Их мозг – это не наш мозг. Не пытайтесь вести дела с мирскими богами, не понимая их природы. Двойной природы.
– О чем вы говорите?
– Их мозг отличен от нашего. В мозгу мирского бога живет другая сущность. Это своего рода червь, он же древний змей – ибо слова эти, при всем уважении к вашей вере, означают совсем не гадюку из вашего сада, подсчитывающую, сколько яблок вы съели с вашей рыжей девочкой… Древний змей действительно существует. Только он маленький и похож скорее на змееныша. И он не один. Их много.
– Откуда они взялись?
– Правильнее спрашивать о том, откуда взялись мы. Мирские боги утверждают, что вывели нас, как своих носителей и слуг. Они тысячелетиями переселялись из одного человеческого мозга в другой. Это была болезненная и рискованная процедура. Смысл трансгуманистической революции заключался в том, чтобы дать им постоянное пристанище. Они достигли своей цели – и живут вместе с захваченным мозгом неограниченно долго. Их господству над миром не угрожает ничто.
– Включая нас с вами? – спросил кукуратор.
Шейх махнул рукой.
– Мы? Мы даже не часть их плана. Мы просто рябь. Жужжащие на заднем плане мухи. Нас терпят потому, что на нашем месте должен кто-то быть. Стадом людей должен кто-то управлять. Но если мы решимся пойти против них, нас сметут. Или, говоря точнее, заменят. На нас не будут тратить ни эмоций, ни сил… С Гольденштерном, вероятно, произошло нечто подобное. А может быть, он действительно стал одним из них… Такое раньше случалось. Возможно, случается и сейчас.
– Это все, что вы знаете?
– Более-менее.
– Вы видели этих змей?
Шейх Ахмад оглянулся, словно проверяя, нет ли у разговора свидетелей, кроме небесных светил – и ударил себя по золотому кольцу-печатке на волосатом пальце. Над его рукой загорелась сфера с микросимуляцией.
– Отвернитесь, мой друг, – пробормотал он, перебирая светящиеся слои внутри сферы. – Сейчас найду…
Кукуратор отвел глаза. Он чувствовал себя польщенным – в этой сфере хранились главные тайны и командные шифры тартаренов: это как если бы он сам открыл при Ахмаде свой кобальтовый чемоданчик.
– Ага, – сказал Ахмад, – вот. Смотрите.
Кукуратор увидел разрез человеческого мозга. В его центре синел свернувшийся червь. Затем появился карандашный рисунок: странный гибрид человека и летучей мыши прыгал из окна. Рисунок отдавал несомненным безумием. Потом кукуратор увидел масляную картину, изображавшую нескольких джентльменов в смирительных рубахах. Джентльмены были привязаны к стульям. У каждого во рту была деревянная палочка между зубами – видимо, чтобы нельзя было откусить язык. На их головах красовались высокие старинные шляпы.
– Это дополнительная информация по теме… Многое тут непонятно. Ага, вот главное…
Кукуратор увидел схему, похожую на план подземного командного центра.
Большую часть чертежа занимал косо заштрихованный разрез земной тверди. В центре, на приличной глубине, была пустая полость. С ее потолка свисало огромное яйцеобразное тело. Оно было изображено нечетко и приблизительно, словно рисовавший не знал точно, как оно выглядит. Скала вокруг была изрезана сетью проходов и комнат. Вбок от подземной полости отходила узкая пещера. Она загибалась вверх – и дымоходом поднималась к поверхности земли.
– Что это? – спросил кукуратор. – Их баночное хранилище?
– Нет, – ответил шейх Ахмад. – План их святилища.
– Интересно, – сказал кукуратор, внимательно разглядывая схему. – Очень интересно. Что это за подземное яйцо?
– Это не яйцо, а их мать. Мать всех шайтанов. Их богиня. Они называют ее «Мать Мышлений» или «Великая Мышь». Она имеет прямую связь не только с ними, но и с каждым человеческим мозгом, баночным или нет. Когда мозг занят мышлением, он говорит с Великой Мышью. Это происходит даже с нами, мой друг.
– Ее прячут под землей? В одном из хранилищ? На какой глубине?
Ахмад ухмыльнулся.
– Подумали о военном решении? Забудьте. Раньше люди действительно считали, что главный штаб шайтанов спрятан под землей. Но на самом деле он находится в другом мире, так что схема условна. Шайтаны попадают туда во время ритуала, называемого «великим грехопадением». Как я понял, происходит это так: шайтан бросается в пропасть – видите, вот она – и во время полета переходит на другой план реальности.
– Что за другой план?
Шейх покрутил рукой.
– Ну, как это… Четвертое измерение, параллельное пространство… Я не разбираюсь. Смысл в том, что туда не ведет ни одна наша дорога. Шайтаны научились строить лифты, способные перемещаться между измерениями. Но падение в пропасть остается их главным ритуалом. Оно соединяет два разных слоя реальности – долетев до дна, вы попадаете в их мир. Вход вот тут, внизу.
– Да, – сказал кукуратор, разглядывая схему. – Впечатляет. А как это связано с Гольденштерном?
– Не знаю. Но хочу предупредить, что дальше интересоваться этим вопросом небезопасно. У Розенкранца и его друзей есть баночная тюрьма под названием «Новая Жизнь». Ну, понимаете, такой намек на нравственное исправление, хотя, насколько я знаю, оттуда еще никто не вернулся. Все, кто слишком энергично ломится в гости к Розенкранцу, попадают туда.
– Но вы же не попали, – сказал кукуратор.
– Я не попал, потому что не ломился. Я понял, где надо остановиться.
– Вы получили от Розенкранца розу?
Кукуратор знал, что переходит границу, задавая этот вопрос. Но шейх только вздохнул.
– Получил… Вскоре после того, как моя разведка начала собирать материалы по симуляции Гольденштерна. Именно эта роза и спасла мне жизнь.
– Вы видели Розенкранца?
Шейх отрицательно помотал головой.
– Как вы получили розу?
– Ее подала мне одна из гурий, – ответил шейх. – В пиале с изюмом. Такой тугой красный бутон. Я поглядел ей в глаза – в смысле, гурии – и понял, что она этого бутона просто не видит. Все стало ясно, и я начал собираться на встречу…
– Расскажите, если можно.
– Вы, наверно, знаете – когда я выезжаю в гости из своей симуляции в чужую или встречаюсь на нейтральной территории, я путешествую на трех золотых джипах с баночной охраной. Мне лично эта роскошь не нужна, но мои воины требуют, чтобы их вождь… Вы понимаете…
– Я понимаю, – сказал кукуратор, – конечно.
– Когда я получил розу, рядом с джаннатом появились новые ворота. Просто в пустоте. Роза их открыла. Мы проехали ворота и помчались в неведомую даль. Сначала был только свет. Потом мы различили дорогу. Обычную дорогу в поле. Ничего особенного. Прошло несколько минут, и…
– Пейзаж стал меняться? – предположил кукуратор.
– Нет, – сказал шейх. – Не пейзаж. Стал меняться мой выезд. Я загляделся в окно, пришел в себя и вдруг понял, что еду уже не в джипе, а в карете…
– Перехват симуляции?
– Именно. Все три моих джипа превратились в древние кареты – отделанные золотом, жесткие и скрипучие, на примитивных рессорах. Как было еще
