Волк.
— Р-р-р! — сказал он. — Попались?! Вот сейчас я вас съем.
— Заходи, заходи, — приветливо замахала рукой бабушка. — Ещё один шутник нашёлся. С первым апреля тебя.
— Хороший розыгрыш, — закивала Шапочка. — Заходи. С первым апреля.
— С каким ещё апреля? — грозно спросил Волк.
Бабушка и внучка смотрели на Волка. Волк хмуро уставился на бабушку с внучкой и жадно облизнулся.
Смех постепенно стих.
По выражению волчьей морды обоим стало совершенно ясно, что незваный гость ни сном, ни духом про весенний праздник.
Вот тут-то с лиц бабушки и Красной Шапочки окончательно сползли весёлые улыбки…
Где-то под пальмой зазвонил телефон. И звонил целую минуту. Наконец послышался хриплый голос:
— Какого чёрта?.. Да. Матильда, ты?.. Почему это? Очень рад. Почему не сезон? Сезон. Пятеро?.. Хорошо. Обзорная по острову… Погоди, я запишу, — в предрассветной тишине заскрипел карандаш. — Да. Да… нет, стандартный тариф. Да. Опять испанцы? Дай мне час. Банкиры? Тогда пятнадцать минут! Te veo en la orilla!
Робинзон отчаянно зевнул, неловким движением вывалился из гамака и заорал:
— Пятница, за работу!
Даже у великих писателей случается запор. Ну, не в том, не в физическом смысле, а творческий. Словно весь ум писательский, весь интеллект упирается в невидимую стену и не может двигаться дальше. Слова теряются, идеи тают, сюжет рассыпается, словно карточный домик. И причина этой внезапной неудачи остаётся совершенно не ясной. Порою даже мистической.
Кафка месяц размышлял о новых строках после того, как «обнаружил» таракана у себя в постели. Гулял, успел написать несколько глав из другой книги, пил отвар из огурцов… чего только не перепробовал, чтобы вновь собраться с мыслями и продолжить начатое.
Скотт, который не Вальтер, а Роберт, ещё в детстве придумал потрясающую завязку приключенческого романа, но… столкнулся с той же проблемой — не получалось продолжить. Мальчик пошёл на военную учёбу, стал капитаном, добрался до Южного полюса. Но и это не помогло.
Амундсен, в свою очередь, оставив Скотту флаг, палатку и автограф, взялся придумывать главы о приключениях на другом конце света. Так он, в поисках литературного вдохновения, вынужден был остаться зимовать в Арктике и целый год ходить в нестиранных подштанниках. И, знаете, сработало! Его собрание сочинений трудно прочесть, не затаив дыхание.
Короче говоря, везёт не всем, но избранным. Граф Толстой, уж поверьте, перепахал не одну десятину, выдумывая, как бросить Аннушку под поезд, Лопе де Вега проткнул шпагой десяток соперников на дуэлях, а Дима Быков аж нырнул в Люцернское озеро, чтоб вытащить на берег спортивный велосипед. На кой чёрт велосипед-то! Но. У каждого свой подход. Общего рецепта нет.
Удачи!
Звонок раздался не вовремя.
Девочка громко чертыхнулась, кое-как вытерла о передник руки, до локтей испачканные в муке, и схватила трубку.
Её голос зазвучал ласково:
— Алло-у! Пирожковая «У Шляпочки» слушает.
Клиент на том конце провода вежливостью не отличался:
— Эй, нам три порции со смородиной. Только чтоб этих…
— Бабушкин рецепт?
— Во, их! Три клюквенных сока и… ну, это…
— Пирожное?
— В тютельку! С сахарной пудрой. Три. И пошевеливайся, не люблю ждать.
— Заказ будет готов через полчаса. Куда доставить?
— На Лесную, ясен клоп, к барсукам. Да смотри, чтоб не остыли.
Красная Шляпочка нахмурилась, но голоса не изменила:
— Непременно, — проворковала она.
Послышались короткие гудки.
«Три», — передразнила девочка. — «Нос себе утри, умник!» По-человечески говоря, день-то сегодня был выходной. И ей ужасно хотелось часок вздремнуть после обеда. Но лишняя копеечка ещё никому не вредила. Тем более, что конкуренция в последнее время просто ого-го. «Не до жиру, — вздохнула она, убрала тесто в холодильник и стала собирать заказ. Пирожки — есть, клюквенный сок — раз, два, три, одно пирожное, второе… обшарила верхнюю полку, шкаф, духовку — третьего нет. — Да что же это?! Неужели опять бабуля?»
— Ба!
Тишина.
— Ба!
Шляпочка заглянула в спальню.
— Чего молчишь? Ты пирожное слопала?
Бабушка прекратила вязать и строго глянула на внучку поверх очков:
— Ты как со старшими…
— Не виляй! — перебила внучка. — Твоя работа?
Поняв, что оборона пала, бабуля поджала губы и сдалась:
— Всего-то одно и попробовала. Я чай без мучного не пью, сама знаешь.
Шляпочка махнула рукой.
— Барсуки заказ сделали. А у меня теперь как раз этого одного и не хватает. Опять придётся выкручиваться.
— Да ведь сегодня выходной.
— Выходной-выходным, а денежки с неба не падают. Запри за мной дверь и никому не открывай. Поняла?
— Поняла, — проворчала бабушка и, приподняв вязание, показала, что у неё на коленях покоится начищенный до блеска обрез двенадцатого калибра. — За меня не беспокойся.
Девочка кивнула и вернулась на кухню. Сняла со стены портупею, нацепила на пояс. Потом, мрачно улыбаясь, резким движением руки выдернула из кобуры кольт, крутанула барабан — проверила полон ли, — и сунула ствол на место. Порядок. Накинула пальтишко, пристроила на голове эту дурацкую шляпку — что делать, бизнес есть бизнес, — подхватила корзинку с пирожками и твёрдым шагом направилась к двери.
Удаляясь в лесную чащу всё дальше от покосившейся избушки и ёжась под моросящим дождём, она размышляла: «Ничего, всё наладится. Вот заработаю миллион, тогда будут у меня и выходные, и сон после обеда, и бабуля сможет есть мучное, сколько захочет. Впрочем, с ба проще — она и сейчас себе ни в чём не отказывает. Придётся теперь как-то выкручиваться с третьей пироженкой…»
Странный шорох заставил её замереть на полушаге. Красная Шляпочка была давным-давно научена горьким опытом и знала, лес — место опасное. Каждый звук здесь — чья-то невидимая угроза…
Очередную ненависть к женщине Ивану устроил несчастный случай. В том, что случай несчастный, сомневаться не было никаких оснований. Но был подвох.
Во-первых, если тебе на руку проливают кипящее варенье, весёлого мало.
Во-вторых, ты лишился работы на целую неделю. А работу свою Ваня любил. Не то, что прочие. Берутся за дело, в котором ни бум-бум, нехотя, спустя рукава и всё, разумеется, делают чёрте как и тяп-ляп.
Варенье на руку Ивана пролила жена. Именно поэтому он подозревал случай в том, что тот вовсе никакой не случай, а безалаберность. Или ещё хуже. Разве можно ждать случайностей от человека, на котором женат тридцать лет?
Произошедшее довело Ваню до слёз и травмпункта. Ему обработали рану и наложили повязку. Побочным эффектом стали упрёки, что лезть на кухню, когда там готовят — глупо.
Теперь больной лежал в кровати, морщился от обиды и чувствовал себя так, будто никогда, никогда больше не станет доверять женщине. Больше того, проклинал день, когда её встретил.
