контакты не найду.
– Конечно, не найдете. Поэтому вам нужно поехать на место.
– На какое место? – спросил я, понимая, что услышу.
– В Г'азумное, – не обманул ожиданий Чувичкин.
Честно говоря, я иногда поражаюсь наглости людей. И даже завидую. Видит меня в первый раз, я ему ничем не обязан, а он распоряжается моим временем так, как будто имеет на это полное право. И ладно бы поездку на Мальдивы предложил. Или хотя бы в Крым. Так нет же – Разумное. Абсурд какой-то, чесслово.
– Господин Чувичкин, – спокойно, как при разговоре с сумасшедшими, сказал я, – боюсь, это совершенно невозможно. В ближайшие недели я очень занят на работе. Сезон, знаете ли.
Какой у нас сейчас на работе "сезон", я и сам не знал. Но звучит подобное утверждение убедительно. Туроператоры знают.
– Ах да, – вдруг спохватился олигарх, как будто не слыша мои отдающие арктическим холодом слова, – мы же не обсудили ваш гоног'аг'. Если вы найдете доказательства моего двог'янского пг'осхождения, я заплачу вам сто тысяч.
Сумма, конечно, солидная. Обычно подобные заказы стоят дешевле. Но моральные издержки! Разумное!
– Сто тысяч доллаг'ов, Олег.
– Простите, – сказал я внезапно севшим голосом, – а не могли бы мы заказать водки? – и добавил на всякий случай:
– Алкогольной.
Ну, здравствуй, Португалия. Ты близка, как никогда.
Водку принесли гораздо быстрее безалкогольного пива. Видимо, продукт этот пользовался в «Загребе» популярностью. Залпом опрокинув немаленькую, грамм на пятьдесят, рюмку и закусив соленой горькушкой, я обрел способность рассуждать здраво.
– А если результат будет нулевой? Или отрицательный? – спросил я.
– В этом случае я заплачу ваш обычный гоног'аг', но в тг'ойном г'азмег'е. Ну, и все г'асходы по поездке, г'азумеется.
Это тоже было неплохо. Очень неплохо. Но о Португалии можно забыть.
Увидев мое скуксившееся лицо, Чувичкин грустно улыбнулся:
– Я понимаю, Олег, специфику вашей г'аботы. Я также понимаю, что искать вы будете на совесть. Г'епутация и все такое. Но и вы поймите меня. Ставки настолько высоки, что мне нужно вас заинтег'есовать. Заинтег'есовать так, чтобы вы понимали: подобного шанса в жизни у вас больше не будет.
– Я согласен, – решился я.
***
Через два часа мы, в дымину пьяные, сидели на диване.
– Олежик, – заплетающимся языком говорил будущий дворянин Чувичкин-Буженин, – как я тебе завидую. Ты – свободный человек. У тебя не болит голова обо всех этих активах, пассивах, дебетах, кг'едитах и прочей хг'ени.
– Коля, – проснулось вдруг во мне пьяное суетливое беспокойство, – а сколько времени? Ресторан не закроют?
– Какое закг'оют, Олежик, – отвечал Коля, – кто?
– Клеопатра.
– Кто? – ошалело переспросил Чувичкин.
– Ну, эта, как ее, – и я показал руками примерный размер груди метрдотеля.
– А, – понял Николай, – не, не закг'оет. Нет у нее таких полмо… полко… полномочий. Это ж мой г'есторан, – и дико захохотал.
Захохотал и я.
Потом мы пели под караоке советские песни. "Взвейтесь кострами, синие ночи", "Мой адрес – Советский Союз", "На дальней станции сойду". Эту, последнюю, спели три раза, так как олигарх утверждал, что песня обо мне. О моей поездке.
Полностью охрипнув, мы вышли на улицу. Николай изображал вождя революции и орал на весь Заневский остатками голосовых связок:
– Вег'ной дог'огой идете, товаг'ищи! Надо захватить почту и телег'аф! Впег'ет, на Зимний!
Затем Чувичкин решил довезти меня до дома. Причем сам. С этой целью он попытался отобрать ключи у появившегося из ниоткуда шофера, габаритами напоминавшего легендарный танк Т-34. Габаритный шофер улыбался, но ключи не отдавал. Олигарх собрался было начальственно нахмуриться, но тут я принял решение и сказал заплетающимся языком:
– Коля, мне рядом, я проветрюсь. Спасибо за вечер.
– Олежик, тебе спасибо, – едва не прослезился Чувичкин, – я давно так не отдыхал. Не забудь, у тебя завтра поезд.
– Пока помню, – успокоил я.
Купил у метро бутылку пива и отправился домой. По дороге пытался размышлять. Сегодняшние события внесли немалый сумбур в упорядоченную схему моей жизни. И неожиданная возможность эмиграции здесь была важна, как и мысль, что я получил реальный шанс получить полную свободу от сковывающих меня семейных уз.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Спи, моя Светлана
Утро было предсказуемо тяжким. Света попыталась затеять скандал, но когда я выложил перед ней пятьсот долларов (чувичкинский задаток, хорошо хоть, не потерял по дороге), она закрыла рот рукой и бессильно опустилась на стул.
Дело в том, что некоторое время назад, когда жена в очередной раз начала донимать меня вопросами, где бы взять деньги на какую-то ненужную, на мой взгляд, ерунду, я ответил, что в ближайшее время планирую подломить расположенный в нашем доме пункт обмена валюты. С тех пор Светлана постоянно ехидничала на эту тему: мол, когда уже? Почему, мол, в криминальной хронике нет соответствующих сообщений, а у нас новой квартиры? Так что, увидев нерусские деньги, мысль Светы двинулась в единственно возможном направлении: все, доигрались. Сгорел Олежка. Впереди Бутырка, передачи с теплыми носками, напильник в батоне, "на черной скамье, на скамье подсудимых".
Меня Светино заблуждение устраивало: оно сбивало эмоциональный накал, вызванный моим вчерашним, мягко говоря, несвоевременным возвращением. Вернулся я около четырех ночи. Нельзя сказать, что раньше такого не случалось, но бывало это больше по молодости. В последнее время я как-то остепенился, и она отвыкла.
Поэтому я не сразу развеял ее заблуждение. Но когда все же развеял и намекнул, что мы, вероятно, сможем позволить себе в ближайшем будущем не очень дорогую машину, в нашей квартирке была разыграна сцена радости и обожания мужа-добытчика. Разыграна, надо сказать, так себе. Техника была хороша, но артистизм подкачал. Хотя мне был приготовлен царский завтрак, чего не случалось уже довольно давно.
***
Если бы я был литератором, то сказал бы, что чаша моей семейной жизни в последние годы дала трещину. Но, не будучи таковым, скажу лишь, что наши отношения с женой крайне натянуты. И это – мягко говоря.
Сложно сказать, с чего все началось. Наверное, как и все в этом мире, с начала.
Жизнь наша с момента женитьбы строилась на принципах "невзаимности": Света меня любила, а я ее – нет. Возникает вопрос. Но я на него не отвечу. Женился – потому что женился. Так сложилось. Как-нибудь потом расскажу.
Притирались долго. Жена очень болезненно реагировала на мою язвительную манеру общения. А я не видел причин вести себя иначе. За этой
