захватили в плен при первом наступлении. Я выбежал слишком далеко вперед. Бегал быстрее остальных. В хаосе, среди взрывов, нет времени думать. И вдруг я увидел вокруг себя немцев. На меня бросился солдат со штыком, но тут прогремел взрыв, и больше я ничего не помню. Очнулся в тюрьме. Я был сильно ранен в голову. И долго страдал амнезией. Не мог припомнить собственного имени. Жетон с меня сорвало. Я не представлял, кто я. Меня хотели расстрелять как шпиона, но потом отправили в Германию. Два года я провел в лагере. Вы не представляете, как там погано. Нас ежедневно били, а если мы пытались протестовать, кого-нибудь убивали. Как в аду. И ни единой весточки от семьи.
— Они бы писали, если бы знали, где вы.
— Вы правда так думаете? — В голосе его прозвучала надежда. Но потом он пожал плечами и засунул руки поглубже в карманы. Ветер дернул шарф, сдул его с плеча.
— Вы не знаете, что это такое, — горько сказал он, — фронт. Лагерь. А вы сидели дома и кушали клубнику со сливками.
— Нам тоже пришлось нелегко, — возразила Эмили, чувствуя, как краска заливает щеки. — Почти каждая женщина в этой деревне потеряла мужа или сына. Я потеряла любимого мужчину и ношу ребенка, которого он никогда не увидит. У меня нет никого и ничего. Это мало похоже на клубнику со сливками.
— Простите. — Впервые он посмотрел на нее понимающе. — Я был груб.
— Все мы через что-то прошли. — От его взгляда ей было неуютно. — Пожалуйста, зайдите к бабушке. Она думает, что потеряла мужа, сына и внука. Встреча с вами очень ее обрадует. Ей одиноко. И она, наверное, все эти годы страдала оттого, что отправила вас на смерть.
— Вы в этом так уверены? — мрачно спросил он.
— Да. Я верю, что она изменилась. При первой нашей встрече она была холодна и высокомерна, но ко мне оказалась очень добра. Мне она нравится.
Джастин стоял неподвижно, как статуя, положив руки на забор и глядя на дом. Эмили чувствовала, что в душе его идет борьба. Он хотел домой, но боялся, что его там не примут.
— Ладно, что я теряю? — спросил он наконец. — Полагаю, сообщить ей, что я жив, будет правильно. Но я не надеюсь на многое… — И он перебрался через забор. — И что же вы здесь делаете? — спросил он, когда они шли по дорожке. — Она дала объявление о поиске компаньонки?
— Нет. Я приехала сюда как член Женской земледельческой армии, помочь с садом. Потом, когда… — она хотела сказать «человек, за которого я собиралась замуж», но не смогла этого сделать, — когда человек, которого я любила, погиб, мне нужно было убежище. Место, где я могла бы научиться жить с ребенком, но без мужа. Ваша бабушка приняла меня, и я стараюсь ей помогать.
— Могу я узнать ваше имя?
— Я… — Она замялась. — Миссис Керр. — И сразу же пожалела, что солгала такому высокомерному и одновременно уязвимому человеку, как Джастин Чарльтон.
— Уверен, что вдовой быть нелегко.
— Большинство женщин в этой деревне вдовы.
— Неужели?
— Домой пока вернулись трое. Работники с фермы. Мистер Сопер погиб.
— Неужели? Старый Сопер? Он был крепок, как топор. И Бен Лейси?
— Он жив, но его не выписывают из госпиталя.
— Господи. И как Нелл с пабом справляется?
— Одна из моих подруг помогает ей. А вторая учится ковать.
— Вы прямо как ангелы. — В его голосе было что-то похожее на сарказм.
— Мы все пытаемся делать что можем, — сердито ответила она. — Все мы пострадали, а вместе легче.
— Извините. Я уверен, что вы прекрасно работаете. Любого человека, который выдержит мою бабку в течение пары недель, стоит причислить к лику святых.
— Она очень добра, — ответила Эмили, — и она тоже страдает. Она уверена, что потеряла всех. Вы обрадуете ее.
— Посмотрим… — Он хмурился. — Но я дам ей шанс. Хотелось бы взглянуть на старый дом и свою комнату. — В его голосе слышалась тоска.
Эмили решила, что леди Чарльтон обязательно его примет. Кто бы этого не сделал? Он так страдал. Так нуждался в семье.
Они дошли до дома, и Эмили открыла дверь. Джастин остановился.
— Я посмотрю, не в гостиной ли она, — сказала Эмили. — Подготовить ее?
— Пожалуй, это не помешает. — Он прошел в дом вслед за ней. — А тут ничего не изменилось.
— Многое изменилось, вы увидите. Тут остались только миссис Трелони и две служанки. Почти все комнаты закрыты, мебель в чехлах. Топят только в гостиной. Уголь выдают по талонам, как и все остальное, но теперь должно стать полегче. Подождите здесь.
Эмили сделала всего несколько шагов, когда из-за угла показалась Этель. Она увидела Джастина и закричала:
— Призрак! Миссис Трелони! Я видела призрака!
— Что за отвратительный шум? — Леди Чарльтон появилась в дверях гостиной.
— Это Этель. Боюсь, она… — попыталась объяснить Эмили, но леди Чарльтон заметила Джастина и застыла, как будто превратившись в камень.
— Это невероятно. Это в самом деле ты?
— Привет, бабуля. Блудный сын вернулся.
— Но это невозможно, — прижала она руку к сердцу, — мы думали…
— Обопритесь на меня! — Эмили бросилась вперед, испугавшись, что старуха лишится чувств.
— Я в порядке, Эмили, не суетитесь. — Леди Чарльтон отвела ее руку. — Просто я не могу поверить своим глазам… — Она смотрела на внука.
— Может быть, ты пригласишь меня в дом? Или угостишь кофе? Я шел сюда от главной дороги, а на улице холодно.
Леди Чарльтон резко кивнула:
— Эмили, дорогая, передайте миссис Трелони, что…
Продолжать ей не пришлось. Миссис Трелони и Этель вылезли из кухни и стояли, открыв рты и цепляясь друг за друга.
— Не стойте тут, — велела леди Чарльтон, — подайте кофе. Мистеру Джастину нужно согреться.
На этот раз она взяла Эмили под руку и позволила усадить себя в любимое кресло. Джастин мешкал, оглядываясь.
— Мне снилась эта комната.
— Где ты был? Что произошло? Почему мы о тебе не знали? — резко спросила она.
