тот день отец Владимир и отец Антоний помогали отцу Димитрию, зная, что тот уйдет домой сегодня не скоро, а, скорее, затемно.
Тогда-то я не знала ничего о каждом из батюшек, поэтому я просто заняла очередь, решив, кто будет свободнее, к тому и пойду. На все воля Божья!
Отец Димитрий явно был старше остальных священников, его голова была практически полностью покрыта сединой, лик его напоминал лики, которые изображали на иконах – лики святых старцев. Он был спокоен и благоразумен, это чувствовалось на расстоянии. Он как будто излучал свет. Это светилась его душа, чистая и открытая для всех, кто пришел к нему тогда, и кто приходит сейчас.
Батюшка Антоний – человек низкого роста, на вид лет тридцати с небольшим, в круглых очках. Чем-то он мне напомнил повзрослевшего Гарри Поттера, простите уж за сравнение. Он был сосредоточен, но улыбка не сходила с его лица, он весь сиял. Добрейшей души батюшка, сразу видно. Поэтому к нему чаще и приходят дети на исповедь. Дети ведь доброту и ласку любят, все чувствуют, их не обманешь.
Настоятель храма – отец Владимир. Он главный в храме, руководитель, начальник, директор, если называть вещи мирскими словами. Он самый высокий из всех батюшек, на полторы-две головы выше остальных. Рослый, статный, красивый мужчина, с длинной бородой, смотрит на всех с большой надеждой и верой, но взгляд строгий, даже суровый, глаза только светлые, почти прозрачные, бледно-зеленого акварельного оттенка.
Боженька распорядился так, что исповедоваться мне нужно было именно у самого главного в нашем храме – у отца настоятеля.
Помню, когда очередь моя подходила, одна женщина, стоявшая позади меня, спросила, не к отцу ли Владимиру я стою на исповедь. А я в тот момент понятия не имела, кто из троих священников, вышедших для проведения исповеди, является отцом Владимиром, поэтому я просто молча кивнула.
Так и случилось, что пошла я к отцу Владимиру. Страшно было. Стояла секунд десять в смятении. Хорошо, батюшка помог. Сам вопросы стал задавать, а я в слезы… ведь правда все, в три щелчка расколол меня отец Владимир, я даже опомниться не успела, как уже стою, реву, платка нет, утираюсь рукавом, тушь потекла… неловко. Но единственное, о чем я тогда думала, так это о том, почему же я за всю свою сознательную жизнь ни разу до третьего января 201… года не исповедовалась.
Все, как на духу, рассказала отцу Владимиру. Про самые страшные грехи, про жизнь свою потерянную, про боль и обиды, про то, как сама не раз обижала, про думы свои, сомнения. А он только головой качал, да успокаивал. Священникам чуть ли не каждый день приходится выслушивать подобные истории, они привыкшие, да и психологи хорошие. У многих из них действительно есть образование психолога. Это им очень помогает в их служении. Важно в людях разбираться.
Он даже не удивился, когда узнал, что я пришла на исповедь впервые. Видимо, не я одна пренебрегала прямым предстоянием перед Богом на исповеди.
Исповедь моя длилась вечность… так мне казалось. На самом деле, всего минут десять прошло, не больше. Сама я была потрясена тем, как долго я разговаривала с батюшкой, и как мало времени понадобилось мне в действительности для того, чтобы пересказать всю свою жизнь.
Необыкновенное и непознанное до сей поры чувство безмятежности и благодати овладело мной после того, как отец Владимир накрыл мою голову епитрахилью и я, приложившись к кресту и Евангелию, получила благословение батюшки на дальнейшее наше с ним общение и его помощь в исцелении моей души. Многое зависит от этих мудрых старцев. Я была благодарна Богу за то, что он привел меня именно к этому проводнику между Богом и человеком.
Батюшка не допустил меня тогда до причастия. Это еще раз убедило меня в том, что душа моя абсолютно, но не безнадежно, страдала. Причастилась я только спустя полгода после первой исповеди. Отец Владимир благословил меня на подготовку к причастию тогда, когда почувствовал, что я честна, в первую очередь, сама с собой.
Он часто указывал мне на самообман. Да, именно на самообман. Говорила я с ним об обманутых мной мужчинах, о том, что лгала им, о своих чувствах к ним, о переживаниях… да и еще о многом мы разговаривали с отцом Владимиром. Но причиной всех моих бед являлся именно самообман. Я обманывала сама себя. Ждала одного, а получала совсем другое. Жила как будто в иной реальности. Я причиняла боль, плевала и не ценила истинного к себе отношения. Пелена застилала мой взор. Сейчас это так жутко осознавать. Мне бы хотелось попросить прощения за свои безрассудные и безответственные поступки.
Что же касается любимого мужчины, отец Владимир рекомендовал прервать с ним всякое общение. Это прозвучало почти как приговор. Он был моей страстью, зависимостью. Наличие подобных блудных отношений, которые, словно яд, отравляли мою душу и способствовали моему моральному и даже телесному разложению, явно не шло мне на пользу. Да, и с другими лицами противоположного пола батюшка так же предложил не вступать в какие-либо отношения. Необходимо было отойти от прошлой жизни, избавиться от дурного влияния прошлого. Я это понимала.
У меня язык не поворачивался назвать наши отношения «дурными», но то, что они были неполноценными, непорядочными, болезненными и лживыми – это факт.
И я послушалась.
Нет, ненадолго снова сошлись… чтобы затем расстаться навеки.
С тех пор, как я стала ходить в храм, ища там исцеления и облегчения, и находя в этом месте поддержку и непередаваемое благодатное действие веры, действие Божественной силы, мне стало гораздо легче.
Его я не разлюбила, нет. Мне кажется, это невозможно. Я, напротив, стала любить его еще больше, но именно поэтому, понимая, что всегда только отравляла его жизнь, перестала с ним видеться. Тем более, в последнее время встречались мы по моей инициативе.
Для меня на тот момент был единственный выход – довериться Богу. «По вере Вашей да будет Вам» – вот единственная истина, которой нужно придерживаться. Нужно помнить, что Господь никого не бросает в беде, он всем помогает, всех направляет и наставляет, всех и каждого к вере обращает. Рано или поздно так происходит. Просто у каждого свой путь, своя дорога к Богу.
Так, мало-помалу, от исповеди к исповеди, от причастия к причастию прошло почти три года.
Время расставило все на свои места. Душевная боль утихла, я стала спокойнее, взрослее, рассудительнее. По истечении времени могу сказать, то, что мной здесь описано, является самым ярким и запомнившимся воспоминанием, одним из самых главным и важных событий в жизни.
Я больше никого не обманываю – ни себя, ни его.
