задыхалась. Иногда ей не оставалось ничего иного, кроме как прервать своё хождение, подняться на крыльцо, как-то успокоить ребёнка и начать всё заново.
Мать провела бесчисленное число таких бессонных ночей, беспокоясь об отце своего ребёнка, а тот был давно уже мёртв, зарубленный неизвестным ронином.
Эту грустную историю я услыхал от своей матери во сне.
Сётаро вернулся домой на седьмой день после того, как его увела женщина, и сразу же слёг в постель с температурой, — об этом мне рассказал Кэн, зашедший, чтобы сообщить новости.
Сётаро был самым хорошо выглядевшим мужчиной в округе; честным и искренним. У него был лишь один недостаток: когда наступал вечер, он надевал панаму, садился перед фруктовой лавкой и начинал глазеть на лица проходивших мимо женщин. Очень он это любил. Других причуд у него не было.
Когда женщин не появлялось, он начинал вместо этого смотреть на фрукты. Каких там только не было: персики, яблоки, мушмула, бананы… все аккуратно разложенные по корзинкам в два ряда, готовые к использованию и в ожидании покупателей. — Красиво! — бормотал Сётаро, глядя на корзинки. — Если бы я занимался торговлей, то, конечно, выбрал бы фруктовую лавку. Впрочем, он не занимался вообще ничем, а просто шатался без дела в своей панаме.
— Какой чудесный цвет, — говорил он, глядя на нацумикан. Но он никогда не откладывал денег, чтобы купить фрукты; конечно, даром бы ему эти фрукты никто бы есть не позволил. Похвалить их за цвет было максимум, что он мог.
В один из вечеров у лавки появилась женщина. Она, похоже, занимала определённое положение в обществе и была прекрасно одета. Сётаро был совершенно восхищён цветами её кимоно. Он также любовался её лицом. Коснувшись панамы, он вежливо её приветствовал; она же ответила, указывая на самую большую корзинку с фруктами: — Вот эту, пожалуйста. Сётаро немедленно передал ей корзинку. Она взвесила её на руке и сказала: — Ах, ну и тяжёлая же она!
Сётаро, не связанный никакими обязательствами и заботливый по характеру, вызвался помочь женщине донести корзинку, ушёл вместе с ней из лавки и не вернулся.
Сётаро всегда был безответственным, но даже для него это было слишком. Через семь дней его семья и друзья стали опасаться худшего, но как раз когда они собирались уже поднимать тревогу, он как ни в чём не бывало явился домой. Все сгрудились вокруг него, спрашивая, куда он исчез, и он рассказал им, как ездил на поезде в горы.
Это, должно быть, была очень длительная железнодорожная поездка. По словам Сётаро, когда поезд остановился, он сошёл с него и очутился на лугу, таком большом, что во все стороны была видна лишь зелёная трава. Вместе с женщиной они прошли по траве, пока внезапно не очутились на обрыве скалы. Тут женщина сказала Сётаро: Попробуй прыгнуть отсюда! Заглянув через край, Сётаро смог увидеть стену скалы, но земли внизу видно не было. Снова сняв свою панаму, он вежливо отказался. — Если не прыгнешь, — сказала женщина, — тебя лизнёт свинья, понял? А Сётаро не переносил двух вещей: свиней и исполнителя песен в стиле рокёку [31] Кумоэмона. Тем не менее, свою жизнь он ценил всё же больше, и поэтому снова отказался прыгать. В этот момент появилась свинья, обнюхивавшая всё по сторонам. Сётаро ничего не оставалось делать, и он ударил свинью по рылу палкой, на которую опирался при ходьбе. Свинья с визгом скатилась со скалы. Только Сётаро перевёл дух, как появилась другая свинья и принялась его обнюхивать большим пятачком. И снова ему ничего не оставалось, как поднять свою палку. И снова свинья с визгом свалилась вниз. Тут опять появилась новая свинья. На этот раз Сётаро взглянул вверх и увидел целое стадо свиней, очередь из бесчисленных тысяч, протянувшуюся по заросшему травой лугу, которые шумно продвигались к нему, стоявшему на краю скалы. Ужас сжал его сердце. Но делать было нечего, и он одну за другой бил подходивших свиней по рылу. Чудесным образом, свиньи скатывались со скалы в тот самый мир, когда их касалась палка Сётаро. Посмотрев с обрыва, он увидел целую колонну свиней, висевших вверх ногами и опускавшихся вниз в бездонную глубину. Та мысль, что он сбросил со скалы так много свиней, испугала даже его. Но свиньи были безжалостны. Они походили на тёмное облако со своими ногами и визгом, и бесчисленными на свежем травяном лугу.
Шесть ночей и семь дней Сётаро храбро сражался со свиньями, нанося им удары по рылу. Но, наконец, его силы иссякли, руки ослабли и стали похожи на конняку, и в конце концов какая-то свинья его лизнула. После этого он свалился со скалы.
— Так что, видите, сколько неприятностей может принести глазение на женщин, — сказал Кэн, завершая рассказ. Я не мог не согласиться. Но Кэн принялся говорить о том, как хотел бы получить от Сётаро его панаму.
Сётаро уже ничем нельзя было помочь. Он мог считать, что его панама уже стала вещью Кэна.
(печаталось с продолжением в газете «Асахи» в июле-августе 1908 г.)
НИСИДА Китаро (19.05.1870 — 07.06.1945) — выдающийся японский философ.
Окончил Токийский университет; 10 лет работай учителем в отдалённой префектуральной школе. Доцент Киотосского университета с 1910 по 1928 г.
Был очень душевно близок с супругой: жена (когда была здорова) охраняла спокойствие мужа, его научную работу, а когда болела, Нисида набирал книг, тихонько ложился рядом с забывшейся супругой и читал. В 1925 она умерла, а через год от перитонита умер его старший сын.
Нисида решил стать философом ещё в школе (хотя имел способности к математике; в дальнейшем он пользовался математическими приёмами в философских рассуждениях). В своих трудах он пытался совместить западные философские категории с элементами восточного мировоззрения, в частности — с буддизмом школы Дзэн, с которым был знаком не только теоретически. В промежутке с 1896 по 1902 г. он
