мне дай.
Сергунька машинально протянул ему тлеющий окурок. Кирпич задумчиво затянулся пару раз и буквально повалился на Сергуньку. Сергунька попытался вырваться, но Кирпич обнял его за шею и просипел:
– Что-то устал я. Домой мне надо.
И тут в голове у Сергуньки родился план. План преступный и дебильный.
– Ну так пошли, – сказал он, – я вас провожу.
– П-пошли, – согласился Кирпич и уронил голову на грудь.
Сергунька на себе затащил тушу Кирпича в общагу мимо мирно спящего дедушки-вахтёра, на третий этаж, в свою комнату, и сгрузил возле батареи у окна. Кирпич повалился набок и отключился. Тяжело дыша после физической нагрузки, Сергунька привязал бельевой верёвкой правую руку Кирпича к крайнему ребру батареи, а левую – к стояку отопления таким образом, чтобы он никак не смог дотянуться до узлов. Кирпич только перевернулся на живот и захрапел, сделавшись очень похожим на пловца, заснувшего на дистанции. В голове у Сергуньки шумело от прихлынувшей крови и выпитого пива, он, не раздеваясь, повалился на кровать и мгновенно уснул.
Проснулся Сергунька, как и следовало ожидать, от жуткого грохота и матерных выкриков. Кирпич пытался сесть, колотил ногами по полу и ругался. Однако верёвки не позволяли ему изменить положение тела. Зрелище было страшное. Казалось, Кирпич или порвёт веревки, или оторвёт батарею от стены. Впрочем, он довольно быстро выдохся и полулёжа, привалившись спиной к батарее, стал разглядывать Сергуньку.
– Вот ты попал, щегол! Ты даже не представляешь себе, как ты попал, – голос Кирпича был хриплый и страшный, лицо опухшее, серое.
И ведь прав был он, прав на сто процентов. Сергунька даже приблизительно не представлял, что теперь делать со своим пленником.
– Развязывай меня, клоун! Ты мне должен теперь, как земля колхозу! Ты вообще знаешь, кто я?
Сергунька судорожно сглотнул и кивнул.
– Я весь район тут держу! Ты на кого руку поднял, сявка, ты хоть представляешь?! Тебе голову в задницу вколотят, ты понимаешь? Я лично вколочу, развязывай резче!!!
Сергунька понял, что развязывать Кирпича ему точно не следует. Кирпич, кажется, тоже это понял и замолчал.
«Бежать надо, – подумал Сергунька, – домой, к бате. Ну его, этот институт. Скажу, что выгнали. Батя максимум ремнём отхлещет, а потом отойдёт».
Сергунька поднялся с кровати и достал свою большую дорожную сумку. Кирпич наблюдал за его действиями, и на его лице появилось некое подобие озабоченности.
– Э-э-э, ты куда собрался? Ну-ка встань ровно, когда с авторитетом разговариваешь! Ты кто вообще такой? Отмороженный, что ли? Ты вообще не в понятиях, походу, берегов не видишь, – Кирпич угрожающе бубнил слабо понятные Сергуньке слова, пока тот споро закинул в сумку свои немногочисленные вещи, с тоской взглянул на компьютер и выскочил в коридор.
– Стой, падла!!! – глухо донеслось из-за закрытой двери. Сергунька бегом пролетел секцию и выскочил на лестницу.
– Помогите!!! – ещё тише донеслось со стороны его комнаты. Секция была пуста, все разъехались на лето. Сергунька поставил сумку на пол и прошёл в противоположную секцию, где располагалась кухня. Попив воды из-под крана, Сергунька задумался.
Кирпич, конечно, сволочь еще та, но не убивать же его за это. С похмелья, без воды, без еды, привязанный к батарее, долго ли он протянет? Никто его тут не услышит, в пустой общаге. О своей жажде мести Сергунька как-то сразу забыл. Испарилась она, исчезла. Одно дело кромсать врагов в компьютерной игре, а другое – вот так, лицом к лицу, да ещё беспомощного.
Сергунька представил, как Кирпич, мучаясь от жажды, кричит всё тише и тише, как теряет сознание через пару дней, как осенью его находят, уже полуистлевшего, с шуршащей, высохшей кожей, и содрогнулся. Попив ещё воды, он решил сообщить о своём пленнике вахтёру, а потом уже на вокзал, и бежать, бежать!
Однако коморка вахтёра была заперта, и внутри никого не было. Сергунька сел на ступеньку и обхватил голову руками. Правильно, что его нету, вахтёра этого. Потому что нельзя ему ничего говорить. Освобождённый Кирпич в милицию не побежит, скорее всего. Не та он птица. А вот вахтёр-то точно заявит куда следует. Похищение человека, незаконное лишение свободы, вот и уголовное дело. Начнут выяснять, чья комната. А Сергунькина комната! А где у нас товарищ Сергунька?! От Кирпича-то можно в деревню убежать, а от следователя – вряд ли. И окажется Сегунька в самой настоящей тюрьме!
И так муторно стало Сергуньке от этих мыслей, что хоть самому о батарею головой бейся. Он вновь поднялся на третий этаж и тихонько подошёл к своей двери. За дверью было тихо. Сергунька осторожно приоткрыл щёлочку и заглянул. Кирпич сидел в прежней позе и смотрел прямо на него.
– Вернулся, упырь?! – подозрительно радостно спросил он. Сергунька даже отпрянул от двери, решив, что Кирпичу удалось освободиться и он сейчас бросится за ним.
– Заходи, садист-беспредельщик, – донеслось из-за двери, – поговорим.
Как-то очень по-человечески Кирпич это сказал. Без угрозы и блатной развязности. Видать, оценил дальнейшие перспективы своего плена в отсутствие тюремщика. Сергунька осторожно вошёл в комнату.
– Ну, рассказывай, террорист, откуда ты такой взялся и чего тебе от меня надо?
И опять не услышал Сергунька в голосе Кирпича угрозы.
– Я… – начал он, – мне…
– Ну что ты мямлишь, – подбодрил его Кирпич, – слотошил пацана, теперь уж не тяни, говори, где я тебе дорогу перешёл.
– Вы у меня деньги отобрали, – выпалил Сергунька, – два раза!
– Отобра-а-ал, – протянул Кирпич, – по-моему, ты мне их сам отдал. Я их у тебя из карманов вытаскивал? Бил тебя?
– Н-нет.
– А чего же тогда отдал?
Сергунька замолчал. От речи Кирпича опять повеяло той гнилой, тягомотной словесной сетью, в которой обычный человек путался, словно муха в паутине.
– Ну и сколько я у тебя денег взял? – спросил Кирпич после паузы.
– Одни раз двести, второй раз сто пятьдесят, – угрюмо ответил Сергунька.
– То есть ты за триста пятьдесят рублей решил меня к батарее привязать и бросить в пустой общаге? Ну и кто из нас бандит?
– Но не бросил же, – пробормотал Сергунька.
– И то верно, – согласился Кирпич. – Что делать будем?
– Не знаю, – честно сказал Сергунька.
– Ну так развяжи меня!
– Так вы ж меня убьёте.
– Это точно, – кивнул головой Кирпич, – и убить тебя мало будет за такой беспредел. Дай хоть воды попить.
Сергунька сбегал на кухню и принёс воды в кружке. Но подойти к Кирпичу не решился.
– Ну чего встал? – нетерпеливо и зло процедил Кирпич.
Сергунька покосился на ноги Кирпича, обутые в блестящие остроносые туфли. Кирпич понял его опасения.
– Не трону я тебя, дай попить. Слово десантника – не трону.
