13 мая. Пятница. Поутру прибыли к храму. Быстрота чрезвычайная, новое направление реки, мост снесен. Ночью Шулаверы, живописные ставки в садах. Казак линейский по-чеченски шашкою огонь вырубает и всегда наперед скажет, какой конь будет убит в сражении.
14 мая. Суббота. Драгунский полк проходит. Лошади навьючены продовольствием и фуражом; люди пешие.
15 мая. Воскресенье. Ущелье вверх по Шулаверке чрезвычайно похоже на Салгирскую долину. Лесистые, разнообразные горы; позади всего высовывается Лалавер, как Чатыр-даг с каменистым, обнаженным челом.
Лагерь на приятном месте. Бабий мост, 4 версты от Самийского погоста, где расширение вида необыкновенно приятное. Генерал делается опасно болен. Беспокойная ночь.
16 мая. Понедельник. Вверх поднимаемся по ужасной, скверной, грязной дороге. Теснина иногда расширяется; вид с Акзибеюка обратно в Самийскую долину, на Кавказ и проч. Климат русский, Волчьи ворота. Пишу на лугу и, забывшись, не чувствую сырости, похожей как на Крестовском острову, покудова чернила не разлились по отсыревшей бумаге и сам я промок до костей. Ночую с генералом; он всё болен. Тут и доктор, и блохи.
17 мая. Днёвка.
18 мая. В 4 часа меня будят; тащат с меня халат; сырость, холод, Лапландия, все больны. Еду вперед по верховой дороге; несколько руин справа и слева и селения. Крутой спуск в овраг каменной речки. Вся помпа воинственная, с которой ожидают прибытия главнокомандующего.
19, 20 мая. Днёвка. Карапапахцы поселились на турецкой границе, перехватывают и режут наших посланных. Как бы их оттудова вытеснить? Заботы о транспортах.
21 мая. Там же. Принятие турецкого посланца с музыкою. Толст, глуп и важен.
22 мая. Там же. Чем свет сажусь на жеребца, который ужасно упрямится. Пускаюсь к развалинам Лори в 3-х верстах от лагеря. Деревня, беру проводника. Слезаю в овраг каменистый и крутобрегий, где протекает Тебеде с шумом, с ревом и с пеной. Чистый водопад дробится о камни справа. Смелая арка из крупного, тесаного камня через него перекинута. Развалина другого моста через Тебеде. Стены и бойницы в несколько ярусов по противулежащему утесу; вползаю через малое отверстие в широкую зубчатую башню, где был водоем; вероятно вода под землю была проведена из реки. Тут с в(остока) вытекает другая речка и в виду по сему новому ущелью водопад крутит пену, как будто млечный проток. Из тайника крутая и узкая стежка вьется над пропастью. Духом взбираюсь вверх. Развалины двух церквей, бань, замка с бойницами, к с(еверу) оттудова ворота, много резной работы; вообще положение развалин род Трапезонда. К югу два мыса над Тебедою, к з(ападу) бок над нею же, к в(остоку) над другою речкою, к с(еверу) замок и ров оборонял его от нападений с луговой плоскости. Прежде здесь царствовала сильная династия Таи, от 8 до 12-го столетия; храбрые, умные цари много обращались с византийцами, от которых заняли зодчество и другие искусства. Ныне на развалинах в недавнем времени поселились бамбакские выходцы в малом количестве.[66]
– Письмо Игурлехана. Лишение надежды есть тоже покой.
Просьба, адрес поздравительный карабахцев. Роза расцвела в роще, с ее появлением все цветы получили новую жизнь.
Отъезд турецкого посланца. – Приезд Обрескова. Полная ночь. – Поход.
Июнь 1. Середа. В Гергеры, вдоль Тебеде. Налево руины Лори. Попы армянские на дороге в ризах подносят бога главнокомандующему, который его от них как рапорт принимает.
К востоку синеются дальние горы; один конус похож на Тепе-Кермен.
Приходим к лесистой подошве Безобдала; мой шатер над ручьем, приятное журчание.
2-го июня. Днёвка. Обскакиваю окрестности. Поднимаюсь на верх горы над лагерем. Ароматический воздух лесной и луговой. Теряю лошадь.
3-го июня. Подъем на Безобдал. Трудность обозам. Я боковой стежкой дохожу до самого верха, где ветр порывистый. Спуск грязный на Кишлаки. Гвардейский лагерь прелестен.
Палатка Аббас-Кули над рекою. Заглохшие тропы к опустелым саклям.
Ночью от блох житья нет; в дождь ложусь на дворе.
4-го июня. Приезд грузинского ополчения. Свалка на дороге. Пещеры. Мавзолей Монтрезора. Дурной лагерь в Амамлах.
5-го июня. Воскресенье. Вдоль южной цепи гор переваливаемся через Памву. Вид Бамбахской долины вроде котловины. – Прекрасное лагерное место. Алагез к ю(го)-з(ападу).
Иду на пикет казачий. Табуны. Боюсь за них.
6-го июня. Завтрак у Раевского. Лагерное место у руины церкви в Судогенте.
Алагез к з(ападу). Гром, убита лошадь. Арарат открывается.
7-го июня. Алагез к с(еверо)-в(остоку). Хорошо до привала. До сих пор в полдень жар несносный, ночью холод жестокий.
Кормы тучные. Артемий Араратский.
С пригорка вид на обширную и прелестную долину Аракса. Арарат бесподобен. Множество селений.
С привала места, сожженные солнцем. Лагерь за версту от деревни Аштарак. Скорпионы, фаланги. Купол Арарата.
Прелестное селение Аштараки, – мост в три яруса на трех арках, под них река Абарень дробится о камни. Сады, город. Селение принадлежит матери Хосро-Хана. Жара.
Ночью головы сняты с двух людей, солдат(а) и маркитанта.
8-го (июня). Приезд в Эчмядзин. Клир, духовное торжество. Главнокомандующий встречен с колокольным звоном.
Разбиваю палатку между двух деревьев; цветы, водопроводы. Большой обед у архиерея.
Гассан-Хан – враг монастыря. Багдатский паша принял к себе жителей.
Султан Шадимский на нашей стороне и его 4 племени. Мехти-Кули-Хан перешел к нам с 3000 семействами.
9-го июня. Четверг. Поездка в лагерь под Эриванью. После обеда генерал ходит рекогносцировать крепость. Где только завидят белые шапки, туда и целят. Шадимский султан и ему подвластные народы нам сдались.
В четверг известие о замысле Гассан-Хана с 3000 кутали и карапапахами напасть на наши транспорты. Вечером гвардия отправляется в экспедицию; радость молодежи.
Вальховский с колокольни видит пыль вдали.
10-е июня. Пятница. 11-е (июня). Суббота. Приезд посланного от Аббас-Мирзы.
12-е июня. Воскресенье. У обедни в монастыре.
Под вечером едем к Эривани. Арарат безоблачный возвышается до синевы во всей красе.
Ночь звездная на Гераклеевой горе. Генерал сходит в траншею. Выстрелы. Перепалка. Освещение крепости фальшфейером.
13-е июня. Из Эривани скачу обратно в Эчмядзин. Арарат опять прекрасен. Жар под Эриванью, в Эчмядзине прохладно.
С этого дня жары от 43 до 45°; в тени 37°. В 5-м часу поднимается регулярно ветер и пыль и продолжается до глубокой ночи.
18-е июня. Кто хочет истинно быть другом людей, должен сократить свои связи, как Адриан изрезал границы Римской империи, чтобы лучше охранять их.
Вот задача моей жизни в главной квартире.
C’est encore une folie de vouloir etudier le monde en simple spectateur. Celui qui ne pretend qu’observer, n’observe rien, parce qu’etant inutile dans les affaires et importun dans les piaisirs, il n’est admis nulle part. On ne voit agire les autres, qu’autant qu’on agit soi mome, dans l’ecole du monde, comme dans celle de l’amour. ll faut commencer par pratiquer ce qu’on veut apprendre.[67]
Поэтический вечер в галерее Эчмядзинской; в окна светит луна; архиерей как тень бродит. Известие о вырезанных лорийских жителях с 150 арбами транспортными, которые ушли не сказавшись.
19-е июня. В Эривань. Переправа через Зангу. Обед у Красовского; спор генералов о бреши. Посылают Кольбелей-Султана, чтобы способствовал Курганову к выгону скота.
Каменисто, скверно, вечером ужасные ветер и пыль.
Лагерь на Гарнычае, тону в реке. Ночлег у Раевского. Andre Chenier.
20 июня. Днёвка. Являются с покорностию племянник и сын Вели-аги. Вечером переносим лагерь на противуположный берег реки. Степь ожила при свете огней. Месяц. Арарат. Ущелье Горнычая.
Курганов, ложное о нем известие. Сакен в моей палатке.
21 июня. Поутру известия опровергаются. Обработанный край: куда ни кинешь глазом, всё деревни; яркая зелень у подошвы вечных снегов Арарата. Лагерь на Ведичае, куда выгнан скот. Являются Аслан-Султан и другие. Курганов со скотом. Карапапахцы.
Чудесная ночь. Известие о неприятеле за Араксом.
22 июня. Идем чрез Девалу. Два аиста на мечете стерегут опустелую деревню. Край безводный. Деревень не видать. Привал без воды. Генерал, по слуху о неприятеле, отправляется в авангард. Прокламация садакцам и миллинцам. Садараки прекрасный ночлег.
23 июня. Проходим версты 4 в малое ущелье, как ворота Шарурских гор. Прекрасная открывается обработанная страна; множество деревень и садов; хлеба поспели, некому снимать. Но осенью вид всего этого прескверный. Я бывал в сентябре, – всё сухо, вяло, желто, черно.
Лагерь на Арпачае.
24 июня. Днёвка. Термометр до 47°. Приезд карапапахцев, Мехмет-аги, Гумбет-аги бамбахского и других. Ночью не сплю. Рано, в 3 часа, поднимаемся.
