— Ну, цуцик, ты есть-то будешь сегодня?
Мира сидела за столом в чистой и тёплой, пусть и чужой одежде, и всё никак не могла до конца отдышаться. Ей казалось, что он уже вышел на улицу и ищет её, что его дыхание уже совсем рядом, что он вот-вот войдёт в дом. Она вглядывалась в темноту за окном.
— Да закрыл я всё, — нетерпеливо проворчал дядя Серёжа. — И фонарь выключил. Нет никого на дворе, и баста.
Мира судорожно втянула воздух. Нет, этого просто не могло быть.
Дядя Серёжа, бурча что-то себе под нос, пошёл в коридор и взял что-то тяжёлое в кладовке, а затем нагнулся и гулко поставил у двери. Это был топор.
— И хоть обыщись.
Горло тут же наполнилось слезами. Мира взяла вилку и для порядка ковырнула плов. Ароматный. Как быстро она попала из места, где была уже никем, туда, где ей доступны такие простые вещи.
— Артём твой…
— Не мой, — отрезала Мира.
— …совсем испортился. Я знать не знаю, что у вас там, но… — Дядя Серёжа провёл ребром ладони по горлу.
Валентина закивала.
— Мы Артёмку с самого детства знаем. Мать его лет десять назад умерла, а он на Ольге остался, на бабушке-то. На наших глазах рос, мальчишка заводной. Позже — то мне сумки носил, то Сергею, бывало, помогал. А как вырос — так от рук отбился.
— Ольга его уж и побаиваться начала, — добавил дядя Серёжа.
— А уж я-то как боюсь каждый раз, когда ты с ним говорить идёшь, горе ж ты моё.
— Эх, Валя, Валя.
— Ну а как у меня за тебя сердце болит!?
— Да будет тебе. Потом, потом. — Он замахал единственной целой рукой.
Оба осеклись, наткнувшись на пристальный взгляд Миры. Казалось, они впервые за долгое время ужинают не наедине.
— Ты ешь-ешь. — Валентина легонько потрепала Миру по плечу, и та снова взялась за вилку. — Подумаем пока, что делать-то с тобой. У тебя учёба уже началась? Завтра куда-нибудь надо?
Мира угукнула с набитым ртом — решила соврать. Дядя Серёжа попытался поймать её взгляд:
— Ты смотри мне, чтоб обратно не вздумала.
Слёзы снова хлынули в горло и смешались с едой. Неужели они правда всё понимают?
— А родители где твои, Мирочка? — спросила Валентина. — Тут, у нас?
Мира мотнула головой, давая понять, что об этом говорить не хочет, и сквозь всхлип сказала:
— Я сначала к подруге, на Слободскую. А там посмотрим.
— Кабы он туда-то первым делом и не подался. — Дядя Серёжа призадумался.
— Он не знает.
После еды Мира привалилась к спинке кресла и уткнулась в телефон. Надо было написать Таше о том, что она готова выезжать прямо сейчас, — как и договорились. Много черновиков, ненужных книг, одежды и кое-какие деньги, а главное, дневник были уже там. А все остальные вещи, как она теперь представляла, будто бы окончательно, не как в тот раз, сгорели в пожаре.
Жаль, что мамино кольцо с аметистом тоже осталось там.
Была в сети 14 минут назад.
И вот что, если сейчас окажется, что никакого уговора будто бы не было? Если Таша спит? Что, если она просто не ответит? Просто возьмёт и ничего не ответит… Уже полдесятого, в конце концов. Время не детское.
Валентина, поймав взгляд Миры, успокоила её:
— Отдыхай пока. У меня всё равно машина в гараже. А потом быстренько выйдём вместе с Сергеем, и…
* * *
Таша ответила. Она следовала своему обещанию и была готова.
— Сейчас минут за сорок и домчим, — заверила Валентина, вставляя ключ в замок зажигания старенькой «Оки».
Дядя Серёжа стоял в свете фонаря у порога, еле заметно улыбался и молча махал рукой. Мира который раз за вечер вспомнила, что он оставил ей свой номер. Теперь в её жизни появился ещё один человек, которому можно позвонить в случае чего.
И вот он остался стоять на пороге, а «Ока» тронулась через ухабистый проулок по направлению к главной улице. Мира закачалась на сидении то туда, то сюда, и Валентина успокоила её:
— Сейчас-сейчас, две минутки.
Ещё немного, и ямы кончились. Машина, сделав последнее усилие и на секунду замерев, вылезла на асфальт и начала набирать скорость. Мира с Валентиной почти разом выдохнули. За окнами замелькали фонари, и по салону машины забегали полосы света и тени.
«Неужели это всё?» — подумала Мира. Всё вокруг казалось ей удивительно не своим — и лежащий на коленях рюкзак, и обтянутые рукавами чужого свитера руки, и домики частного сектора, которые она видела далеко не десятый, не двадцатый и не пятидесятый раз. Всё, что произошло за последний год, почудилось таким далёким. Была ли в её жизни та мерзость, которую она пыталась смыть с себя в ванной? Был ли салют? И был ли счётчик? Или это всё случилось в жизни какой-то другой девушки, которая просто похожа на неё?
Мира вздохнула и закрыла лицо руками. Как ни странно, это всё было, было — и теперь нельзя об этом забывать. Она уже возвращалась — и получила в ответ то, что получила. Жаль, но это не мираж и не сон.
— Устала? — Валентина выдернула Миру из размышлений.
— Да уж, — ответила Мира, имея в виду не только сегодняшний вечер. — Вы простите меня, пожалуйста, что я вас от дел…
— Главное, чтоб ты не из огня да в полымя. А пара часов — пустяки.
— Спасибо вам. — Мире всё ещё было неудобно.
— И как ей, Ольге-то, нормально было, что её внук… — не удержалась Валентина.
— Думаю, это не её вина. Скорее её беда.
Щёлкнул поворотник. Валентина пожала плечами.
— Вот и вырастила на свою голову.
* * *
— Что ж, с днём рождения, — сказала Таша, увидев на часах четыре нуля.
— Спасибо тебе… — Мира выговорила только это, через боль повернулась на другой бок и забылась.
Наутро её
