Шахар, но девушка старалась избегать его. Нервная и отстраненная, она очень напрягала подругу детства своим видом, и их разговор никак не клеился.
У самой Галь Лахав тоже было достаточно причин для беспокойства. Шахар расслабился не надолго: не успев покончить с эссе, он подал запрос на вступительный экзамен в университет. В целеустремленности этого парня было нечто ошеломляющее. Его мгновенная решимость и непреклонность были способны вызвать восхищение у любого непредвзятого человека. Но для Галь это было суровым ударом. В который раз она осознала, что ее любимый молодой человек будет добиваться своего во что бы то ни стало, а она так и останется навсегда тем, чем ей пришлось стать после отказа модельному агентству – его тенью. Однако, помня недавний опыт, девушка решила на этот раз молчать любой ценой. Ее любовь была превыше ее страдающего достоинства.
– Мне уже лучше, – отвечала ей Лиат. – С утра еще болела голова, но сейчас прошла.
– Ничего! Все проходит, – поддержала ее Галь.
– Да, все проходит, это точно, – глухо, как эхо, подхватила Лиат.
Она поймала подлетевший по ветру листочек и заиграла с ним. Галь смотрела на нее как на сестру, с тоскливой нежностью. Ей хотелось обнять ее, но замкнутость Лиат вставала каменной стеной между ней и ее искренним желанием.
– О чем ты думаешь? – осторожно спросила она у подруги.
– О математике, – последовал ответ. – Разве ты не помнишь, в каком состоянии я была в день того чертового экзамена?
– И что? – вздрогнула Галь, сразу вспомнив весь тот злополучный день. – Ты думаешь, ты завалила его?
– Я надеюсь на оценку в районе семидесяти, в лучшем случае, – сердито бросила отличница Лиат, отстраняясь от нее.
У Галь защемило сердце. Она испугалась, что обидела подругу и поспешила извиниться. Лиат кивнула в знак прощения и глухо добавила:
– Знаешь ли ты, что такое провал?
– Если ты об оценках, то все относительно, – взвешенно проговорила та. – Если ты всегда получала только высокие баллы, то и средний может показаться тебе провальным. В этом я с тобой не спорю.
– Средний балл – это сколько, по-твоему? – укоризненно уколола ее собеседница.
– Семьдесят-восемьдесят, – запинаясь, сказала Галь. – Мне, как правило, такие и ставят. Для меня это нормально.
– Это потому, что ты не знаешь себе цену! – внезапно вспыхнула Лиат. – А я ее себе знаю. И Шахар знает. Мой тебе совет: уважай восприятие твоих друзей как свое собственное, если не хочешь их потерять.
Ошеломленная и напуганная, Галь отпрянула, прислоня руку к сердцу. С какой стати подруга детства столь агрессивно ее отчитывала и защищала ее парня? Почему ее как будто подменили за последние недели? С другой стороны, какой бы ни была причина, Лиат попала в самую точку. Ее резкий, сердитый окрик напомнил девушке об ее прежнем эгоизме, об их с Шахаром ссоре из-за эссе, и снова показал, насколько ей теперь было важно потакать своему парню во всем.
Галь откинулась на холодную стену здания и устремила увлажненный взгляд в пространство. Ком застрял в ее горле. Немного погодя, она с трудом проговорила, стараясь не смотреть Лиат в глаза:
– Ты изменилась. Другой стала.
– Хуже, лучше? – равнодушно поинтересовалась Лиат, обрывая по кусочкам листик.
– Не знаю. Но совсем другой. Чужой. Послушай… – Галь порывисто придвинулась к ней и обняла за плечи: – Если у тебя есть какие-то проблемы, то ты можешь довериться мне. Я попытаюсь тебе помочь!
Обалдевшая Лиат от неожиданности едва не прыснула. "Знала бы ты мои проблемы, дуреха!" – иронично пронеслось в ее голове.
– Нет у меня никаких проблем, – твердо проронила она.
– Но я же чувствую, что ты самая не своя! – воскликнула в отчаянье Галь. – В тебя как будто бес вселился.
– Бес? – залилась сухим смехом та. – Это почему?
– Ты стала вспыльчивой, холодной, во всем придираешься ко мне, вечно всем недовольна, – затараторила Галь, чувствуя, что почва уходит из-под ее ног. – Сидишь рядом со мною в классе, как не своя. Когда Шели к тебе обратилась вчера насчет новогодней дискотеки, ты почему-то всполошилась и ответила ей очень резко.
– Может быть, я не хочу ни на какую дискотеку! – не менее резко, чем тогда, отрезала Лиат.
– Твое дело, но ты никогда не была такой раньше. Что с тобою случилось? Скажи! Мы тебя поддержим, обещаю!
Лиат поднялась, отряхнула одежду, и стала прохаживаться по двору. Черт побери, она, сама того не желая, почти выдавала себя с головой! Уж если наивная Галь разглядела что что-то с нею не в порядке, то плохи были ее дела. Маска, за которой она все годы прятала свой истинный облик, держалась на одной тонкой ниточке. Поэтому, чтоб выбраться из расставленных самих себе же силков, она постаралась смягчиться и изрекла:
– Не забывай, что я совсем недавно выздоровела, и к тому же сейчас вся на нервах из-за того экзамена. Я не знаю, пойду ли я на дискотеку, и поэтому не хочу ничего обещать. Я еще очень слабая. Не обижайся на меня, и пусть Шели тоже не обижается.
Она подошла к подруге и обняла ее, но в объятии ее не было искренности. Встревоженная Галь, в свою очередь, тепло и трепетно прижала ее к груди.
– Вернемся в класс, – предложила Лиат. – Скоро все прояснится.
Она закуталась в куртку и двинулась ко входу в школу. Галь последовала за ней, молясь, чтобы плохие ожидания Лиат не оправдались, и чтобы вскоре к ней вернулся ее прежний, привычный и знакомый облик.
На уроке она не знала, за чью оценку ей волноваться больше: свою, или своей соседки. Она не сводила глаз с замкнутого лица Лиат. Но пока ничего не происходило. Педагог спокойно вела текущее занятие, во время которого Лиат, как всегда, внимательно конспектировала, и лишь ближе к звонку достала пакет с экзаменами. У Галь промелькнуло в голове взять подругу за руку в знак поддержки, но та заранее спрятала свои руки под парту.
– Дорогие мои, – объявила учительница, кладя проклятый пакет на стол, – я долго думала, какое предисловие наиболее подошло бы для настоящего момента, и решила отказаться от вступлений. За меня это лучше всего сделают ваши оценки.
И она стала зачитытать имена, протягивая подходившим ученикам их проверенные формы.
В классе сразу поднялся шум. Одни вскрикивали от радости, другие от огорчения, некоторые равнодушно фыркали. Имя Лиат прозвучало одним из последних. Незадолго перед этим, Офира Ривлин подозвала Галь и попросила помочь ей разобраться в одном примере. Девушки встали за спиною Лиат, как раз разворачивавшей свою форму, и Галь, кинув на нее мимолетный взгляд, побледнела. Непревзойденная отличница в классе, Лиат Ярив получила оценку… не семьдесят, не шестьдесят, а круглый, не вызывающий никаких сомнений, ноль.
Обе приятельницы робко подошли к ней. Девушка стояла, поникнув головой. Сказать ей в утешение ничего было нельзя.
– Я знала, – процедила
