лимонов. Сонька хотела похвастаться, а Ваня обставил все так, что она забыла забрать у него ключи после просмотра. Вот и все. Будь реалисткой.
– Нет, я не хочу, не хочу быть реалисткой. Он любит меня!
– Конечно любит, только выдает себя не за того. Знаешь, это еще не все.
– Не говори мне гадостей, я не хочу больше слушать этого.
– Дура, я должна тебе сказать, иначе ты серьезно попадешь.
Мои внутренности упали куда-то к коленкам и там мелко противно задрожали. Я не могла говорить, только про себя умоляла ее: «Марин, молчи, молчи, подожди…» А она, достав упругий кожаный кнут, уже не могла остановиться, хлестала меня по кровоточащим кусочкам израненного тела. «Получай!»
– Я поняла, что с ним все не так просто, но она, наверное, хорошо относится к нему, поэтому ничего плохого не сказала. Я хотела задружить с ней и звонила ей вчера, чтобы пригласить на ужин, но Сонька ответила, что они с Ваней и друзьями договорились встретиться в «Пиноккио». Поэтому, когда ты сказала, что он уехал, я решила пригласить тебя сюда. Да я уже видела их, они в соседнем зале, в пиццерии. Там и Соня, и Ваня, еще мужик какой-то и блонди с декольте. Иди посмотри, будто ты – в туалет.
– Этого не может быть! Не может быть! Ну как это может быть?! – Я не верила своим ушам, начиная тихо ненавидеть Маринку.
– Не может? Иди посмотри, они ни от кого не прячутся. Да ты послушай, раскрой свои маленькие ушки! Ты что, не узнаешь его смеха?
Я действительно услышала знакомый бархатный голос. На подкашивающихся ногах я встала и пошла в туалет – мне было нужно, меня тошнило. Ваня сидел ко мне спиной, рядом с ним сидела, вероятно, Соня, с правой стороны в том же самом костюме, что и утром, что-то увлеченно жевал Илья Сергеевич, а напротив расположилась девушка, которая выиграла талоны на питание во время аукциона. Все они весело ржали, было ясно, что у них все в полном порядке, наверное, уже договорились с официантом об обналичке аукционных талонов.
В туалете меня вырвало. Мне казалось, что спазмы не кончатся никогда, что мои внутренности начинают выпадать по кусочкам, что я вся состою из тысяч разорванных кусков, которые не удастся собрать воедино.
Я вернулась за стол через пятнадцать минут. Вид у меня был не очень, Маринка сказала:
– Бросай машину, выпей пятьдесят граммов, тебе нужно.
Я кивнула. Маринка заказала коньяк, а я, раскачиваясь, как китайский болванчик, думала, кому было нужно, чтобы это произошло именно сегодня. Почему не вчера? Я не собиралась выяснять отношений с Иваном. Передо мной нарисовались ответы на вопросы, которые я не задавала. Теперь мне было понятно, почему я так легко влюбилась под его шуршащие в ухо сказки, откуда он так хорошо знает способы обналички ресторанных талонов, почему пистолетик не был подарен мне после аукциона, почему у него так много знакомых женщин и мало друзей, чем он зарабатывает себе на жизнь и почему он не включил подсветку ступенек в джакузи – передо мной лежал журнал, где проклятые ступеньки были подсвечены люминесцентным шнуром – он просто не знал, где включается эта подсветка. Да, еще мне стало понятно, что со мной сработал пессимистический прогноз Ильи Сергеевича – «получишь ноль».
Официант принес коньяк, Маринка протянула мне бокал, я на автопилоте выпила, и она заказала еще. После третьего коньяка я порозовела, тошнота отступила. Я посмотрела на Маринку и сказала, подняв указательный палец вверх:
– Следуйте знакам, господа! Марин, твоя гадалка Нина – супертетка, сходи проверь, ее голубые чашки в порядке?
– Какие чашки, что ты несешь?
– Не волнуйся, я при памяти. Короче, передай ей привет… То есть не надо, я сама к ней заеду. Хочу ее поцеловать. – Даже под смертной пыткой я не призналась бы Маринке, что меня обставили, как последнюю овцу. Профессионально, технично и с удовольствием, – словом, так, как могут делать это только настоящие, прирожденные альфонсы.
Ну наконец-то вы нашли того, кого искали всю жизнь: умен, как Эйнштейн, красив, как Аполлон, силен, как лев, галантен, как истинный джентльмен, – словом, придраться не к чему. Одна беда – малыш может жить и работать только при условии, что деньги есть, причем не его,
