Вслед за Троцким стали отбывать по своим адресам и другие лидеры оппозиции. Каких-нибудь пятнадцать - двадцать лет назад, живя в царской "тюрьме народов", многие из них проделывали подобные рейсы. Теперь ехали по "свободной Стране Советов". Зиновьев - в Тамбов, Каменев - в Пензу, Радек на Урал, Раковский - в Астрахань, И. Смирнов - в Новобаязет (Армения), Сосновский - в Барнаул, Тер-Оганесян - в Актюбинск. Всего отправили "на работу" до сорока четырех человек .
Троцкий ехал с женой. Его сопровождал с женой Наташей, простой русской работницей, старший сын Лев. Младший Сергей ехать отказался, сославшись на отсутствие интереса к политике. В вагоне было 12 конвоиров. Вещи взять не дали. Потом досылали. Причем все, что Троцкий затребовал, в том числе библиотеку и архивы, составившие железнодорожный вагон.
Прибыли в Пишпек. В Алма-Ату выехали на автомобиле. Затем пересели на телеги. Потом опять - в автомобили.
25 января ночью вся экспедиция прибыла в Алма-Ату и поселилась на улице Гоголя в гостинице "Семиречье". Гостиница - постоялый двор. Бывший городишко Верный, летом изнывавший от жары, известный своими яблоками, был мало приспособлен для жизни привыкшего к удобствам "европейца" Троцкого.
Троцкий стал "выбивать" квартиру. Разумеется, не у местных властей. Телеграмму за телеграммой слал он в Москву на имя Калинина, Орджоникидзе, Менжинского. Троцкий корил их за невнимание к себе, нерасторопность, даже ругался, заявляя, что, если его хотели посадить в кутузку, так это можно было сделать в Москве, а не слать его за четыре тысячи верст. Наконец и этот вопрос был решен. В центре города, на улице Красина в доме № 75 Троцкому предоставили четырехкомнатную квартиру. Что и говорить, не каждому даже служилому партработнику, а не то что ссыльнопоселенцу предоставляли тогда такие апартаменты.
Любимые Троцким охота и рыбная ловля волновали его больше, чем политика. Им в переписке Троцкого уделялось не меньше внимания, чем очередным инструкциям. "Рыбная ловля, как и охота, имеется и здесь, так что я могу вернуть вам ваше любезное приглашение", - писал Троцкий в феврале 1928 г. в ответ на письмо-приглашение И. Н. Смирнова в Новобаязет погостить и поохотится.
С охотой и рыбной ловлей дело дошло до того, что, уже будучи в Турции, Троцкий оказался вынужденным оправдываться в своих пристрастиях.
В ответ на вопрос одного из шведских почитателей: "Какое ваше любимое занятие, кроме охоты и рыбной ловли?", Троцкий разъяснял. "Охота и рыбная ловля для меня не занятие, а отдых. "Любимое занятие" - умственная деятельность: чтение, размышление и, пожалуй, писание".
На какие средства существовала семья Троцкого, да ещё выписывала большое количество книг и изданий?
Ссыльному полагалось пособие. До 1 февраля 1929 г. для рядовых ссыльных оно составляло 30 рублей в месяц. После 1 февраля уменьшено до 15 рублей.
К приезду Троцкого город находился на грани голода. По слухам, хлеба и муки, как сообщал он в письме Сосновскому в мае, в городе не было.
Стоимость пуда муки на рынке поднялась до 25 рублей. Кроме питания, требовалось содержать четырехкомнатную квартиру.
Поэтому пособия, даже на четверых (жена Троцкого и сын с женой), вряд ли могло хватить, не говоря уже о каких-либо излишествах.
ТУРЦИЯ - МЕКСИКА
В конце декабря - начале января 1929 состоялось заседание Политбюро ЦК ВКП(б), на котором обсудили вопрос о высылке Троцкого за рубеж. В стенограмме этого заседания говорится: "Троцкого нужно выслать за границу, - говорил Сталин. - 1) потому, что он здесь идейно руководит оппозицией, численность которой все больше растет; 2) для того, чтобы развенчать его глазах массы, как только он окажется в буржуазной стране, как пособника буржуазии; 3) чтоб его развенчать в глазах мирового пролетариата: социал-демократия, безусловно, использует его высылку против СССР и станет на защиту "жертвы большевистского террора" - Троцкого; 4) если Троцкий будет выступать против руководства с разоблачениями, то мы будем его изображать как предателя. Все это говорит о необходимости его высылки".
После решения Политбюро о высылке Троцкого из СССР в середине января состоялось заседание Особого совещания ОГПУ. Оно, в свою очередь, приняло аналогичное решение. 20 января ждавший в Алма-Ате распоряжений уполномоченный ОГПУ предъявил Троцкому документ Особого совещания. "Решение ГПУ - преступное по существу и беззаконное по форме - сообщено мне 20 января 1929 г.", - написал Троцкий на врученном ему ордере.
Утром 22 января караван из семи автомобилей из Алма-Аты направился в Пишпек. 10 февраля - добрался до Одессы. И прямиком в порт. Никаких встреч. Кругом ни души, лишь редкие фигуры - агенты ОГПУ. Пароход "Ильич". Последнее фото: Троцкий на берегу Черного моря в сапогах, плаще и "ленинской кепке". Руки в карманах. Вглядывается вдаль: что там, за морем?
12 февраля 1929 г. Троцкий направил президенту Турецкой республики Кемалю-паше заявление: "Милостивый государь. У ворот Константинополя я имею честь известить Вас, что на турецкую границу я прибыл отнюдь не по своему выбору и что перейти эту границу я могу, лишь подчиняясь насилию".
Кемаль-паша счел ниже своего достоинства вступать в переписку с Троцким. Но, видимо, испытывая некоторую неловкость из-за согласия на размещение в Константинополе опального советского лидера, через своих служащих уведомил Троцкого, что правительство не знало о его высылке и полагало, что он прибыл для "поправки здоровья". Кемаль заверил Троцкого, что его "никогда не интернируют или не сделают объектом любого насилия на турецкой территории" и что он может оставить страну в любой момент, когда пожелает, равно как и оставаться столько, сколько захочет.
По дороге из порта в здание советского консульства агент ОГПУ вручил Троцкому пакет с 1500 долларами. Последний раз Троцкий получил деньги из бюджета Советского государства - своего рода выходное пособие. Стесненность в средствах не позволила Троцкому отказаться от этой суммы.
В консульстве его встретили хотя без музыки и цветов, но вполне пристойно. Троцкого с женой и старшим сыном Львом разместили в здании консульства.
Младший сын Сергей, жена Льва проводили их только до Одессы. Родители, будучи неуверенными в своем будущем, не настаивали на отъезде Сергея. В СССР осталась старшая дочь Троцкого - Зина. Младшей, Нины, к тому времени уже не было в живых. Она умерла в возрасте 26 лет от скоротечной чахотки. Она слегла почти сразу же после депортации отца в Алма-Ату. Ее состояние ухудшилось с арестом и высылкой мужа - Мана Невельсона. Он был членом партии с 1917 г. Участвовал в Февральской и Октябрьской революциях в Петрограде. Во время гражданской войны был на партийной работе в Красной Армии (комиссар полка, политкомиссар дивизии, начальник политотдела армии). С 1923 г. примкнул к оппозиции. С января 1928 г. находился в ссылке, с 1929 г. - в политизоляторах, сперва Тобольском, затем Верхнеленском. Двоих детей Нины забрала в Ленинград мать - А. Соколовская. Троцкий очень тяжело переживал смерть дочери.
Был арестован и отправлен в ссылку и муж Зины Платон Волков. По профессии он был педагогом и одно время состоял членом ЦК профсоюза работников просвещения. Зина в начале 30-х годов выехала за границу. В январе 1933 г. в Берлине, находясь в состоянии острой депрессии, отравилась газом.
Находиться на территории консульства было, конечно, безопасно. Но оставаться надолго Троцкий здесь не собирался. Быть постоянно под контролем диппредставительства и тех агентов ОГПУ, которых вслед за ним послали из Москвы, его не устраивало. Ведь он хотя и был привезен в Константинополь силой, тем не менее в свои 49 лет не собирался "уходить на пенсию".
Очень скоро нашли дом. И неожиданно для всех - весьма удачный. Но не в самом городе, а в полутора часах плавания по Мраморному морю, на Принцевых островах или, ещё конкретнее, на небольшом островке Принкипо, в деревне Бийюк Ада. В средние века сюда ссылали неугодных византийским императорам соперников. Дом был просторным, хотя и запущенным. Когда-то эта загородная вилла принадлежала бывшему турецкому паше, к тому времени уже обнищавшему и вынужденному продавать свое имущество. Троцкому пришелся по душе огромный, хотя и запущенный сад.
Остров можно было пройти по периметру пешком за два часа. Очень скоро Лев Давидович приобрел незаменимого партнера по рыбной ловле, наставника в освоении морских премудростей - Хараламбоса, молодого грека. Он, правда, ни слова не понимал по-русски, так же как Троцкий по-гречески, но это не мешало их общению.
53 месяца Троцкий провел на Принкипо. Здесь, на острове, как и в Алма-Ате, благодаря Леве заработало "министерство иностранных дел и почты". Связь с внешним миром была восстановлена. На Принкипо и отсюда пошли мешки с корреспонденцией. К Троцкому приехали его поклонники и единомышленники, с которыми он общался ещё до войны: чета Росмеров, Альфред и Маргарита. Прибыл Макс Истмен, а также троцкисты из Франции, Голландии, Чехословакии, США и других стран. Порою в доме собиралось и подолгу проживало одновременно до двух десятков человек. Но все это при минимуме удобств, как на постоялом дворе. Троцкий хоть и не раз писал об удивительных качествах хозяйки, которыми обладала якобы его жена, на Принкипо этих качеств она не показала. М. Истмен заметил даже, что из-за отсутствия "комфорта и красоты" дом был похож на казарму, а его хозяева, приобретшие дом за гроши, - на пассажиров на вокзале или пристани, ожидавших поезд или корабль, которые бы их вывезли отсюда.
