альтруистка – бегу по первому крику помощи, а порой и опережая этот крик. Но только за совершённое добро мне почему-то никогда не воздаётся. Юлька Решетникова, которая вечно во всём ищет тонкий психологический подтекст, как-то сказала мне:
– Ты помогаешь людям потому, что тебе это нравится, поэтому не жди от них благодарности. Чувство морального удовлетворения, которое ты испытываешь от помощи другим людям, и должно быть для тебя наградой за сделанное доброе дело.
И как всегда, она была права. Я помогаю людям, не ожидая благодарности, а просто потому, что не могу поступить иначе. Не могу остаться равнодушной, когда вижу, что кому-то нужна помощь, и я могу её оказать. Но, к моему большому сожалению, другие думают иначе. Если кто-то попал в беду, пусть сам выкарабкивается. И сейчас я была утопающим, который искал хоть что-то, за что можно было бы ухватиться, чтобы не уйти на дно, но не находил. И я сказала себе:
– Катя, ты должна решиться. Просто возьми и напечатай заявление об увольнении. И хоть это не решит всех твоих проблем, но у тебя появится возможность решить те из них, которые нельзя отложить или переложить на кого-то другого. Нужно расставить приоритеты и выбрать, кто для тебя важнее: нелюбимая работа или дети, которые любят тебя и нуждаются в тебе?
И я это сделала. Напечатала заявление об увольнении. И следующий шаг был ещё страшнее предыдущего. Нужно было отнести заявление руководству и выслушать кучу нелицеприятных слов в свой адрес. И в этом крылась самая большая засада, потому что по нашему законодательству работник должен предупредить работодателя о своём предстоящем увольнении за две недели, чтобы у работодателя была возможность найти ему замену. Но только на практике работодатель чаще всего использовал эти две недели для того, чтобы несчастный работник, которого вынуждают уволиться, пахал даже не как лошадь, а как табун лошадей, отработав не только за себя, но и за всю организацию, которую он собирался покинуть. Но мало того! Работа без сна и отдыха была не той платой, которую работник должен был заплатить за предстоящую свободу. Очень часто работодатель использовал оставшиеся две недели, чтобы наложить парочку взысканий на беглеца, чтобы иметь возможность уволить его не по собственному желанию, а по отрицательной статье Трудового кодекса, чтобы напоследок испортить трудовую книжку тому, кто посмел проявить непослушание корпоративной этике и воле начальства. Я сама неоднократно с этим сталкивалась, когда после ухода с работы люди шли в суд, чтобы обжаловать причину увольнения, доказывая, что наложенные взыскания были неправомерными, но вчистую проигрывали эти дела, потому что заниматься бумаготворчеством наша Корпорация отлично умела.
И потому, собираясь покинуть ряды сотрудников Корпорации «Делай то, что не делают другие!», я прекрасно знала, что меня ждёт, учитывая то, как относилась ко мне Воронова. Она просто не даст мне уйти по-хорошему, постаравшись напоследок окончательно отравить мне жизнь. И единственным способом избежать предстоящих неприятных последствий была возможность лишить Воронову и других руководителей шанса навредить мне. И в этом плане тот факт, что ни у кого из руководящего состава нашей Корпорации не имелось нормального юридического образования, теперь был мне на руку, так как с помощью полученных знаний я могла использовать закон в свою пользу.
Трудовой кодекс гласит, что работник должен уведомить работодателя о предстоящем увольнении за две недели, но не утверждает, что все эти все недели работник должен провести на своём рабочем месте. То есть уведомить работодателя можно и находясь на больничном, и в отпуске. И это был мой единственный шанс избежать репрессий и уйти из Корпорации «Делай то, что не делают другие!» с чистой трудовой книжкой.
В отпуск я уйти не могла, так как весь его уже отгуляла. Но у меня же было двое детей, один из которых ещё совсем маленький. А маленькие дети всё время болеют. Педиатры даже особо не напрягаются, когда очередная мамаша вызывает врача к своему сопливому младенцу и требует выписать ей больничный. А если придумать ещё парочку симптомов, которые якобы имеются у ребёнка, то можно не сомневаться в том, что удастся получить больничный. И хотя я страсть как не люблю врать, а ещё больше не люблю прикрываться своими детьми, но здесь был другой случай. Как раз именно ради детей и стоило пойти на ложь, чтобы потом им не пришлось всю жизнь стыдиться матери, получившей судимость лишь потому, что она не понравилась какой-то тёте.
Со слезами на глазах я распечатала заявление на увольнение. Я даже никому не сказала о том, что собираюсь сделать, потому что любая огласка мне бы навредила.
Мило улыбнувшись своим товарищам Полюшкину и Уколову, я принялась за исполнение тех документов, которые ещё были у меня, и стала ждать конца рабочего дня. Я знала, что Мытников вряд ли уйдёт с работы рано, и именно тогда, в последний рабочий час я отнесу ему своё заявление. Полагаю, он сообщит об этом Вороновой лишь завтра, когда я возьму больничный с сыном. И ни у кого из начальства не будет возможности вызвать меня к себе и потрепать нервы. А через две недели, когда закончится больничный, я выйду на работу только для того, чтобы забрать свою трудовую книжку и получить расчёт. В день увольнения они не смогут меня наказать, даже если очень захотят.
Это был ход конём в надежде нанести «шах» и «мат» противнику. И единственным способом выиграть эту партию была необходимость молчать о своих намерениях. Уколову и Полюшкину я потом всё расскажу по телефону, а остальным, если кто-нибудь поинтересуется, тоже сообщу, но позже, когда дело будет сделано и трудовая книжка будет у меня на руках.
Худо-бедно я дотянула до конца рабочего дня, стараясь ни с кем не общаться, чтобы случайно не проговориться и не высказать своих истинных чувств, а около шести вечера в очередной раз за сегодняшний день направилась в кабинет к Мытникову.
Увидев меня, Сергей Леонидович удивился, и не скажу, чтобы это удивление было приятным. Но я не стала церемониться и положила перед ним своё заявление об уходе.
Пробежав его глазами, Мытников пристально посмотрел на меня и спросил:
– И в чём причина твоего увольнения?
Будто он её не знал!
– По семейным обстоятельствам, – не моргнув глазом ответила я. – Вы же знаете, у меня двое детей и мне тяжело здесь работать. Приходится постоянно задерживаться, работать по выходным и в праздники. Отпуск – не отпуск, а так, одно название. Мне нужно более спокойное и тихое место. Пусть я буду меньше зарабатывать, но, по крайней мере, смогу больше времени проводить с семьёй
