- Я сделаю тебя жрицей, - задыхаясь от волнения, выдавил он и, подхватив её, обреченную, на руки, потащил в смежную комнату, в открытую дверь которой виднелось широкое ложе, увенчанное с четырех сторон золотыми уреями(.
Личный советник фараона Маи пребывал в отличном расположении духа. По его просьбе Небхепрура назначаил сына своего советника правителем Южного Она. Радости старика не было границ. Честный и порядочный Маи таким же воспитал и собственного сына.
Служа ещё Эхнатону, Маи завоевал себе широкую популярность при дворе и в народе. Египтяне любили его. Он всегда был готов прийти на помощь, помогал несправедливо обиженным, разоблачал незаконно наживающихся. Человек аналитического ума, жизнерадостной энергии, он пользовался всеобщим уважением. Экономические прогнозы, выдававшиеся им в эпоху Аменхотепа IV, и по сей день, как правило, оправдывались. После кончины Эхнатона его цена и занявший престол Сменхкар, всецело доверявший советнику.
Для Тутанхамона Маи был не только советником. Фараон относился к Маи как к собственному отцу, который всегда направит заблудшего сына на путь истинный.
Хмурый и чем-то озабоченный Небхепрура нашел советника в дворцовом саду.
Увидев фараона, Маи хотел было поклониться, но Тутанхамон остановил его.
- Ты же знаешь, как я тебя люблю, Маи, - укоризненно начал он, и советник понял - что-то случилось. - Эйе предлагает выступить против Сирии, - озадаченно добавил он и вопросительно глянул на советника.
Маи задумался. Годовой бюджет государства в последнее время не приносил желаемых результатов. Процент прибыли заметно снижался, что не могло не насторожить Эйе, предложившего поход на одну из самых богатых стан Востока - Сирию. Вдобавок ко всему, подвластный Куш перестал продавать Египту живую силу - рабов. Торговля рабами велась только с Финикией, которая, кстати говоря, тоже стала постепенно ограничивать свои потенциальные возможности. Выходило, что кризис в экономике начал наступать на пятки.
- Они хорошо вооружены, - произнес он.
- Знаю. Тем не менее, что-то надо делать.
- И живут хорошо. Средний уровень жизни их простолюдина намного выше нашего.
Тутанхамон присел рядом со стариком, вертя в руках массивную золотую трость - символ высшей власти.
- Мне кажется, поход необходим, - поднял голову старец. - Однако не помешала бы и проверка подсчетов верховного жреца.
- Откровенно говоря, Эйе не внушает мне доверия, - признался фараон. Но его поддерживают моя жена и её мать. Они ему слепо верят, чем и обезоруживают меня.
- Не горячись, мой фараон, не горячись. Каждой обвинение требует подкрепления доказательствами. А их у тебя нет.
- Выходит, мы должны выступить?
- Это был бы лучший выход из создавшегося положения. Если Сирия станет в будущем платить нам дань, то мы очень быстро поправим здесь свои дела. И вот тогда не лишней была бы и проверка подсчетов Эйе. Сдается мне, определенную часть доходов он присваивает.
Тутанхамон встал. Поднялся и Маи.
- Выступаем через три дня. Маи, ты объявишь сбор. Всех заместителей( войска пришли ко мне.
- А Куш способен нам помочь людьми?
- Я распоряжусь послать туда гонца с моим приказом.
Маи отвел глаза.
- Мне неприятен царь Куша. Может, мы воздержимся от его помощи?
- Но он мой должник, - удивился Небхепрура. - И если он поможет мне, я прощу его долг.
Маи низко поклонился.
- Могущественному владыке виднее. Однако, осмелюсь подсказать вот что. Новый продовольственный указ пришелся по сердцу простолюдинам. Может, нам стоит поискать добровольцев среди свободных людей?
Тутанхамон задумался и ответил не сразу.
- Займись этим ты, дорогой Маи.
- Слушаю и повинуюсь, мой фараон, - Маи почтительно поклонился.
- Вечером жду у себя, - бросил на прощание фараон и торопливо зашагал к дому.
Рабыня Истерим, шатаясь, медленно брела по городским улочкам, выведшим её наконец на центральную городскую площадь, всю запруженную людьми. На помосте стоял царский глашатай, рядом на корточках примостился писец.
- Египтяне, - говорил глашатай, фараон Небхепрура обращается к вам. Сирийские войска уже на подступах к Фивам. Враг хорошо вооружен. Мы должны защитить нашу землю от вероломных захватчиков, дать им решительный отпор. Во имя Ра присоединяйтесь к дружине фараона, который днем и ночью заботится о вашем благополучии.
Толпа загудела. Откуда-то вынырнул молодой крестьянин в лохмотьях и решительно вступил на помост.
- Запиши меня, - обратился он к писцу.
- И меня, - подскочил второй.
- За Небхепруру - хоть в огонь, - шагнул на помост третий.
Со всех сторон на площадь стекались горожане. Толпа быстро росла, соответственно росла и численность добровольцев, изъявивших желание участвовать в походе фараона Небхепруры.
Истерим постояла немного, затем, безразлично взмахнула рукой, двинулась дальше, совершенно не соображая, куда и зачем идет. Покружив по городу, она нехотя направилась домой и ещё издали заметила Уну, нетерпеливо поджидавшего её.
Заметив невесту, Уна поспешил навстречу.
- Ты где была? - удивился он.
Она испытующе поглядела на него, затем опустила глаза.
- Гуляла по городу. Слышал новость?
- Какую?
- Война против Сирии.
Уна, однако, был возбужден чем-то другим, и ему не терпелось поделиться приятной новостью.
- Гляди, - торжественно объявил он и разжал пальцы.
На ладони, сверкая всеми цветами радуги, красовался массивный золотой перстень с крупными алмазами.
- Откуда? - оцепенела вдруг Истерим.
Уна испуганно огляделся, затем прошептал ей на ухо:
- От самой царицы. Она благословляет нас. Этим перстнем ты избавишься от своего Собекмоса и мы наконец поженимся. Да будет она цела, невредима, жива и здорова. Перстень очень кстати.
Истерим взглянула на будущего мужа.
Он весь светился счастьем, ощущением взаимной любви, беспредельной нежности.
- Держи, - он незаметно опустил подарок царицы в карман возлюбленной. Та несколько отстранилась.
- Что с тобой? - удивился Уна.
- Завтра. Завтра я проведу выкуп. Хозяина все равно пока нет дома. Приходи завтра, - закончила она и, не попрощавшись, вошла во двор.
Уна недоуменно посмотрел ей вслед, пожал плечами. Постояв немного, он решил, что она очень устала или прихворнула: женщина, как-никак. Потом он вспомнил о предстоящих свадебных приготовлениях и, приободренный ими, насвистывая, ушел по своим делам.
Истерим, войдя во двор, огляделась. Хозяина действительно не было дома. Хозяйку она заметила в дальней углу двора, сидящей под ветвистым деревом. Она укладывала малыша, то и дело сгоняя с его невинного лица назойливых мух. Рабыня достала толстую и длинную, мехов( в двадцать, бечевку, и незаметно вышла на улицу.
Орудуя локтями, она снова пересекла центральную, многолюдную. Уже, площадь и двинулась к югу, к видневшимся вдали роскошным особнякам властителей города. Дойдя до дома Эйе, она остановилась и огляделась. На улице никого не было. Достала перстень и, размахнувшись, с силой запустила его на веранду.
Звук упавшего предмета напугал Эйе меньше, чем перстень, угодивший ему в бульон. Остолбенев от неожиданности, он некоторое время сидел как пригвожденный. Затем, хлопнув в ладоши, вызвал слугу.
- Выясни, кто это, - приказал он, кивком указывая на перстень.
Слуга повиновался.
Эйе извлек перстень и чуть не задохнулся от волнения. Он мог принадлежать только одной женщине. Он был в этом уверен, ибо хорошо помнил подарок Эхнатона своей супруге.
Истерим бежала, не оглядываясь, крепко прижимая к груди свернутую в клубок бечевку. Добежав до веского отвесного берега Нила, она привязала один конец веревки к едва заметному пеньку, вторым концом обвязала увесистый камень весом полторы - две сотни дебенов( и, подхватив его, подняла глаза к небу.
Оно было чистое, голубое, прозрачное. Единственное целомудрие в этом мире, подумала рабыня, и сделала шаг вперед. Мутные воды величественной реки жадно поглотили свою жертву.
Эйе ломал себе голову, глядя на перстень царицы. Мысль о том, что она вздумала с ним пококетничать, казалась уж слишком нереальной. А впрочем, утешал себя Эйе, кто знает? Может, она рассорилась с Тутмосом и теперь, чтобы отомстить ему, заигрывает со мной? Ох, эти женщины, прекрасное и коварное племя. И зачем только бог создал мужчин зависимыми от капризов женщин? Неужели нельзя было наоборот?
Слуга, посланный верховным жрецом, вернулся ни с чем. Злоумышленника и след простыл, а вокруг нет ничего подозрительного.
Впрочем, Эйе уже оправился, и доклад слуги выслушал без особого интереса. Он отпустил его и принялся, как обычно в минуты волнения, расхаживать по залу.
Постепенно входя в воображаемое действие, он представил себе, как Нефертити под покровом ночи неслышно отпирает дверь его спальни, затем бесшумно подходит к нему, приложив указательный пальчик к губам. Затем она нежно ласкает его и ложится рядом...
