- Надо ждать. Как Блинов умрет, сразу же возьму их за жабры и утрясу вопрос насчет вашей кандидатуры.
- А они вас послушаются? - покусывая нижнюю губу, неуверенно спросила Жибоедова.
- Гм. иначе ч быть не может!- Парамонычев в один прием осушил стакан шампанского. - Ух, хорошо пошел! . . Я их, Василиса Тихоновна, вот так в кулаке держу. Из-за морозов они мне черт-те сколько аммофоса недодали. Если что не так, я их сей же миг прижму штрафом. Поэтому они меня уважают . . .
Наутро Парахнюк не смог встать и весь день маялся с похмелья, а в четверг отправился в клуб и вернулся оттуда возбужденно-радостным.
- Фросенька. удача! - с порога закричал он. - Угадай, какой у меня сюрприз? У Фроси екнуло сердце. Неужто перевели деньги за романы?
- Смотри, милая моя, что нам дали, - ликовал Парахнюк, доставая из кармана какие-то бумажки. - Давно я лелеял такую мечту, а теперь она сбылась. Послезавтра мы с тобой едем в Москву!
Выяснилось, что завком мясокомбината выделил им две бесплатные путевки на ВДНХ. где намечался слет передовиков мясо-молочной промышленности.
- А как же дети? - спросила Фрося, которой страшно захотелось хоть разочек побывать в столице.
- Детей отдадим тетке, - заявил Парахнюк. - Подумаешь, дело - пару деньков повозиться с нашими потомками . . . А мы побываем в Большом театре, в цирке и, конечно, наведаемся в редакции, чтобы поговорить о судьбе моих произведений.
Ехала Фрося в Москву с легким сердцем, а вернулась домой с больной головой.
День приезда, как водится, прошел в хлопотах, но все вышло лучше лучшего дали им на двоих теплую комнату в гостинице "Турист" и даже помогли с билетами на обратную дорогу. А на другой день Парахнюк надел новую рубаху в крупную желто-зеленую клетку, постригся в парикмахерской, наодеколонился и повел Фросю в редакцию толстого журнала. Ходили они вокруг да около площади Пушкина не меньше часа, пока нашли нужный дом, где и начались Фросины расстройства.
- Здравствуйте! - обратился Парахнюк к сонной девушке, сидевшей за пишущей машинкой. -Я-И. Парх! И. Парх - это был Кешин псевдоним.
- Здравствуйте, - ответила сонная девушка.
- Вы к кому? - Сам не знаю, - признался Парахнюк. - Тут. у вас, лежат два моих романа .
- Вы у нас раньше печатались? - Не приходилось.
- Тогда пройдите в седьмую комнату, к Наталье Кирилловне. По-видимому, ваши рукописи у нее.
Наталья Кирилловна оказалась низенького расточка женщиной Фросиных лет либо чуточку постарше.
- Здравствуйте, Наталья Кирилловна, я - И. Парх! - громогласно представился Парахнюк. - А это - моя супруга, Ефросинья Петровна!
- Что вам угодно? - испуганно спросила низенькая.
- Я автор романов "В погоне за взбесившимся красным дьяволом" и "Под знойным небом Аргентины". . . Хотелось бы потолковать накоротке, выработать общий язык. . .
- Общий язык? - лицо Натальи Кирилловны исказила страдальческая гримаса. Присаживайтесь, товарищи . . . У нас в отделе прозы ознакомились с вашими рукописями и пришли к единому мнению, что это не беллетристика. Вот, собственно, все, что я могу сказать.
- Вы сами-то романы читали? - агрессивно спросил Парахнюк.
- Я просмотрела их по диагонали, ибо, простите, читать ваши сочинения выше моих сил.
Дальше Фрося не все поняла, потому что низенькая женщина без умолку затараторила заумь, которую, по всей видимости, до конца не разобрал даже ее Кеша. Бессодержательность, примитивизм, вялость, недержание композиции, убожество авторской речи, множественность сюжетных заимствований, ненаучная фантастичность, отсутствие индивидуальных речевых характеристик у всех без исключения персонажей, и так далее, и тому подобное.
- Ясненько! - злобно подытожил ее речь Парахнюк. - Спелись тут друг с дружкой и насмерть зажимаете всех, кто не из вашей бражки? Вы сами-то свой журнал хоть изредка читаете?
- Разумеется.
- Так у вас по-настоящему интересного - с гулькин нос! - выпалил вспотевший от негодования Парахнюк. - Печатаете бред сивой кобылы, от которого мухи дохнут, а в разделе критики наперебой рисхвиливаетс один другого, как петух кукушку . . . Нет на вис. черт побери, Белинского с Добролюбовым, они бы вам живо объяснили, откуда ноги растут!
- На каком основании вы позволяете себе огульно охаивать нашу роботу? возмутилась низенькая женщина. - Я согласна с тем, что на страницы нашего журнала попадает и третьесортная беллетристика, но даже она ни добрый десяток голов выше ваших шпионских опусов.
- Где уж вам понять пафос моего творчества . . . - Парахнюк густо покраснел и отвернулся к окну. - Ведь я борюсь со злом не в районном и даже не областном, а во всемирном масштабе . . .
- Послушайте, И. Парх . . . - низенькая женщина осеклась, почесала переносицу и обратилась к Фросе: - Неужели ваш муж абсолютно не в состоянии понять бездонную глубину собственной беспомощности?..
Они ушли из редакции и вернулись в гостиницу "Турист", где Кеша за обедом выпил бутылку портвейна и что было сил обрушился на низенькую женщину. "Не верь .ни единому слову этих гадюк, Фросенька, - взволнованно требовал он, правды они и жизни не скажут! Они - могильщики народных талантов и. черт их подери, похерили не одну тысячи писателей, имевших все данные для того. чтобы украсить алмазный венец русской литературы! Вот увидишь, наступит день. когда мои романы выйдут в свет и доставят радость простым людям!"
На третий день успокоившийся Парахнюк поехал в издательство, а Фрося отговорилась нуждой походить по промтоварным магазинам и снова зашла в ту же редакцию.
- Вы извините меня, гражданочка, - обратилась Фрося к низенькой женщине, имени и отчества которой не запомнила. - Если не трудно, объясните мне всю правду насчет романов моего Парахнюка.
- Постараюсь. - с готовностью откликнулась низенькая женщина. - Вы, простите, кто по образованию.
- Никто. - просто ответила Фрося. - Родителей в войну убило, вот и пришлось после семилетки себя содержать . . . Работаю старшей кладовщицей на мясорыбном складе.
- Давно ваш муж пишет?
- Шестой уж год пошел, - со вздохом ответила Фрося.
- Вам нельзя не посочувствовать . . . - В голосе низенькой женщины послышались соболезнующие нотки. - А что, если не секрет, послужило толчком к его увлечению?
- Грузовик, - бесхитростно пояснила Фрося. - Мой Иннокентий Кузьмин тогда под грузовик угодил. Доктора перевели его на инвалидность, и с тех пор он все пишет и пишет.
- Что вам сказать? - низенькая женщина сделалась доброй-доброй и сразу же напомнила Фросе докторшу, лечившую Кешу в областной больнице. - Как-то Борис Полевой выступал в Центральном доме литераторов и, сославшись на старинную тверскую пословицу, остроумно заметил, что одни поют. что знают, а другие знают, что поют. Улавливаете смысл?
- Может, не романы ему надо бы писать, а что попроще?
- Пусть попробует писать сказки для детей, а еще лучше, если вообще бросит это занятие.
- Неужто так плохо?
- Нам часто присылают рукописи, которые можно охарактеризовать саркастическим эпитетом покойного Зощенко - маловысокохудожественные. Это слабенькая, но все-таки беллетристика, а писанина вашего благоверного, простите, ни в одни ворота не лезет . . .
Вернувшись из Москвы, Фрося на следующий же день вышла на работу и первым делом нос к носу столкнулась с зареванной Броней.
- Ты чего, Бронь?
- Мне впору не слезы лить, а в петлю лезть, - сморкаясь в платок, ответила Новак. - Говорила я тебе, что этот подлец Рукосуев подберет к нам ключи, а ты не верила . . . Пока ты разгуливала по Москве, он, подонок, придрался ко мне и заорал, чтобы через двадцать четыре часа даже моего запаха моего тут не было. Ax, тварь!
- За что?! - поразилась Фрося.
- Ни за понюшку табаку!
Фрося огорчилась за подругу и прямиком пошли к заведующему.
- А, Парахнюк, заходи, заходи! - приветливо встретил ее Рукосуев, Доложи, как там Москва поживает?
- Москва-то на месте, Степан Егорович, а у нас вот не все спокойно, сказала Фрося, теребя косынку, - За что Новак увольняете? Ведь у ней на руках дочка восьми лет!
- Вот ты о чем, - помрачнел заведующий. - За дело увольняю ее, Парахнюк, за преступные махинации. По ней, если хочешь знать, тюрьма плачет, да из-за дочки-малолетки пожалел я Новак в милицию передавать. А следовало бы.
- Не может быть, - прошептала Фрося.
- Эх, Парахнюк, Парахнюк, простая ты душа! - Рукосуев сжал желтый кулачок. - К людям доверчивая, и все для тебя хорошие . . . А я зубы проел на продовольственном снабжении и разные жульничества постиг досконально. Знаешь, что Новак отмачивала?
- Нет . . .
- Под крылышком у Жибоедовой она издавна практиковала создание прибыльной пересортицы. И, вдобавок, состояла в преступном сговоре с торговым жульем. . . Мне наши рабочие подсказали, и я поймал ее за руку!
- Как же это? - не поверила Фрося.
- Новак отпускала в столовые говядину и свинину второй категории, а оформляла по первой, - объяснил Рукосуев. - А своим торгашам отоваривала фонды наоборот, получая долю от разницы в цене. . . Знаешь, сколько она на этом имела?
