Квакали лягушки. Небо выцвело. Трава похолодела.
Пыль в колеях лежала теплая и грела ноги.
Улица кипела. Все спешили на бесплатное.
Шел водовоз, поглядывая сверху вниз, как с бочки, и крутя усы.
Помахивая рукой, как будто в ней была веревка, торопилась старая кондукторша, и весело бежали обокравшие чердак четыре жулика.
Был гвалт. Стояли очереди к мороженщикам. Шуршала подсолнечная шелуха. В саду горели фонари, играла музыка и бил фонтан. Мать потерялась. Маленьких в кинематограф не пускали. Лешка заревел.
Темнело. Музыка кружилась невысоко, прибитая росой. Силебина сидела на крылечке - тихо, тихо, задумчивая, не замахивалась полотенцем, не орала.
В палисаднике, впотьмах, матрос тихонечко наигрывал на балалайке:
Трансваль, Трансваль.
Он, как и Лешка, не был на бесплатном - миленький...
Вздыхая, по двору прохаживалась Трифониха и, любуясь звездочкой, жевала. Из сумки с тигром вынула пирог и протянула Лешке.
Сидя на ступеньке, он стал есть, пихая в рот обеими руками: пирог был сладкий, а руки - соленые от грязи и горькие от той травы, которую он рвал, когда шел с матерью на берег.
1926
КОНОПАТЧИКОВА
1
Бросая ласковые взгляды, инженер Адольф Адольфович читал доклад: "Ильич и специалисты".
Добронравова из культкомиссии, стриженая, с подбритой шеей, прохаживалась вдоль стены и повторяла по брошюрке. Следующее выступление ее: "Исторический материализм и раскрепощение женщины".
Конопатчикова, низенькая, скромно посмотрев направо и налево, незаметно поднялась и улизнула. - Боль в висках, - пробормотала она на всякий случай, поднося к своей седеющей прическе руку, будто отдавая честь.
Плелись старухи с вениками, подпоясанные полотенцами. Хрустел обледенелый снег. Темнело. Не блестя горели фонари.
Звенел бубенчик: женотделка Малкина, поглядывая на прохожих, ехала в командировку.
Сидя на высоком табурете, инвалидка Кац, величественная, отпустила булку. Стрелочник трубил в рожок. Въезд на мост уходил в потемки, и оттуда, вспыхнув, приближалась искра. Обдало махоркой, с песней прошагали кавалеры:
Ветер воет, дождь идет,
Пушкин бабу в лес ведет.
Гудели паровозы. Дым подымался наискось и, освещенный снизу, желтелся. Из ворот, переговариваясь, выходили Вдовкин и Березынькина: поклонились праху Капитанникова и были важны и торжественны.
Конопатчикова с ними кое-где встречалась. Она остановилась и приветливо сказала: - Здравствуйте.
Негромко разговаривали и печально улыбались: Конопатчикова в шерстяном берете с кисточкой, Вдовкин, плечистый и сморкающийся, и Березынькина, кроткая, с маленькой головкой. Раздался первый удар в колокол. Примолкли и, задумавшиеся, подняли глаза. Вверху светились звезды.
- Жизнь проходит, - вздохнул Вдовкин и прочел стишок:
Так жизнь молодая
Проходит бесследно.
Дамы были тронуты. Он чиркнул зажигалкой. Осветился круглый нос, и в темноте затлел кончик папиросы.
Сговорились вечером пойти на стружечный.
2
"Машинистка Колотовкина, - поглядывая на часы, сидела Конопатчикова за губернской газетой, - пассивна и материально обеспечена.
Зачем писать ей на машине?
Может играть на пианине".
Зашаркали в сенях калоши. Постучались Вдовкин и Березынькина. Похвалили комнату и осмотрели абажур "Швейцария" и карты с золотым обрезом. Тузы были с картинками: "Ль эглиз дэз Энвалид", "Статю дэ Анри Катр".
- Парижская вещица, - любовался Вдовкин. - Я и сам люблю пасьянсы, говорил он.- "Дама", например, "В плену", "Всевидящее око"...
-"Деревенская дорога", - подсказала Конопатчикова.
Вытянули перед собою руки, вышли. Пахло ладаном. Учтивый Вдовкин осветил ступеньки зажигалкой.
Наверху захлопали дверьми: Капитанничиха выбежала в сени убиваться по покойнике.
- И зачем ты себе все это шил, - причитала она,
- Если ты носить не хотел? - и притопывала.
- И зачем ты пол в погребе цементом заливал, если ты - жить не хотел?
Остановились и, послушав, медленно пошли по темным улицам, оглядываясь на собак.
"Жизнь без труда", - было написано над сценой в театре стружечного, "воровство, а без искусства - варварство". Оркестр играл кадриль.
Рвал, рявкая, железные цепи и становился в античные позы чемпион Швеции Жан Орлеан. Скакали и плясали мадмазели Тамара, Клеопатра, Руфина и Клара и, тряся юбчонками, вскрикивали под балалайки:
Чтоб на службу
Поступить,
Так в союзе
Надо быть.
- Эх, - сияя, передергивал плечами Вдовкин. Конопатчикова улыбалась и кивала головой...
Морозило. Полоска звезд серелась за трубою стружечного. Постукивало пианино. В форточке вертелся пар. За черными на светлом фоне розами и фикусами отплясывали вальс, припрыгивая и кружась.
- Счастливые, - скрестила на груди ладони и задумалась Березынькина.
- Они, - проникновенным голосом сказала Конопатчикова, - читают книгу, очень интересную. Заглавие выскочило у меня из головы.
Поговорили о литературе...
Улыбающаяся, полная приятных мыслей, Конопатчикова ощупью нашла края лампы: загорелись звезды над швейцарскими горами и цветные огоньки в окошках хижин и лодочных фонариках.
В дверь поскреблись. В большом платке, жеманная, вскользнула Капитанничиха. С скромными ужимками, перебирая бахрому платка, она просила, чтобы завтра Конопатчикова помогла в приготовлениях к поминкам.
- Не откажите, - двигала она боками, егозливая, и прижимала голову к плечу. - Я загоню его костюмчики, и пусть все будет хорошо, прилично.
3
У Капитанничихи кашляли духовные особы. Пономарь в сенях возился над кадилом. Конопатчикова, проходя, взяла щепотку дыма и понюхала.
Блестел на колокольне крест. Флаг над гостиными рядами развевался. Тетка Полушальчиха кричала и потряхивала капитанниковскими костюмчиками.
- Маруська убивается? - спросила она, наклоняясь и прикрывая рот рукой, и, выпрямившись, в черном плюшевом пальто квадратиками, гордая, победоносно огляделась.
Конопатчикова в ожидании бродила. Солнце пригревало. Под ногами хлюпало.
Дремали лошади. Толкались с бабами солдаты в шлемах, долгополые и низенькие. Середняки, столпившись за возами, пили из зеленого стаканчика.
Вдоль домов, по солнышку, ведя за ручку маленького сына в полосатом колпачке, прохаживался инженер Адольф Адольфович. Он жмурился на свет и улыбался людям на крылечке, согнувшись ждавшим очереди в зубоврачебный кабинет его жены.
Стал слышен похоронный марш, и показались черные знамена. Сбежались. Мужики смотрели, опустив кнуты. Вздыхали бабы в кружевных воротничках на зипунах и в елочных бусах.
Народу было много. Капитанничиха вскрикивала. Вдовкин, подпевая, шел с склонившей набок голову Березынькиной. Конопатчикова проводила их глазами.
- Продала, - сказала, протолкавшись, Полушальчиха и показала деньги. Начали покупки для поминок.
Возвращались на дровнях, спиною к лошади. Блестела на дороге жижа. Воробьи кричали. Убегал базар. Беседовали, выйдя постоять на солнце, оба в фартуках, кондитер Франц и парикмахер Антуан...
Капли с крыши падали перед окном. Сизо-лиловый дым взлетал над паровозами. В плите шумел огонь.
Внизу, перебирая струны балалайки, вполголоса пел мрачные романсы рабкор Петров. В углах темнело.
- Никишка, - говорила Полушальчиха и плакала над хреном, - нарисовал картину "Ленин": это - загляденье.
На кофейной мельнице был выпуклый овал с голландской королевой Вильгельминой. Конопатчикова медленно молола, стоя у окна. Задумавшись, она глядела вслед начальнику милиции, скакавшему, красуясь, в сторону моста и инвалидки Кац. Воспоминания набегали.
4
Поблескивали рюмки, и бутылки, толстобрюхие и тоненькие, мерцали. Капитанничиха, в черном платье, прилизанная, постная, стояла у стола и, горестная, любовалась.
Конопатчикова, скромно улыбаясь, завитая и припудренная, сидела на диване и сворачивала в трубку листик от календаря: рисунок "Нищета в Германии" и две статьи - "О пользе витаминов" и "Теория относительности".
- Благодари, Марусенька, - учила Полушальчиха и, разводя руками, низко кланялась, как в "Ниве" на картинке "Пляска свах".
Входили гости. Конопатчикова выпрямлялась и в ожидании смотрела на отворявшуюся дверь...
Стучали ложки, и носы, распарившись над супом, блестели. Полушальчиха, одетая кухаркой, в фартуке, прислуживала. Кланялись Маруське, подымая рюмочки. Она откланивалась, скорбная, и выпивала.
Повеяло акацией. Любезно улыбаясь, прибыла внушительная Куроедова. Как ваши, - с уважением справлялись у нее, - на стружечном? - Они, засуетилась Конопатчикова, - еще читают эту книгу интересную? - "Тарзан"? спросила Куроедова, глотая.
Красные, блаженно похохатывая и роняя вилки, громко говорили. - Есть смысл, - доказывала Куроедова, - покупать билеты в лотерею. Наши, например, недавно выиграли игрушечную кошку, херес и копилку "окорок".
