Семь верст до небес - Александр Васильевич Афанасьев

Поторговались господа грузчики из приличия, но уже вскоре не вытерпели, толкнули родину по дешевке. Положил им Иван Иванович не слишком. Но, принимая во внимание состояние товара, они даже поразились неразборчивости хозяина. И тут Там-Таму, бывшему интеллигентному человеку, как частенько бывало, пришла в полубезумную с похмелья голову неординарная идея. Хозяин, умело закладывая на веревочке петельку, тотчас принял предложение. Притом обещал не скупиться.

— Ведь как, друзья, в Священном писании, в книге Моисеевой, сказано? — простер хозяин величаво руку над их головами и, как бы благословляя громким голосом: — И сказал Бог: сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая!

— Это, — говорит, — так, к вашему неученому сведению. А вообще, — добавляет, — господа грузчики, торгуйтесь, как со мной, для приличия. Но за ценой не стойте, платите, сколько у продавца душа запросит. Товар, говорит, деликатный, родина как-никак!

Сказали так. И уже потом только затянул петлю на веревке.

Свезли они чувалы на вокзал. Рассчитались с хозяином наскоро. Даже выпивку господа грузчики почти проигнорировали, сразу почесали скорой рысью, а к концу недели скупили пол-Москвы. В редком доме им отказывали. Правда, порой оживлению торговли застарелые предрассудки препятствовали.

В одной квартире нарвались на пожилого генерала (он вышел к ним в пижаме и в штанах с лампасами). В ответ на их предложение генерал хотел просто удушить Там-Тама.

— Вы от кого, гады, орудуете? — хрипел генерал, стремясь сцепить пальцы в замке.

— Да подождите вы, товарищ… командующий! — растерялся Там-Там, хоть и слабо, но помнивший, что является офицером запаса. — Мы от фонда мира орудуем! А родину скупаем… для нужд интернационала! Или вы против него?

Но генерал от ответа уклонился. Не отвлекаясь от своего занятия, он скомандовал:

— Настя! Здесь пришли бандиты! Спусти сейчас же Амина с поводка!

Амин ответил лаем и рыком откуда-то из чрева квартиры. Господа грузчики растерзания ждать не стали. Когда Амин прибыл в прихожую, они уже катились из подъезда, сбивая друг друга с ног.

В другой квартире, в доме напротив, на горе чемоданов сидели два немолодых еврея — видимо, братья, — собирались ехать и теперь ждали чего-то: может, такси.

Феликс им мигнул и обратился с вежливым вопросом к старшему брату:

— Родины, извините, не имеется на продажу?

— Это вам ка-кую? — насторожился старший, наклонился и чуть только не упал с горы.

— А гони сразу все, — загорячился Феликс, посчитав сделку состоявшейся. — Хороший, однако, башиш! Гуляй будем! Выпивай будем! За товар не беспокойся! В хороший руки отдаешь!

Феликс, вероятно, их принял за горцев. Он языком зацокал, пальцами защелкал и, поддавая по кадыку, завращал белками в возбуждении. Тогда один из горцев слез, кряхтя, со своей горы. Подошел и плюнул прямо перед сапогом у Феликса.

Там-Там задумался над такой загадкой и только хотел поинтересоваться, а сколько бы сам горец дал, но несдержанный Феликс оскорбился невпопад, завизжал: «Бей нацию!» — и тем самым все испортил.

Огорченный Там-Там принужден был вывести Феликса в коридор. Выводя, Там-Там сделал хозяевам заявление, как иностранцам:

— Не берите, товарищи, Феликса в голову. Это в нем один жизненный инстинкт. Это только при царе бушевали враждебные вихри.

А выйдя за дверь, постучал головою Феликса о стену.

— Уймись, старый черносотенец, — увещевал он, стуча головой (да так, что у Феликса разлетались в стороны жидкие седые волосы). — Еще раз завизжишь про политику, вышвырну из дела!

На третий день им надоело бегать, и они решили учредиться. В исполкоме их направлению деятельности особенно и не сопротивлялись. Один, правда, сперва заюлил:

— А что, — прижмурился, — уже и такое разрешили?

— У нас теперь все разрешено! И ни-че-го не запрещено! — дал ему между глаз цитатой Феликс.

А Там-Там представил с упреком разъяснение:

— Да вы чего здесь, товарищи. На периферии, и то вовсю торгуют. А вы, в столице, и тянете до сих пор?

Короче, к вечеру уже им выделили помещение: бывший ларек по приему посуды. И когда они (получив во всех учреждениях инструкции) приблизились к нему, у ларька хулиганила толпа с большими рюкзаками и чемоданами.

Проинструктированный Там-Там врезался в толпу с криками:

— Граждан, отъезжающих за рубеж, попрошу в сторонку! От остальных соотечественников прием родины в порядке живой очереди!

Отделенные граждане со своим положением, конечно, не смирились.

— Это с какого времени в стране произвол? — приперлись к прилавку два принципиальных старичка в предреволюционных толстовках.

— А вот вы у нас по групповой пойдете, — шепнул им через прилавок догадливый Феликс. — Мы вас сейчас оформим как за попытку организации!

А Феликс сказал:

— А ну, чешите отсюда, курвецы. А не то шары поколю немедля! — приставив поочередно к старичковым шарам два пальца.

И они, расстроенные, как подошли, так и отошли к своим баулам.

— Сказано вам: запрещено! — суровым голосом прокричал Там-Там, указывая тут же направление к черному ходу. Отделенные граждане, снимая убогих и больных, ломанулись куда им было указано.

— Деточки! Деточки! — кричала с земли, из-под сапог, какая-то сшибленная старушка. — Вы мне хоть живот не топчите! Дайте, деточка, я отползу…

Однако деточки отползти не дали. И если б не Феликс, сделали б старушку с землей заподлицо. Феликс очень вовремя выхватил бритву из кармана и лишь только полоснул ею перед носом передних граждан, остальные ждать не стали, их как бы смыло в унитаз.

— Звери, ну какие все оказались звери! — сетовал Феликс, предоставив первую помощь пострадавшей и выстроив отделенных граждан друг другу в затылок дышать. — Вы чего, мать родную не пожалеете? Вам чего, только б наперед всех родину продать?

С этими удивленными словами Феликс брезгливо чистил о штанину обгаженный кровью боевой клинок, не замечая, однако, что обе очереди встретили его информацию с молчаливым одобрением.

А дальше начался шмон по всем правилам текущей эпохи. «Ваши документы!» — неприступным голосом требовали господа грузчики. И говорили с угрозой: «Та-ак! А какие у вас свидетельства иль доказательства, что означенная в паспорте Вешаловка еще имеет место на белом свете?» Тогда очередник поспешно представлял двух-трех свидетелей. Господа грузчики обводили мысленным взором несчастную Вешаловку, щупали ее пальцами, колупали ногтем, затем морщились от предполагаемого дурного запаха и отшвыривали в угол небрежным жестом. Там, в углу, из этих Вешаловок уже образовались целые корявые вороха. Феликс и Там-Там отирали наскоро руки о грязные халаты и проставляли озябшими пальцами в ведомости цену.

— Да побойтесь вы Бога! — вскрикивал очередник, обнаружив много нулей в ведомости и слишком мало монет в собственных руках.

— Ка-ко-го тебе Бога? —