затем поглядел на валяющихся матросов и вновь исчез, спустившись по трапу. Он был опять немножко навеселе.
– Раз идиот Энди всю эту кашу в Индии заварил, то пусть он её и жрёт, – резонно заметил Роберт, – однако, если так пойдёт дальше, друг мой Клермон, то тебе придётся на ней жениться. Ты ещё, чего доброго, станешь герцогом!
– И возьмёшь на работу Энди, – прибавил Джонатан, – трубочистом. Он будет чистить трубу, по вине которой крыша течёт.
Вдоволь посмеявшись над грубой шуткой, все стали ждать, что скажет сам Энди, который лежал ничком. Палящее солнце его маленько сморило.
– Сделаю, – сказал он, дремотно моргая, – так значит – в камбузе, ночью?
– Да, – ответил Клермон, – я буду спать в кубрике, а ты – в камбузе. Если занавесить окно, там и звёздной ночью будет такая темень, что мать родную от чёрта не отличишь. Энди, сделай так, чтоб ей не понравилось!
– Я не думаю ни о чём, когда это делаю, – сказал Энди, – боюсь – после этой ночи она к тебе привяжется ещё крепче. Может, ты ей откроешься?
– Нет, не вздумай! – запротестовал Роберт, – она действительно может взорвать корабль, если её разозлить! У неё глаза – как у сатаны. Дотянем до берега, а уж там трава не расти!
– А давайте выбросим её за борт, – подал идею Том. Это предложение обсудить не успели. Из кубрика вдруг поднялся боцман Гастон. Он подошёл к камбузу, заглянул в него и смутился.
– Гастон, ты чего хотел-то? – громко спросил Клермон. Боцман не ответил и даже не обернулся на его голос. Растерянный и подавленный, он зачем-то спустился на орудийную палубу. А потом из камбуза вышла леди Джоанна с чугунной сковородой. В ней ещё шипела картошка с луком, пожаренная для высшего общества. Проходя мимо обнажённых матросов, шотландка им улыбнулась.
– Мальчики, принести вам рома или вина из кают-компании?
– Нет, мадам, – отозвался Стивен, – нам очень жарко. Облейте нас холодной водой, если вам не трудно!
– Сейчас.
Отнеся картошку высшему обществу, у которого продолжалась борьба с похмельем, леди Джоанна сбегала в кладовую и принесла оттуда ведро, а также верёвку. Соединив эти два предмета морским узлом, шотландка подошла к борту, бросила ведро в море, держа верёвку, и, зачерпнув воды, подняла. Одного ведра хватило только на одного матроса. Чтобы окатить остальных, миледи пришлось бросать ведро за борт ещё четырежды. Все матросы были довольны. Солнце теперь их не обжигало, а грело. На палубе оставались мокрые следы босых ног смеющейся леди Грэмптон. Всех охладив, кроме одного Клермона, поскольку тот был в одежде, она легла рядом с ним и начала что-то ему шептать. Но он сделал вид, что спит.
– Мадам, – обратился к миледи Стивен, который был по другую сторону от неё, – шепните что-нибудь мне! Уж я вам отвечу, будьте уверены.
– Ты уже отвечаешь мне, сукин сын, – улыбнулась дама и положила на него руку, благо что он лежал на спине, – и здорово отвечаешь! Не всякий может дать за одну секунду такой прямой и твёрдый ответ.
– Ого! – проговорил Стивен. Его друзья все разом зашевелились с целью взглянуть, что делает леди Грэмптон. Та ничего очень уж дурного не делала, но Клермон понимал – если капитан сейчас выйдет, Стивен не расхлебает эту историю. И решил Клермон спуститься в кают-компанию, поиграть ван Страттену на гитаре. Но не успел он встать, как леди Джоанна тоже вскочила и поспешила за ним.
Глава одиннадцатая
Шквал в Торресовом проливе
Большую часть ночи Клермон был вынужден отбиваться в кубрике от обоих своих дружков, Стивена и Тома. Все остальные матросы вели себя хорошо, но эти две сволочи одолели, как два комариных роя. Пришлось царапать их до крови. Встретившись уже днём на палубе с леди Грэмптон, которая была выставлена из камбуза до рассвета, невыспавшийся кок понял, что Энди ночью пахал как проклятый. Под глазами молодой женщины появились болезненные круги, а в самих глазах было сумасшествие. И она уставилась на него, на Клермона, так, будто умирала от жажды, а он был одним-единственным человеком на всей Земле, который мог дать ей воду. Она у него спросила, когда будет следующая волшебная ночь.
– А это зависит от вашего поведения, миссис Грэмптон, – нагло ответил он и дёрнул её хорошенько за нос.
С этого дня она исполняла его работу – стряпала для шестнадцати человек, убирала камбуз, мыла посуду, а он играл на гитаре, пил с капитаном ром и время от времени позволял сумасшедшей даме срывать со своего рта коротенький поцелуй. Осчастливливать её следующим любовным свиданием он намеренно не спешил – хорошего понемножку, пускай посходит с ума! Матросы над ним шутили. Он слал их к дьяволу.
– Дорогой Клермон, пора прекращать всё это, – сказал однажды ван Страттен, когда Клермон вдруг вызвал его, а также и Эдвардса на дуэль за шлепки по попе, – иди обратно в свой камбуз, а англичанку гони сюда! Она всё же леди, а ты – недоразумение. Так нельзя.
– Не смейте мне тыкать! – еле ворочая языком, проорал Клермон, – я – мужчина! Мой прадед был дворянин познатнее вас, милостивый государь! За шпагу, сударь, за шпагу!
Но капитан схватил вместо шпаги Библию, которую читал Эдвардс, и дал Клермону этой огромной книгой по голове. Сила Слова Божия оказалась столь чудодейственна, что Клермон упал и заснул. На другое утро он вновь отправился в камбуз, а леди Грэмптон вернулась в кают-компанию. Ночью кок, согласно тайному распоряжению капитана, спал с ним в каюте, а Энди – в камбузе. Предварительно капитан его напоил, чтобы он не сильно блистал талантами. Тем не менее, стосковавшаяся по ласкам леди Джоанна опять осталась довольна своим Клермоном.
Все эти дни «Летучий Голландец» двигался в экваториальных широтах, под слабым восточным ветром. Он совсем не был попутным, зато дарил лёгкую прохладу и покрывал море рябью. Она спасала глаза от слепящей сини. Направление ветра было главной причиной, которая побудила ван Страттена выбрать южный маршрут, то есть обогнуть огромный Индонезийский архипелаг со стороны северного побережья Австралии. Более распространённый маршрут – мимо Сингапура, предполагал движение против ветра. Однако, Эдвардс подверг решение капитана критике. Он сказал, кроме всего прочего:
– Готфрид, зимой Тихий океан на западе неспокоен. Когда ураган прибьёт нас к Новой Зеландии, или к Новой Гвинее, или к Соломоновым островам, да даже к самой Австралии – будь уверен, что дикари нами не подавятся, даже если мы им расскажем про предрождественский пост!
– А разве они нас поймут, эти дикари? – удивилась леди Джоанна, также сидевшая за столом и рассматривавшая карту. Лицо её было розовым от двух порций виски. Эдвардс вздохнул.
– Вас они поймут, леди! Вы ведь каким-то образом умудрились договориться даже с нашим разумнейшим капитаном, которому
