разрыдался.
Не знаю, как много времени я провёл вот так в воде, плача, как мальчишка, о себе и о других потерянных людях, и даже о «Галактике», которую мне почему‑то было жаль. Но повторюсь ещё раз, Аннабель, я не причастен к затоплению этого судна. Я знаю, чего хотел Добби, и знаю о вещах, которые я, возможно, неумышленно помог ему спланировать. Бог знает сколько времени болтался я среди хлёстких волн. Если бы не найденный чемодан, я был бы мёртв.
Я начал слышать в воде голоса других пассажиров. Иногда это были вопли. Иногда можно было разобрать слова «Помогите!» или «Прошу!», – но потом эти звуки резко прекращались. Океан может дурачить, Аннабель, а его течения так мощны, что в один миг кто‑то находится в нескольких метрах от тебя, а в следующую секунду его уже как не бывало.
Я двигал ногами, понимал, что если их сведёт, то плыть я уже не смогу, а если я не смогу плыть, то пойду ко дну и погибну. Я держался за чемодан, как испуганный ребёнок цепляется за юбку матери. Дрожал от холода и уже готов был сомкнуть глаза навсегда, когда заметил оранжевый плот, покачивающийся на волнах. Кто‑то на борту махал фонариком.
Я попытался крикнуть: «Помогите!», но проглотил столько солёной воды, что горло стало драть, и кричать было больно. Я делал толчки ногами, плывя в сторону плота, но из-за чемодана не мог двигаться быстро. Нужно было его отпустить. Я не хотел этого делать. Прозвучит странно, но я испытывал некую преданность ему.
Но потом фонарик снова мигнул, и на этот раз я услышал крик: «Здесь! Сюда!». Я разжал руки и, оставив чемодан, поплыл, держа голову над водой, чтобы не упустить из виду луч света. Стена воды поднялась и обрушилась на меня. Всё моё тело перекрутило, и я совершенно потерялся в пространстве. «Нет! – крикнул я себе. – Не сейчас, когда я так близко!». Я вынырнул на поверхность, и на меня тут же обрушилась новая волна. И снова меня закрутило в водоворот и задёргало, как рыбу на крючке. Я снова всплыл и жадно вдохнул, горло горело. Я повернул голову налево и направо – ничего. Потом я обернулся.
Плот был прямо передо мной.
Я схватился за верёвку сбоку на борту. Кто бы ни махал мне фонариком, его уже не было. Я мог только предполагать, что этого человека смыло беснующимися волнами. Я попытался отыскать тело в воде, но начала формироваться новая волна, я схватился за верёвку обеими руками, и меня снова подбросило. Я больше не понимал, где верх, а где низ. Сжал верёвку так крепко, что проткнул ногтями кожу на ладонях. Но, вынырнув на поверхность, по-прежнему держался.
Я подтягивал себя руками вдоль борта, пока не нащупал строп для посадки. Три раза попытался затащить себя внутрь. Я был так слаб, что ни одна из попыток не удавалась. Тем временем формировалась ещё одна волна. Я понимал, что вряд ли смогу её пережить. Поэтому прокричал в темноту гортанное: «ГХХХАААРРРГГ!» И, собрав все остававшиеся во мне силы, перевалился через борт и упал на чёрный резиновый пол, задыхаясь, как бешеный пёс.
Новости
ВЕДУЩИЙ: Мы находимся в той области Атлантического океана, где в пятницу вечером предположительно затонула элитная яхта «Галактика», примерно в восьмидесяти километрах от Кабо-Верде. С репортажем – Тайлер Брюэр.
ЖУРНАЛИСТ: Километры бескрайнего океана, над которым летают команды спасателей в поисках ответа на вопрос, что же произошло с «Галактикой», яхтой миллионера Джейсона Ламберта стоимостью 200 миллионов долларов. В 23 часа 20 минут в пятницу судно подало сигнал бедствия и сообщило о происшествии на борту. Вероятно, вскоре после этого яхта затонула.
ВЕДУЩИЙ: Что‑нибудь известно о выживших, Тайлер?
ЖУРНАЛИСТ: Хороших новостей нет. К моменту прибытия спасательных служб «Галактика» уже полностью погрузилась под воду. Вероятно, шторм и мощные течения отнесли обломки – и выживших, если они были, – на многие километры от места происшествия.
ВЕДУЩИЙ: Но хоть что‑то нашли?
ЖУРНАЛИСТ: По сообщениям, спасатели натыкаются на элементы внешнего обустройства яхты. Нам рассказали, что корпус «Галактики» был из лёгкого стеклопластика, из-за чего судно пошло ко дну быстрее других яхт подобного типа. К несчастью, это же послужило причиной значительных разрушений. На данный момент ведётся расследование.
ВЕДУЩИЙ: Если конкретнее, расследование чего?
ЖУРНАЛИСТ: Если говорить откровенно, проверяется версия об умышленном нанесении вреда. Многое может произойти с яхтой в открытом океане. Но ущерб такого масштаба – это случай крайне необычный.
ВЕДУЩИЙ: Что ж, пока мы можем лишь сказать, что все наши мысли и молитвы – о семьях пропавших, среди которых наша коллега Валери Кортез и оператор Гектор Джонсон, они вели прямой репортаж с «Галактики» в момент, когда произошла трагедия.
ЖУРНАЛИСТ: Несомненно. Уверен, многие родные и близкие надеются, что хоть кто‑то из пассажиров сумел уцелеть. Но в этой местности океан холодный. И с каждым часом надежда угасает.
Море
День шестой. Ещё одно странное происшествие, о котором стоит рассказать. Этим утром небо затянуло густыми тучами, а плети ветров хлестали всё громче и громче. В такие моменты океан оглушает тебя, Аннабель. Нужно кричать, чтобы тебя услышали, даже если между вами всего пара метров. Солёная вода летит в лицо и щиплет глаза.
Наш плот вздымался и падал, с каждым падением снова и снова ударяясь о поверхность воды. Это как управлять брыкливой лошадью. Мы держались за верёвки, чтобы ненароком не вылететь за борт.
В какой‑то момент малышка Элис разжала руки и полетела на пол. Нина прыгнула за ней и схватила её обеими руками, в тот же миг на всех нас обрушилась громадная волна. Нина метнулась назад, прижимая к себе Элис, и прокричала: «Хватит!.. Хватит!» Я увидел, как Элис тянет руку к Богу, который сидел, согнувшись, у борта шлюпки и невозмутимо наблюдал за происходящим.
Мужчина поднёс ладони к носу и рту и закрыл глаза. Внезапно ветер прекратился. Повисла мёртвая тишина. Все звуки исчезли. Как в поэме Томаса Элиота: «неподвижная точка во вращающемся мире» [4], будто вся планета затаила дыхание.
– Что это сейчас произошло? – спросил Невин.
Мы огляделись, каждый со своего места, разбросанные по плоту, который теперь, казалось, был неподвижен. Незнакомец на секунду встретился с каждым из нас взглядом, потом отвернулся и уставился на море. Малышка Элис обняла Нину за шею, и Нина стала утешать её шепча: «Всё хорошо… нам ничего не грозит». Было так тихо, что можно было расслышать каждое
