Зачем он мне это сообщает, не трудно догадаться. И я говорю:
- Тонг, я без оружия. Я разрешу твоим людям меня обыскать.
Он вздыхает.
- У тебя есть камера? Любая?
- Нет.
- Компас, карта или радио?
- Тонг, я разрешу твоим людям обыскать меня.
- Да, ладно... Как же ты без оружия?
- У меня дело поважнее, чем стрельба.
- Значит, торговля? Ну, хорошо... Пошли.
Обходим хижину, возле которой висит на ремнях, перекинутых через козлы, черный хряк, его ноги не держат собственного веса. Два лохматых пса свернулись под ним, греются возле свиньи, уткнув морды в шерсть. В горах, на высоте за тысячу метров, заметно похолодало к вечеру. Телохранитель Тонга приносит французскую шинель образца пятидесятых годов, даже пуговицы на месте, но она не налезает, узка мне в спине, набрасываю внакидку. Не отказался бы и от перчаток. Вот где пригодилась бы ибраевская папаха, уничтоженная в туалете ташкентского аэропорта!
- Смотри сюда, - говорит Тонг.
Обширный распадок под кручей застилал километровой ширины красный ковер. Клубничная долина! Тонг настаивает, что раньше здесь были опиумные плантации, а теперь за счет клубники кормятся сто двадцать семей этой деревни, хотя видел я не больше десятка хижин.
Ладно, потерплю россказни. Таков обычай - привирать. Та Бунпонг предупреждал о нем. К серьезному разговору подходят постепенно.
- Передай там...
Тонг делает ныряющий тычок ладонью куда-то за горы.
- Передай там, вашим... за опиумом приходить ко мне не стоит... С этим, по крайней мере, здесь, все!
Лицемерие - неразрывная часть вежливости. Да простят эту ложь Тонгу его горные боги.
На краю деревушки, в двадцати шагах, ударили в тамтам, приставленный к большой хижине из бамбуковой дранки. Гул увяз в тумане. Та Бунпонг объяснил, что подают сигнал на общий сход, где пожаловавший с инспекцией вождь воздаст почести духам-покровителям урожая. Металлическая пиала со сладким клейким рисом, бамбуковая долбленка с самогонкой и букетик маковых завязей лежали на циновке перед жердями, на которых стоял плетеный сундучок-корзина. В ней и обитали "покровители".
Величественным кивком отпустив меня, Тонг прошествовал к корзине. За ним потянулись тремя шеренгами мужички с винтовками и мачете за спиной.
- Таким же ритуал был, когда выращивали опиум, - шепнул Та Бунпонг. Благодарили за хороший сбор сырца...
Оглядываюсь на него. Улыбается хитровато.
- Значит, выращивают где-то?
- Пошли, пора устраиваться на ночлег, - ответил он. - Посторонним тут нечего делать. Я-то "красный хмонг", другого племени. Мешаем только... Серьезные разговоры завтра. Тонг просил сказать тебе... На рассвете. Потом попрощаемся, наверное.
- Попрощаемся?
- Мы с вами. Вы, я думаю, если все обойдется, отправитесь дальше с ним.
- Попросить, чтобы оставили?
Та Бунпонг слегка кланяется.
- Меня послушают?
Он опять кланяется.
Вдали над горами гигантским светляком проплыл проблесковый сигнал вертолета. Мотора не слышалось, грохот умирал среди круч.
- Патрульный, - сказал Та.
Он расправил противомоскитную сетку над лавкой из бамбуковых бревен, выделенной нам для ночлега под открытым небом.
- Что значит - патрульный? - спросил я.
- Завтра вылетит снова. Высматривает скрытые делянки... А смотреть-то в других местах следует.
- Где же?
На лице Та Бунпонга появляется маска отчуждения.
- Далеко отсюда, - говорит он.
Это была тяжелая ночь. Согревались мы, прижимаясь спинами. Чужаков здесь не кормили, не поили и не пускали в дома. Но звездная крыша, всякий раз, как я просыпался от шума, визга и гвалта гулянки вокруг корзинки с духами-покровителями, захватывала воображение... Большая Медведица ползала здесь у горизонта.
2
"Далеко отсюда" оказалось в двух часах ходьбы по узкой тропке, проторенной между колючими кустами по склону горы так, чтобы с тяжелой заплечной корзинкой не приходилось штурмовать кручи. Крупная псина, похожая на кавказскую овчарку и чихуахуа сразу, возможно, помесь с той породой, которую вывели американцы для патрульной службы во Вьетнаме да бросили после ухода, неторопливо вышла и, сложив лапы, улеглась, перегородив тропу. Из кустарника кто-то окликнул на диалекте. Та Бунпонг коротко отозвался.
- Поднимите руки, - попросил он. - Так полагается.
Мягко, вприсядку свалившийся с дерева леший, обвешанный поверх то ли одежды, то ли формы пучками травы и веток, без проволочек обгладил нас обоих грязными руками по бокам, спине и груди. Вывернул сумку. Пока проверял меня, псина, потянувшись и зевнув так, что своротило челюсть, натасканно встала возле Та. Метрах в двадцати дальше, на склоне, поднимавшемся справа, пожелтевшие от надломов, набросанные ветки выдавали либо снайпера, либо пулеметчика, наблюдавшего из укрытия.
- За мной, - приказал по-английски леший.
Метров сто мы шли за ним, псина замыкала шествие.
На аккуратной делянке, засеянной образцами опиумного мака, словно в академическом саду с плашками на английском и латыни, в позе доброжелательного монарха, отца своего народа и покровителя ботаники, принимал позы его величество Тонг Ланг Ианг, облаченный по случаю официальной аудиенции в оливковые штаны французского пехотинца образца полувековой давности и мундир с эполетами. Канитель, свисавшая с плеч, разнилась - справа длинноватая золотистая, слева - алая, да и эполеты не совпадали. Один был тайским парадным полковничьим, второй - лаосским, времен давно свергнутой монархии.
Я проделал ногами движение, которое полагалось в Легионе после команды "Оружие на караул!" и, поскольку оружия действительно не имел, оттопырил ладонь у вязаного малахая.
Утренняя поверка в сумасшедшем доме.
Опиумный мак вокруг меня расцветал белыми, фиолетовыми и светло-желтыми бутонами.
- Ты, Бэзил, - сказал вождь торжественно, - второй из России, кому показывают образцы лучших сортов. Мы приводим сюда проверенных людей. Та Бунпонг рассказал, что ты долго жил в Бангкоке и теперь вернулся делать с нами бизнес... Что ж! Ты видишь, что имеешь дело с правильными людьми и держишься правильной дороги...
- Спасибо, Тонг, - сказал я. - Подарка у меня нет, прости. Но, может быть, ты примешь вот эти часы?
Старого болтуна стоило вознаградить. Он выбрал верное слово - Второй. У Тонга здесь из России я действительно второй. Узнать бы, кто - первый.
Немецкой фирмы "Эгана" механический хронометр я купил во Франкфурте, в аэропорту, на подмену поврежденных "Раймон Вэйл", которые оставил вместе с российскими и казахскими бумагами там же, в наемном сейфе аэропортовской камеры хранения. Несколько тысяч тенге, удостоверение кинолога южно-казахстанской таможни, комок рублей и блокнот, которые я заклеил в севастьяновском конверте банка "Пари-Ба"...
Пришлось хронометр снять и почтительно, поддерживая ладонью левой локоть правой руки, вручить повелителю дань. Старикан жадноват и, вижу, подарку рад.
- Тонг, - говорю я. - Пусть Та Бунпонг идет со мной. Мне нужен слуга.
- Возьмем, - ответил Тонг. - Но мне придется послать по радио упреждение.
Я понятливый. Конверт с десятью тысячами батов, приготовленный ещё для Огурца, стараясь действовать поделикатней, подсовываю под эполет с красной канителью. Не вынимая его, вождь и отец своего племени отдает короткий приказ конвойному.
Как же усложнялись процедуры!
Помниться, мне говорили, что раньше на этой тропе царила такая вопиющая неразбериха, что у визитеров не то что документов или рекомендаций - имени не спрашивали. От Чиенграя разрешалось двигаться в этот район без проводников, достаточно было купить место под тентом в кузове "Ниссана" наравне с местными... Беспорядок в охранной службе обошелся в начале девяностых в миллионы долларов. В Гонконге перехватили рыночного гения Сун Кха тайского банкира Сакчая Суваннапенга. По доносу платного осведомителя "полевого советника" Фонда ООН по борьбе с наркотиками Одда Хальема, который завербовал агента здесь, на этой дороге в горах. Должность "полевого советника", то есть оперативного сотрудника Фонда, заманчивой звездой мерцала когда-то в моих воспаленных мечтах по причине ооновского паспорта, а также высокого жалованья и практически неограниченных накладных расходов...
В конторе майора Випола имелся компьютерный файл на Сакчая. Рекордом единовременной поставки героина до появления "гения" были 380 килограммов, перехваченных в конце 80-х в Нью-Йорке. Сакчай с побережья тайской провинции Чумпон ухитрился переправить на американский берег на деревянном траулере с перегрузкой возле Кубы, а, возможно и на самой Кубе, 670 килограммов! Рекорд остается не побитым.
Арест Сакчая вызвал распад рынка Сун Кха. От общего дерева "семьи" отсохло несколько веток. Подпольная банда "Пылающих орлов", поставляющая героин исключительно высокого сорта "китайский белый", и легальная компания "Империя фюр", под прикрытием оптовой торговли мехами занимающаяся проталкиванием "популярных" сортов и суррогатов, выделились первыми. Сибирское направление - через "Золотой полумесяц", то есть Афганистан, Иран, Среднюю Азию и к Ледовитому океану в обход отлаженных перехватов, хотя и относительно новое, оставили за собой традиционные хозяева по причине неразборчивости к сортности потребительского рынка в Таджикистане, Казахстане, Сибири, Повольжье и дальше, в Восточной Европе. Моя слабая зацепка - околевший в Алматы удав и интерес Ибраева к краям, по которым я теперь перемещался, только подтверждали это.
